Коп ушел

— Нильс... был здесь... видел меня и... тоже удрал. — Она попыталась улыбнуться. — Все ушли... ничего не... осталось... только его свеча... Он так... любил свечу... Теперь я убью ее...

Внезапно Берк все понял. Он подскочил к свече, задул и взял ее в руки. Затем взял испачканный кровью нож Хельги, которым она пыталась разрезать свечу. Провел ножом по свече, делая надрез.

Восковой цилиндрик слетел, обнажив свернутые, поставленные друг на друга рулончики микропленки. Берк протянул их Лонгу и сказал:

— Полное доказательство и как раз вовремя. Если бы свеча догорела, все было бы разрушено. Шелби запасся всем — в свечу он вложил подрывной материал... Кому бы пришло в голову задувать ее во время религиозной церемонии?

— Тому, кому плевать на религию и все прочие убеждения, — проворчал Лонг. — Например, тебе. — Он улыбнулся. — Выходит, я прав. Ты и есть тот человек, один человек, заменяющий целый отряд палачей. В другое время ты бросился бы на меня за такие слова, но сейчас молчишь, потому что знаешь, что я прав.

— Тебе еще не надоело? — спросил Джил.

— Нет. Я думаю, что еще пощекочу твои нервы этим делом, Джил. Мне не придется особенно стараться. Я знаю, что ты хотел с самого начала. Теперь у тебя остается один человек, за которым ты охотишься... самый главный. Папа Менес. Пока что он жив и властвует и, что бы тебе ни подсказали против него эти пленки, он сумеет спрятаться, прежде чем ему предъявят обвинение. Он может укрыться во множестве мест и по-прежнему возглавлять все операции. Так делал Лючиано, так поступали и многие другие крупные гангстеры. Они дожили до старости в полном комфорте, управляя всеми делами так, как хотели. Но ты этого не допустишь. Ты все начал и должен теперь закончить. Когда-нибудь, как только у меня будет время и рабочее настроение, я прослежу все твои дела. Я восстановлю каждый твой шаг и найду всех, с кем ты был связан, кого использовал. Все твои операции я разберу по косточкам до полной ясности, до последнего штриха. Весь цивилизованный мир ужаснется, когда узнает, что произошло.

— И нецивилизованный тоже, — усмехнулся Берк. — Ну, и анекдот же ты выдаешь... Особенно, если все окажется правдой.

— Это и есть правда. Сейчас слишком трудно доказать, что это так, но, исходя из этого, нетрудно предугадать будущее. Я знаю, что должно произойти.

— А что должно произойти? — в голосе Берка чувствовалась тревога.

— Ты убьешь Папу Менеса.

— А если нет?

— Ну, тогда я не знаю.

— А иди-ка ты...

Элен глядела на них, не зная, чему верить.

Большой дом на Лонг-Айленде был построен за два года нью-йоркским банкиром, когда он был миллионером. Он был сыном эмигранта из Средней Европы и чистил ботинки на нижнем Манхэттене, отдавая весь свой заработок обнищавшим родителям. Раз в неделю они отмечали святое воскресение и по этому поводу ели жесткое мясо. Он ненавидел бедность.

Но он был хорошим чистильщиком обуви, ловко орудуя щетками и наводя блеск. Кроме того, он хорошо запоминал имена и лица финансовых тузов, которые, желая выглядеть безукоризненно, являлись его постоянными клиентами и щедро одаривали чаевыми. Он начал откладывать сбережения и, наконец, смог купить будку, где помещались всего два стула, его инструменты и больше ничего.

Склоняясь над ботинками, он выслушивал интереснейшие разговоры тех людей, которые находились в его будке. Однажды, услышав очередной разговор, он взял шестьдесят скопленных долларов и приобрел несколько акций, о которых шла речь. К вечеру его прибыль равнялась двумстам семидесяти пяти долларам.

Он продолжал внимательно слушать разговоры клиентов, и через месяц его счет в банке превысил шестизначное число. Еще через месяц он продал будку помощнику и все время проводил у аппарата, печатающего биржевые сводки. Когда он сделал свой третий миллион, то отправил родителей обратно в Европу, обеспечив им безбедную жизнь, а сам обосновался в сказочной конторе на Риверсайд-драйв. Тогда-то он и нанял архитектора для строительства безвкусного, мрачного, как крепость, здания на площади в шесть акров на оконечности Лонг-Айленда на самом берегу.

В двадцать четыре года он чистил ботинки. В тридцать восемь стал мультимиллионером с гигантским состоянием и собирался жениться на самой красивой актрисе Бродвея. Это было в 1929 году.

Когда катастрофа на бирже переломила хребет бумажным ценностям, девушка расхохоталась ему в лицо. Он выпрыгнул из окна своей конторы.

Дом на Лонг-Айленде переменил шесть владельцев, пока его не купила лично для Папы Менеса одна из подставных компаний. Никто не знал этого адреса Папы, этого роскошного убежища-крепости, откуда он мог управлять империей, пока все не утихнет, и юристы все не утрясут, и машина правосудия не перестанет ему угрожать.

Необходимо лишь выждать время, а денег у него было достаточно, чтобы обеспечить себе царский комфорт.

Купив это здание, он жил в нем с Луизой — собственной женщиной, которую импортировал из Майами. Каждый раз она придумывала что-нибудь новенькое, еще небывалое. Она всегда была готова услужить, и он даже начал удивляться, как это она выдерживает. Эта сумасшедшая Луиза дразнила его так, что он сходил с ума и начинал трястись, как припадочный.

Однако, ни он, да и никто другой не мог догадаться о том, какую ненависть она питала к Папе. Луиза скопила уже больше пяти тысяч долларов, которые свидетельствовали о щедрости Менеса.

Она решила, что этой суммы должно хватить, чтобы спастись от преследования гангстеров, которые обязательно начнут за ней охотиться, когда она совершит свою месть Папе Менесу... и его друзьям.

Прекрасные специалисты, пришедшие на помощь Биллу Лонгу, раскинули щупальца по всему городу, чтобы выяснить, что же произошло с Папой Менесом, но безрезультатно. Легальные предприятия, принадлежавшие подпольной организации и управляемые ею, функционировали нормально, чувствовалась опытная рука их владельца, руку старика Менеса.

Номинальные управляющие отраслями корпорации подчинялись передаваемым им приказам, но не знали, откуда они исходят. Код посланий не оставлял сомнений в их происхождении, поэтому они четко выполняли все предписания. По всей стране прокуроры штатов день и ночь пытались добраться до действительных владельцев предприятий, но многие из них уже не раз натыкались на глухую стену, проникнуть за которую не могли.

Их противники наняли толковых людей. Они лучше подготовились ко всяким неожиданностям, и произошло это задолго до того, как начались неприятности, а настоящие владельцы ликвидировали свои акции, ускользнув от судебной ответственности.

Лаборатория, расположенная в подвале, обработала микропленки и показала их увеличенные отпечатки федеральным властям и полиции. Через несколько минут после просмотра последнего кадра были подписаны ордера на арест различных лиц в тридцати двух штатах страны. Их могло быть и больше, но часть обвиняемых уже погибла при взрыве в Чикаго, а часть была уничтожена поодиночке еще до начала открытой войны гангстеров.

Роберт Ледерер сидел во главе стола напротив Берка и Лонга, просматривая свои заметки против фамилий тех лиц, которых ждал суд.

— Теперь нам необходимо добраться до корней, — сказал Ледерер.

— Что? — нахмурился Лонг.

— Можно сорвать плод или даже срубить дерево, но если останется корень, все начнется сначала. Мы можем стереть все брызги, выбить кое у кого зубы, взять всяких букмекеров, выловить нескольких проституток, но что это даст? Со всеми легальными предприятиями, приносящими колоссальные доходы, один большой человек сможет в течение нескольких месяцев восстановить всю преступную деятельность.

— Доберемся и до Папы Менеса, Роберт. Успокойся, всему свое время. Что-нибудь непременно должно случиться. — При этих словах капитан взглянул на Берка.

— Что это значит?

— Это значит, что старику осталось не так-то много жить. Верно, Джил? Взгляд Берка остался спокойным. — Не сомневаюсь в этом ни минуты. Секунд десять Ледерер молча стучал карандашом по ладони, потом спросил: — Вы что-то знаете? Пожалуй, и мне следовало бы знать это.