Страница 21 из 54
— Приплыли, — жалобно простонала Алиса, чувствуя, как в уголках глаз закипают слезы обиды и злости. — Платье-то за что?! Вот ведь, гады!
Она встряхнула безнадежно испорченный наряд, и, прислонившись к стене, горько заревела, заливая светлую ткань слезными разводами.
— И что, те-теперь, мне п-прикажете де-делать?! — всхлипывая и жалобно подвывая, бормотала она. — Да что здесь, в конце концов, такое происходит-то? То труп вместо земляники, то потный капитан со своими нелепыми подозрениями, а теперь еще и это!
Наконец, она вытерла слезы и, судорожно втянув в себя воздух, уселась на кровать, по-птичьи поджав под себя ноги. От отчаяния и растерянности мысли путались и сбивались. Палец опять нажал кнопку повтора вызова, но ответ был прежним и малоутешительным. Надо идти в ресторан, искать Сергея.
Кое-как подсушив и уложив волосы, Алиса надела джинсы и майку, и, слегка припудрив покрасневшие от слез глаза, вышла из дома. Она медленно направилась по тропинке, ведущей в сторону главного корпуса.
Кому и зачем понадобилось залезать к ним в номер? На банальную кражу не похоже — деньги не взяли, а ведь у Сергея в бумажнике было не меньше тридцати тысяч наличными. Может для кого-то не Бог весть какая сумма, но для рядовых жуликов вполне приличная. Так почему же не тронули?! Дорогое кожаное портмоне лежало на самом виду и, тем не менее, вор не посчитал нужным забрать ни его, ни его содержимое. А что, кроме денег, могли искать среди их вещей? Они ведь не резиденты иностранных разведок и не агенты ЦРУ или Моссада. И как воры открыли дверь? Когда она вернулась, замок не был сломан, а был аккуратно заперт на два оборота. Значит, есть еще какой-то третий ключ. Интересно, этот сегодняшний налет — это продолжение истории с убийством? Алиса была уверена, что с задушенной девушкой ни ее, ни Сергея абсолютно ничего не связывает. Если она, увидевшая всех этих людей в первый раз, могла ошибиться, то Шатров должен был знать наверняка.
Незнакомка.
Стоп.
От неожиданной догадки Алиса остановилась. Одна неизвестная девушка уже однажды появлялась на сцене. И не далее, как вчера вечером. Тот самый разговор, случайным свидетелем которого она стала, сидя в камышах в лодке. Ну конечно! Как она могла забыть об этом?! Та девушка недвусмысленно угрожала какому-то человеку, грозя обнародовать какие-то документы. А еще она намекнула, что бумаги уже находятся не у нее.
Может быть, у них в номере искали именно эти документы? Но почему именно у них?! Час от часу не легче. Алиса увидела одиноко стоящую лавочку, опустилась на нее и закурила.
Кто был тем человеком, которого она шантажировала? Алиса прикрыла глаза, попыталась сосредоточиться и восстановить в памяти все детали подслушанной беседы. Шепот был каким-то свистящим, прерывистым. Скорее всего, это был мужчина, но на все сто процентов она не была в этом уверена.
И с чего она взяла, что все эти события связаны друг с другом? Может быть, к ним просто залезли хулиганы? Ведь если искали какие-то там бумаги — зачем портить платье? Неужели они думали, что что-то можно спрятать под тонкой шелковой подкладкой? Бред! «Нет, не бред» — тут же откликнулся противный подленький голосок внутри головы. Оторвали бретельку. Бретельку. Вместе с приколотым к ней маленьким бантиком и золотой брошкой. Алиса похолодела. Получается, что кому-то нужно подставить именно ее, Алису Мельникову?! Этот человек, скорее всего, обнаружил пропажу и решил возместить утраченное, украв значок у нее. Но это же полный бред! Она первый, и скорее всего, последний раз видит всех этих людей. И потом, зачем же громить дом?
Чувствуя, что голова от всех этих мыслей постепенно начинает закипать, Алиса затушила сигарету и отправилась к ресторану. Надо срочно найти Шатрова.
В кабинете было пыльно и душно. В открытые настежь окна залетали белые комья тополиного пуха и настырно лезли в глаза и рот. Проскурин помнил, что когда он был совсем маленьким, вдоль всей главной улицы зачем-то спилили все липы и березы, а вместо них высадили тополя. Зачем это было сделано, так никто и не понял…
Жирные слепни с монотонным жужжанием носились под потолком, изредка попадая в плотную густую паутину, сплетенную в левом верхнем углу комнаты. Алевтина, уборщица, давеча хотела паутину эту собрать шваброй, но Проскурин не позволил. Надо бы сетки что ли, натянуть?.. А то на этих кровососов никакой паутины не хватит. И ведь даже дыма не боятся, гады!
Он с отвращением затушил бычок в старом отколотом блюдце, служившим пепельницей, жадно хлебнул воды из большой двухлитровой бутылки и сокрушенно, по-бабьи, вздохнул.
Еще два года назад, когда впервые зашла речь о том, что на территории, относящейся к их участку, будут строить элитный отель, он говорил, что ничем хорошим для них это не обернется. Жили же себе тихо, мирно. Ну, подумаешь, пару раз в месяц выезжали на бытовуху-поножовщину, еще раза три в месяц поступали заявления на мелкие кражи. Не жизнь была, а сущий сахар. И вот принесло же на их голову этих столичных буржуев! В представлении Проскурина, весь вред, вся пагуба всегда шли и будут идти от Москвы, с ее развратом и вседозволенностью. И вот поди ж ты, оказался прав — с мрачным удовлетворением подумал он. Укокошили в «Сосновом» бабу. Девка-то точно не местная, иначе Проскурин бы ее знал, он в Озерском, слава Богу, всю жизнь прожил. Понаехали уроды, натворили дел, а кому теперь расхлебывать?! Ему, сердешному, потому как больше-то некому!
Невеселые мысли прервал дребезжащий телефонный звонок.
— Алло, — хрипловатым голосом отозвался Проскурин.
— Ну, здорово, капитан, — услышал он в трубке голос своего непосредственного начальника, майора Коптева, и голос этот не предвещал ничего хорошего.
— Здравия желаю, товарищ майор.
— Ты мне, Гриша, официоз этот брось, знаешь — не люблю. Ты мне лучше расскажи, что тут у нас происходит?
— Я хотел сразу доложить, но вас на месте не было, — начал вяло оправдываться Проскурин.
— Мухой ко мне! — хмуро бросил майор и отключился.
Коптев сидел в такой же комнате, как и Проскурин, с той лишь разницей, что окна у него были занавешены тяжелыми пыльными шторами, а на столе, покрытом зеленым, протертым на углах, сукном, самое почетное место занял старенький вентилятор.
— Ну, рассказывай, капитан.
Коптев расстегнул ворот рубашки и скрепил жилистые руки в замок. Его холодные глаза смотрели недружелюбно, а побелевшие крылья носа едва заметно подрагивали.
Что ж, оно и понятно. До пенсии человеку осталось всего ничего, а тут — нате здрасти! Не дай Бог, еще московские понаедут…
— Товарищ майор, сегодня в районе часа поступил звонок, — Проскурин открыл прихваченный блокнот и сверился с записями, — Звонил некто Шатров Сергей Евгеньевич. Он сообщил, что на территории «Соснового», в лесу, был обнаружен труп молодой женщины. Я выехал на место. Девушка была задушена шейным платком. Свидетелей нет. Труп нашла бывшая жена того самого Шатрова, Алиса Мельникова. Оба они являются постояльцами «Соснового» и утверждают, что погибшая им не знакома. У них там, как оказалось, целая компания отдыхает. По их словам, человек пятнадцать. Все москвичи.
— Значит, все-таки «Сосновый», — недобро ухмыльнулся Коптев, — Что удалось обнаружить? Есть зацепки?
— Пока рано говорить о чем-то определенном, — уклончиво проговорил Проскурин, — Жду заключения экспертизы.
Майор пристально посмотрел на подчиненного. Некоторое время в кабинете стояла тишина, был слышен лишь равномерный скрип старых лопастей, гоняющих туда-сюда раскаленный воздух. Наконец, Коптев встал из-за стола, подошел к шкафу и достал оттуда графин, щербатую рюмку и маленький пузырек. Он старательно потряс его над рюмкой и разбавил водой. По кабинету немедленно пополз специфический запах сердечных капель. Поморщившись, майор одним глотком проглотил лекарство и машинально потер грудь слева.
— Вот ведь, жара какая стоит. Который день духота — ни ветерка, ни дождичка. Как будто в Африке живем, твою мать! — заговорил, наконец, Коптев. — Значит так. Ты, Гриша, не маленький, все прекрасно понимаешь. Народ в этот «Сосновый» приезжает непростой. Так вот, если мы в самое ближайшее время не раскроем это дело, то знаешь, кто сюда заявится? Знаешь??