Страница 2 из 10
Анна Сергеевна не стала отвечать на его вопрос. Она величественно продефилировала мимо приунывшего Эрнесто. Усевшись в шезлонг, женщина прищурила глаза и подарила гостю ласковую улыбку. Легкий бриз с юга нежно трепал ее волосы.
— Не в деньгах счастье, а в их количестве. Тот, у кого есть десять миллиардов долларов, всегда будет давить того, у кого пять миллиардов. А тот, у кого двадцать — будет давить и того, и другого! — сказала Анна Сергеевна и захохотала. Ее смех был настолько громким, что треск попугаев в нем несколько терялся.
Позволив поцеловать себя в руку, хозяйка виллы спешно велела гостю откланяться. Эрнесто, ощущая определенную неудовлетворенность, повиновался приказу и в смятении чувств побрел к воротам. Медленно, словно ожидая оклика за спиной, он спускался к причалу. Никакого оклика не последовало. В те минуты Эрнесто больше всего на свете хотел забыть о своем влечении к госпоже. Отогнать сладострастные мысли и думать исключительно о делах у него не получалось. Безуспешными были и попытки переключиться на окрестные пейзажи. Они не вызывали былого восхищения. Иные из них никогда и не претендовали на то, чтобы кого-то восхищать. Скорее наоборот. Убедиться в этом было легко: хватало одного-единственного взгляда на северо-запад.
На северо-западе, всего в каком-то километре от сказочной роскоши, лежал абсолютно невзрачный рифовый островок. Рядом с его берегом на морских волнах слегка покачивалась небольшая платформа. На ней располагалось несколько наспех сооруженных дюралевых и деревянных построек в стиле «хижина дяди Тома». От платформы в разные стороны расходились без малого два десятка длинных тросов. Каждый трос удерживался на плаву множеством пустых пластмассовых канистр. Это «чудо», именуемое устричной фермой, возбуждало в сознании Эрнесто неприятные ассоциации. Тросы напоминали ему огромные щупальца коварного морского чудовища, которое ожидало подходящего момента, чтобы схватить незадачливого латиноамериканца и утащить на самое дно.
Эрнесто не горел желанием лишний раз видеть данную раздражающую его конструкцию. Ни разу не обернувшись, он спешно поднялся на моторную яхту, плюнул через плечо в сторону устричной фермы и с хмурым видом отдал приказ отчаливать.
2
Завод железобетонных изделий, именуемый в просторечии «бетонкой», возвышался над небольшим рабочим поселком, словно айсберг над морем. Черный дымок из краснокирпичных труб вклеивался в белесое небо. Вереницы ласточек, облюбовавших прилегающий к заводу сквер, кружились неподалеку.
Не будучи сверхприбыльным предприятием, «бетонка», выглядела вполне ухоженно. Корпуса аккуратно выкрашены. Износившаяся облицовка заменена новой. Выбоины на асфальтированных дорожках возле завода добротно залатаны, а бордюры побелены известью.
Подобная ухоженность с недавних пор стала заводской традицией. Кому-то из рабочих это нравилось, кому-то нет. Но и те, и другие в одинаковой степени радовались, когда на их родном производстве наступал день зарплаты. Это был настоящий праздник. Его значимость для жителей подмосковной Дубровки могла сравниться разве что со значимостью карнавала в Рио-де-Жанейро для бразильцев. По этой причине любая, даже самая минимальная, задержка в выдаче денег вызывала бурю негодования. Впрочем, в большинстве случаев это была всего лишь буря в стакане.
Очередной раз в зале кассы завода железобетонных изделий в нетерпеливом ожидании толпились рабочие. Окошечко кассы вопреки ожиданиям и положенному графиком времени все никак не открывалось. Данное обстоятельство крайне беспокоило присутствующих. Особенно негодовали те, кто пришел после ночной смены. Самые ретивые мужчины подходили к окошку, стучали и вызывающим тоном спрашивали, сколько еще можно ждать. В ответ кассир ничего внятного не говорила, лишь просила не начинать скандалить.
Рабочие возмущались.
— Москва под боком, а деньги задерживают, — недовольно говорил один из них.
— А они их, наверное, через Владивосток везут, — предполагал другой.
— Да ты еще скажи, что через Гаити, — посмеивался третий, вызывая тем самым всеобщий нездоровый хохот.
Кассир, пожилая женщина, открыла окошко и громко сказала:
— Харэ ржать, мужики, а то побелка с потолка сыплется. Занимайте лучше очередь. Начинаем выдачу.
Рабочие немедленно выстроились в кривую очередь перед окошком. Они заметно повеселели, предвкушая, как денежки наконец-то перекочуют к ним в карманы. Кто-то вслух прикидывал, что неплохо было бы заглянуть в ближайшую пивнушку. В ответ ему звучали возражения младших товарищей, желавших отправиться «по бабам».
Внезапно на улице раздался пронзительный вой сирен. «Нашли время пожарную тревогу репетировать», — вновь стали возмущаться рабочие. Рассмотреть что-либо из окон не удалось. В зал вошел припоздавший рабочий. Очередь устремила все внимание на него, интересуясь происходящим снаружи:
— Чего там стряслось?
— К заводу подъехали четыре внедорожника с мигалками, — слегка заикаясь, объяснил тот.
Очередь погрузилась в тревожное молчание. Каждый стоявший в зале пытался понять, кто и для чего так громогласно и эффектно пожаловал на «бетонку». Одни представляли арест директора. Другие опасались, что все идет к захвату предприятия некими изворотливыми дельцами. Третьи задавались лишь одним вопросом: будет ли возможность, получив зарплату, спокойно уйти домой.
Между тем вслед за внедорожниками у завода остановились три автобуса с тонированными стеклами. Из автобусов быстро выбежали вооруженные автоматами спецназовцы. Плотным кольцом они окружили заводское здание вместе с кассой.
В зале кассы, заставив рабочих вздрогнуть, заработал репродуктор. «Внимание! Внимание! Говорит заводской радиоузел! — вещал незнакомый голос. — Обращаемся ко всем работникам предприятия! У нас работает чрезвычайная комиссия из Москвы. Завод оцеплен милицией. До особого распоряжения покидать пределы предприятия запрещается. Просьба соблюдать спокойствие и не препятствовать работе членов комиссии! Спасибо за понимание».
«Да что же это за чертовщина такая?!» — в недоумении зароптали мужики.
Кассир вскоре сообщила о временной приостановке выдачи денег. Недоумение и ропот усилились вдвойне. Наперекор услышанным по радио предупреждениям некоторые рабочие пытались выйти на улицу «перекурить это дело». Однако милиция не разрешила им даже дверь приоткрыть.
Дело выглядело весьма серьезным и, как ни крути, странным. Радиосообщение было таким обтекаемым и неконкретным, что никак не могло прояснить обстановку. Очередную догадку о минировании завода мужики тут же отклонили: дескать, почему тогда держат в здании, а не занимаются эвакуацией? Через минуту-другую в сопровождении двух спецназовцев появился человек в штатском. Его походка, стрижка, выражение лица позволяли рабочим увидеть в нем сотрудника спецслужб. Все вопросы с их стороны он оставил без внимания и стремительно прошествовал в кассирское помещение. Мужики притихли, безуспешно пытаясь расслышать, о чем же службист шушукается с кассиром.
Службист предъявил кассиру удостоверение на имя Виктора Ивановича Снежкова. Ничего не объясняя, он достал из кейса некий прибор и приблизил к деньгам. Датчики на приборе мгновенно сработали. Виктор Иванович нахмурился, покачал головой и тихо сказал: «Вся наличность с отклонениями от нормы изымается».
После этого он вышел в зал к рабочим и громким голосом отдал распоряжение: «Все купюры, которые вы только что получили в кассе, следует немедленно сдать обратно! По возможности постарайтесь даже не прикасаться к ним. Пожалуйста, без лишних волнений. Вместо этих купюр вам сегодня или завтра выдадут другие».
Полностью растерянные мужики подались к окошку кассы, выполняя распоряжение службиста. «Наверняка фальшивки!» — пронеслась среди рабочих догадка. Несмотря на предупреждения Снежкова, многие из них без боязни извлекали из карманов и портмоне злополучные дензнаки. Помяв, пощупав, посмотрев купюры на свет, мужики не замечали в них никаких изъянов: и металлизированные ленточки на месте, и водяные знаки. «Нынешние мастера и не такое сделают», — словно подтверждая мнение рабочих, сказал службист и снова удалился в кассирское помещение. Там он и подоспевшие вскоре помощники тщательно, купюра за купюрой, проверили тем же прибором все деньги. Проверка вскрыла странное обстоятельство. Датчики прибора реагировали не на все купюры подряд, а лишь на часть самых мелких из них: «10», «50» и «100» рублей. Они и подлежали изъятию. Кассир смотрела на это действо с огромным удивлением. Она не могла поверить, что в России отыщется хотя бы один глупец, додумавшийся подделывать всю эту мелочь.