Нас воспитала война

До лесного селения оставалось три-четыре километра. Лешин резко свернул в сторону, пошел к болоту. К кордону следовало зайти оттуда, с болота. Тогда он окажется в тылу вероятного противника, получая сразу ощутимое преимущество. Благо, сейчас с ним был не только слабенький пистолет Макарова, но и грозный автомат Калашникова. Это обстоятельство придавало уверенности. Он достиг болота. Внимательно осмотрел его покров. Отец когда-то, в детстве, учил десятилетнего пацана различать топи и места, пригодные для прохода. Главной отличительной особенностью являлась трава, похожая на осоку, точное название он забыл, но визуально помнил. Там, где растет эта трава, дно твердое. Как помнил и то, что здесь, где-то рядом, должна быть тропа, выводящая на гать. Они с отцом не раз по ней ходили, когда тот охотился на уток. Только когда это было? Все же Лешему довольно быстро удалось найти то место. Срубив слегу, он ступил на колыхающуюся поверхность, уйдя сразу по колено в грязь. Но дальше не провалился. Болото держало его вес. И как ободряющий знак — знакомая трава вокруг. Он на правильном пути. Впереди азимут — небольшой остров, обозначенный густым кустарником. От него влево, метров триста по прямой, на стайку берез. Там еще небольшой островок. Далее по узкому проходу чистой воды на гать. Владимир, с трудом делая шаги, пошел вперед. Часовая прогулка по болоту вымотала Лешего. Выйдя на гать метрах в сорока от берега, он достал автомат, заслал патрон в патронник. Достиг земли, лег за ближайший куст — перевести дыхание и осмотреться. Вокруг, внешне, все было чисто. Ничто не указывало на присутствие по крайней мере здесь, у болота, посторонних.

Отдохнув, приведя себя и оружие в порядок, Володя медленно и осторожно, от куста к кусту, начал продвигаться в сторону кордона. Но и приближаясь к селению, он ничего подозрительного не замечал. Подойдя вплотную к крайнему дому, вернее, его развалинам, вновь затаился. Нет, похоже, ничего угрожающего. А вот и дед Матвей. Тот вышел из своей избы, сел на скамейку у поваленного плетня, спокойно закурил.

Леший вышел внезапно, чем напугал старика.

— Тьфу, твою мать! Володь? Ну че за привычка пужать меня? И че ты от болота? Весь мокрый! Ты же написал, что будешь в Лепках!

— Я там и был. — Лешин присел рядом.

— А чего тогда с болота прешься?

— Так надо, дед.

— Еще «гостей» ждешь?

— С чего взял?

— Автомат на что? И болото?

— А?! Нет, пока не жду.

— Слава богу.

— Как у нас тут, на кордоне?

— Пошто спрашиваешь, коль никого не ждешь?

— Я сказал: пока не жду.

— Ясно. На кордоне все в порядке, если можно назвать порядком весь этот бардак.

Старик обвел рукой полуразвалившееся селение.

— Ладно, пойду я, — сказал Леший.

— Ко мне позжее не придешь?

— Ну ты что? Совсем, что ли? Нянька я тебе?

— Ладно, ладно, расшумелся. Иди, герой.

Лешин вошел в дом, наладил душ, переоделся в спортивный костюм. Посмотрел на часы — 20.10.

Набрал знакомый номер:

— Виктор? Это Лешин. Как там у нас с Геной?

— Буквально час назад звонил. Все я ему передал. Он сказал, что понял, на днях возьмет отпуск и сделает все, как вы просили.

— Спасибо вам большое.

— Да не за что. Вы, если увидите его, передайте, вас он послушает, чтобы хоть на пару дней заглянул к нам.

— Обязательно, Виктор.

— Удачи вам!

Так. Это уже лучше. По меньшей мере Гена надежно прикроет тыл.

Владимир закрыл двери, включил свет — все, как в прошлый визит незваных гостей. Береженого бог бережет. Прополз лазом в сад. Оттуда в развалины соседского подворья, где устроил удобную лежанку с прекрасным обзором. Автомат положил рядом. Антикомарин надежно защищал от кровососов. Лишь бы не пошел дождь. А в остальном все о'кей!

Ночь прошла спокойно. Володя проснулся по обыкновению в семь часов. Выглянул из своего укрытия. Убедившись в безопасности, Леший вышел из развалин. Спрятав автомат, прошел к лесу и далее на реку. Окунулся в прохладную воду, проплыл против течения, вдоль кустов. Плавание освежило его, бодрость наполнила тело. Лешин задумался. Завтра воскресенье. Сегодня Бабичев должен наведаться к Королю и заодно вывезти Татьяну в Рязань. По прибытии в Лепки Бабичев сам должен ему позвонить. Остается только ждать. Решив убить время, Володя взял удочки, накопал червя, вышел к реке. Перешел на другой берег, выбрал место, с которого имел неплохой обзор, и занялся рыбалкой.

Звонка от Бабичева не последовало. Ни в 19.00, когда по обыкновению Боб возвращался домой, ни позже.

В 22.30 Леший решил сам вызвать Боба. Но голос в трубке сообщил, что в настоящее время абонент для связи недоступен. Это обстоятельство встревожило. Немного подумав, Владимир позвонил майору Жукову, домой.

— Слушаю, — ответил заместитель Бабичева.

— Это Лешин. Валера, как мне найти Николая?

— Бабичева? Он должен быть дома.

— Подожди. Боб ездил сегодня в город?

— Да. И где-то около восемнадцати часов вернулся.

— Ты сам его видел?

— Лично докладывал ему.

— А потом?

— Что потом?

— Потом он куда делся?

— Говорю же, должен быть дома.

— Его сотовый молчит.

— Может, отключил? Есть ведь и обычный телефон, позвони по нему.

— Ну ладно, спасибо.

— Не за что.

Неприятное чувство опасности холодком обняло Лешего. Бабичев вернулся, но не позвонил ему? Такого быть не могло. Никак не могло.

Владимир набрал обычный, домашний номер Бабичевых. Длинные гудки. Никто к телефону не подходил. Следовательно, хозяев нет дома? Что все это значит? Куда делся Боб? Что с Татьяной? Вдруг запищал сотовый телефон Лешего.

— Да?

— Владимир Алексеевич? Это Жуков. Извини, но твой вопрос насчет начальника встревожил меня, тем более что и обычный его телефон молчит. Поэтому я проверил через отдел и хочу тебя успокоить. Бабичев вернулся в Лепки в 18.15, в это время он и заходил в РОВД. Затем, забрав супругу и предупредив личного водителя, вновь куда-то уехал. Его машину видел наш патруль, примерно в 19.30. Направление на Рязань. Думаю, он решил кого-то навестить в городе и скоро даст о себе знать.

— Спасибо, Валера.

— Так что не волнуйся, Владимир Алексеевич.

— Хорошо и… до связи.

Леший отключил телефон. Выходит, Бабичев вернулся, забрал жену и уехал? Чушь. Без его, Лешина, ведома он не мог ничего предпринимать, позвонить был просто обязан. Чушь. Чушь и ложь! Но почему она исходит от Жукова? Что это значит? Владимир закурил. Это могло означать одно: Бабичева Король не выпустил. Вопрос в другом: просто оставил у себя на ночь или «раскусил» Боба и нейтрализовал его? Но почему лжет Жуков? Этот такой симпатичный и порядочный с виду майор? Или он тоже дезинформирован? Может, и так… Успел ли Николай отправить Татьяну? Если нет, то это хуже. Черт! Ничего нельзя проверить. Остается переждать ночь. Может быть, утром что-то прояснится? Но чувство опасности окрепло и уже плотно сидело в Лешине.

Развязка наступила утром следующего дня, в воскресенье. Дед с вечера ушел на реку, и Леший провел очередную ночь в соседских развалинах. С рассветом он перебрался в дом и на чердаке немного поспал. Разбудил Владимира дед Матвей. Тот, как был в рыбацком одеянии, ввалился в дом.

— Володь! Вова!

— Чего орешь? — спросил Лешин, спускаясь с чердака.

— Там, Володь… на поляне… возле дуба… нехорошее замышляется.

— Подожди. Переведи дух. Вот так. Теперь спокойно и подробно.

— С вечера туда парочка молодая на машине приехала. Я видел, напротив рыбалил. Ну, отдыхать, думаю, прибыли. Сначала все шло нормально. Молодые достали палатку, развернули, подняли. Искупались возле брода. Потом в палатку залезли и затихли. Понятно, дело молодое. За ночь пару раз наружу выходили, по нужде, значит. И все бы ничего, но утром, часов в пять, подваливает к ним еще машина. Квадратная, ненашенская, большая и черная. Оттуда — четверо парней. Прямо к палатке подошли. Один из четверых кричит: «Холоп! А ну давай на выход. И мымру свою прихвати». А из палатки — р-раз — выстрел. Но стрелял тот малый в палатке на голос и не попал, а может, пужал… Эти четверо — за свой броневик. Орут: «Ах ты, сука! Ну, падла, сейчас ты свое получишь». И разошлись веером, окружили, значит, палатку. Холоп тот еще раз пальнул, эти снаружи и кинулись одновременно. Стащили палатку, Холоп и выскочил на поляну. Одному хорошо по яйцам врезал. В руках обрез одноствольный. Но больше не стрелял. Трое других навалились. Холоп, может, и хотел стрельнуть, перезаряжал он ружье-то, да только то ли осечка вышла, то ли не успел. Свалили они его. Били сильно, ногами. Потом к бревну привязали. Что-то допытывались. Холоп этот держался молодцом, только ругался и отплевывался.