Охотники за девушкой

Рикербай сжал в руках чашку. Прошла целая минута, пока он плыл к определенному решению.

— Можешь ли ты себе представить, сколько людей ищут убийцу? Ладно, я расскажу тебе все... Я ничего не знал о последней миссии Ричи. И сомневаюсь, что смогу это выяснить. Но я точно знаю одно: он никогда не вернулся бы сюда. Он не выполнил приказа и был приговорен, если бы его не убили.

— Но ведь Коул не был новичком. Впервые я ощутил замешательство Рикербая.

— Вот это и странно.

— Да?

— Ричи было сорок пять лет. Он работал то в одном, то в другом отделе с сорок первого года, его послужной список и характеристики были превосходны. Он был грамотным парнем и умел приспосабливаться, если того требовала ситуация. — Рикербай сокрушенно качнул головой. — И.., я просто не могу предположить...

— Что-то толкнуло его сюда.

На одно мгновение Арт расслабился, в его глазах блеснуло выражение отчаяния, но почти сразу же он снова стал тем, кем его приучили быть годы самодисциплины — практически лишенным простых человеческих эмоций сторонним наблюдателем жизни.

Рикербай посмотрел на меня, ожидая, что я скажу ему то, что наведет его на след убийцы.

— Мне нужно больше времени, — проговорил я, отставляя чашку.

— Для меня время не важно. Ричи мертв. Оно имело бы значение, только если бы можно было бы повернуть его вспять и оживить Ричи.

— Но оно важно для меня.

— Сколько тебе потребуется времени, прежде чем ты захочешь рассказать мне все?

— Рассказать что?

— Что сообщил тебе Ричи.

— Возможно, неделя.

Глаза Арта погасли. Холодный взгляд из-за очков словно предъявлял ультиматум.

— Хорошо, неделя, но не больше.

— За это время я смогу найти" убийцу.

— Не обольщайся.

— Бывали времена, когда у меня неплохо получалось ловить мерзавцев.

— Это было давно, Хаммер. Теперь ты ничто. Главное — ничего не испорть. Я тороплю тебя потому, что ты потерял выносливость. Если бы я знал, что ты сможешь, я бы по-другому к тебе относился.

Я встал:

— Благодарю. Я ценю в людях искренность.

— Я позвоню тебе.

— Буду ждать.

Вновь зарядил мелкий дождь. Было тихо и прохладно, но не настолько, чтобы загнать пешеходов в пивнушки или заставить их ловить такси. Под таким дождем было приятно прогуляться и подумать.

Я шел по Сорок пятой улице, затем свернул в сторону Бродвея, следуя маршрутом, по которому не ходил целых семь лет. В баре “Блю Риббон” я выпил темного пива, поздоровался с несколькими старыми знакомыми и продолжил свой путь.

Новым ночным сторожем в Хаккард-Билдинг служил старик, который, казалось, жил в ожидании момента, когда он сможет спокойно покинуть этот мир. Он не спускал-с меня глаз, пока я отмечался в регистрационной книге и шел до лифта.

Я вынул ключ и открыл дверь конторы.

Я успел подумать о том, что часто предчувствие опережает сознание. Я думал об этом и падал, потому что меня сбили с ног. Я чувствовал запах сигаретного дыма, но это были не мои сигареты. Кто-то ждал меня здесь, он услышал, как остановился лифт, выключил свет и приготовился... Однако время ослабило мою реакцию. Она уже не была такой быстрой...

Что-то металлическое ударило меня по голове. Боковым зрением я увидел, как он повернул оружие в руке. Щелкнул затвор...

Я ударился лицом, чувствуя, как теплая кровь медленно просачивается за воротник... Включили свет, и кто-то пнул меня ногой. Чьи-то руки профессионально обшарили мои карманы. Я затылком ощущал направленное на меня дуло пистолета и не мог пошевелиться, чтобы не оказаться застреленным. Меня спасла кровь. Рана на голове была большой и выглядела, наверное, настолько устрашающе, что он не решился на дальнейшие действия. Вскоре послышались удаляющиеся шаги и звук закрываемой двери.

Я дополз до стола, поднялся, вытащил свой сорок пятый и рывком открыл дверь. Но он уже исчез. Наверное, мне очень повезло, потому что он оказался настоящим профессионалом. Ведь он мог дождаться меня и всадить в меня обойму.

Я взглянул на свою руку. Она слегка дрожала, и я не попал бы в цель. Кроме того, я забыл послать патрон в ствол.

И все-таки я счастливчик. Моя удача снова со мной!

Медленно обходя кабинет, я изучал те места, порядок в которых был нарушен. Поиски были быстрыми и тщательными. У него не было времени на лишние движения, но если бы я спрятал что-нибудь важное, то его бы нашли... Были осмотрены даже те два тайника, которые я считал абсолютно надежными.

Стол Вельды тоже был перевернут, а ее последнее послание ко мне валялось на полу.

На этот раз я дослал патрон, спустил предохранитель и убрал свой сорок пятый в кобуру... Ощущение тяжести пистолета пробудило во мне знакомое чувство. В моих руках жизнь и смерть... Средство уничтожения, быстрая месть и воспоминание о тех, кого отправил на тот свет мой сорок пятый.

"Милый Майк...” — начиналась ее записка, остальное уже нельзя было разобрать. Кто же на самом деле был мертвецом: те, кто убивал, или те, кого убивали?

Наконец придя в себя, я уже точно знал, что дорога для живого будет долгой, а для мертвеца — короткой, и не было времени даже считать секунды.

Старик охранник внизу, должно быть, мертв, так как он единственный мог опознать этого человека. Имя в регистрационной книге, конечно, окажется фиктивным, и пока будут искать мотивы убийства, его жертвами могут стать невинные люди, которые слишком близко приблизились к миру террора.

Я немного прибрал в кабинете, вымыл голову, стер следы крови с пола и спустился в вестибюль.

Старик действительно оказался мертвым. Его шея была разбита одним ударом приклада. Регистрационная книга оказалась нетронутой. Я вырвал последнюю страницу, вышел на улицу, разорвал ее на мелкие кусочки и выбросил в канаву.

Затем я взял такси и направился в “Грисси-бар”.

Здесь можно было получить программу на любое представление, включая и убийство... А также узнать обо всем, что происходит в этом чертовом городе. В каждом городе мира, будь то Лондон, Париж, Касабланка, Мехико или Гонконг, есть такое местечко. Надо только знать, где его искать. Но я жил в Нью-Йорке и знал про этот город все.

У стола возле дверей двое парней недружелюбного вида внимательно рассматривали посетителей. Тот, что поменьше, лениво поднялся, подошел ко мне и заявил:

— Мы закрываемся, приятель, никаких посетителей. Я ничего не ответил, тогда он взглянул мне в лицо и ткнул пальцем в сторону своего напарника. Это был огромный детина.

— Мы не хотим неприятностей, дружище.

— Я тоже, парнишка.

— Тогда выметайся вон!

— Катись отсюда сам.

Громила замахнулся, но я врезал ему в грудь так, что он шлепнулся на свой стул, как кусок сырого теста. Пока другой примеривался для удара, я расквасил ему физиономию и оставил жалобно скулить у стены.

В баре стихли все разговоры. Посетители обернулись на нас. Они с интересом ожидали продолжения. Тем временем здоровяк поднялся.

Во внезапно воцарившейся тишине кто-то негромко произнес:

— Ставлю десять к одному против Сладкоежки. Кто-то торопливо его перебил:

— Ставлю пять на Сладкоежку.

Все посмотрели в дальний угол бара на маленького нелепого человечка, какого-то сморщенного и неопрятно одетого. Кто-то рассмеялся.

— Перчик что-то знает.

— Я всегда что-то знаю, — ответил тот.

Мне опять удалось атаковать его первым. Но удар получился не очень сильным. Громила ответил, и как частенько бывало за последние семь лет, я вновь ощутил лицом липкую грязь на полу и почувствовал сильную боль в костях.

Пока все смеялись и одобрительно покрикивали, Сладкоежка принялся добивать меня. Почти теряя сознание, я нашел в себе силы ударить его в живот. Он скорчился, как если бы весь мир обрушился ему на плечи, его глаза полезли на лоб. Здоровяк ждал, пока пройдет жуткая резь в желудке. Когда она немного утихла, он выхватил из-за пояса длинный нож, но и мне пришел на помощь верный сорок пятый.