Страница 14 из 63
Это и был повелитель Майсура Типу-султан, один из немногих индийских монархов, сохранивших еще независимость.
По обеим сторонам престола стояли советники, военачальники, придворные. Среди них находился и Пурниа.
Типу с любопытством рассматривал пленников. Обратившись к Пурниа, он произнес что-то по-персидски. Султан почти всегда говорил на этом языке, объявленном в Майсуре государственным.
Пурниа перевел:
— Его величество желает знать, какое поручение вы хотите ему передать.
Лебедев ответил:
— Об этом я расскажу только ему самому, без посторонних.
Типу приказал придворным:
— Уходите все! Я выслушаю кафиров 21, а ты, Пурниа, будешь переводить.
Тут выступил вперед Патрик Деффи и тоже по-персидски сказал:
— Великий шах! Слышишь, я говорю с тобой на благословенном языке фарси 22. К чему нам переводчик?
Типу был удивлен. Он отдал новое распоряжение:
— Можешь удалиться, Пурниа! Телохранителей не нужно. И пусть пленникам развяжут руки. Уж не думает ли кто-нибудь, что я боюсь их?
— Теперь говорите все без утайки, — обратился султан к Лебедеву и Деффи. — Не пытайтесь лгать, я умею отличить правду от лжи. Если кто-либо из вас окажется лжецом, пусть не надеется на милосердие.
Деффи перевел краткий ответ Лебедева:
— Мы музыканты из Мадраса. Отправились в Майсур, чтобы показать свое искусство твоему величеству, если на то будет высочайшее соизволение.
— Где ты выучился языку фарси? — спросил Типу.
— Я побывал в Бендер-Бушире, а затем жил в Ширазе и видал покойного Керим-хана Зенд 23.
— Это был благородный правитель… Однако объясни мне: с какой целью бродишь ты по свету? Чего тебе надобно?
— Обратился бы ты, султан, с подобным вопросом к мореходу Синдбаду или к хорасанскому страннику Насир-и-Хосроу?24— Деффи смело поглядел в глаза султану.
— Неглуп! — усмехнулся Типу. — Инглис?25
— Не совсем. Но бывают разные инглисы, как бывают и разные мусульмане.
— Верно! — Было видно, что ответы Патрика султану нравились. — А твой спутник?
— Он русский. Есть такая страна — Россия.
— Я слыхал об этой стране. Он тоже путешественник?
— Да, путешественник и музыкант. Очень хороший музыкант. Человек с мудрой головой и честным сердцем. Он много странствовал по Европе.
— Был он во Франции? — живо спросил Типу.
Лебедев ответил утвердительно:
— Да, я долго жил в Париже и даже играл при дворе короля Людовика Шестнадцатого.
Султан порывисто поднялся с места, но тотчас же снова сел и сухо спросил:
— От кого привез поручение?
— От Поля Бенфильда, англичанина, живущего в Мадрасе.
Типу нахмурился:
— Мне знакомо это имя… Что ему нужно от меня?
— Бенфильд знает, что Типу-султан строит мануфактуры, гавани, корабли. Ему известно, что для этого нужно много денег. Он предлагает тебе заем… Большую сумму.
Типу топнул ногой:
— Как он смеет? Разве он думает, что в Майсуре не знают о судьбе навваба Аркотского?
— Поэтому он и поручил переговоры мне, — продолжал спокойно Лебедев. — Я должен был назваться представителем русских купцов и ни в коем случае не упоминать о Бенфильде.
Султан пришел в ярость:
— Зачем русский взялся за такое гнусное дело?
— Объясните ему, Патрик, — сказал Герасим Степанович с достоинством, — что сперва я в этом поручении ничего худого не усматривал. Мне было сказано, что Типу-султан ненавидит англичан и поэтому лучше вести с ним дела от имени французов или русских. Но, узнав по дороге сюда о ростовщических махинациях этого англичанина в Карнатике, я решил действовать иначе.
— Кто поручится, что он не лжет? — спросил Типу грозно.
— Никто, — ответил Лебедев спокойно. — Но пусть государь поразмыслит: если бы я исправно исполнил поручение, то получил бы от Бенфильда крупную награду. Тем не менее я поступил так, как мне подсказывала совесть.
Типу сошел вниз по ступеням трона, приблизился к пленникам и пристально посмотрел в глаза каждому из них.
— Многие обманывали меня и платили злом за добро, — сказал он наконец, — но сердце говорит мне, что вам можно верить. — Лицо султана озарилось улыбкой. — Пусть он расскажет мне о Франции и о России! — указал он на Лебедева. — Только не теперь — у меня еще много важных дел сегодня. Вечером я пришлю за вами. Ступайте с миром оба!
На этот раз пленники очутились в просторном покое, вымощенном мозаичными плитками, с низкими диванами по стенам и небольшим бассейном для омовений. Двое слуг принесли подносы с кушаньями и напитками. После ночи, проведенной в душном подвале, это казалось сказочным блаженством.
Умывшись прохладной водой и насытившись, пленники растянулись на мягких диванах.
— Что вы обо всем этом думаете? — спросил Герасим Степанович.
Деффи пожал плечами:
— Трудно сказать… Человека сразу не разгадаешь.
— А ей-богу, он мне понравился! — воскликнул Лебедев. — Такой живой, впечатлительный, быстрый и… доверчивый. Это он только делал вид, что подозревает нас, а в душе сразу поверил. Разве не так?
— Очень может быть… Англичане изображают Типу-султана кровожадным чудовищем. Думаю, что это сильно преувеличено.
— К стыду своему, — сказал Лебедев, — я почти ничего не знаю ни о Майсуре, ни о его правителе. А вы?
— Кое-что…
— Расскажите, Патрик!
— Видите ли, маэстро, я никогда не любил много разговаривать, а за последнее время и вовсе отвык… Да и рассказчик я неважный… Но, если вы просите…
— Вот и чудесно! — обрадовался Лебедев.
Патрик помолчал минуту, затем спросил:
— Должно быть, вы слыхали о таких людях, как султан Бабур, покоривший Индию двести пятьдесят лет назад, или персидский завоеватель Надир-шах?26
— Еще бы! — сказал Лебедев. — Эти имена мне известны.
— Можете прибавить к ним еще одно: имя Хайдера-Али. Разумеется, дела его были не столь грандиозны, а слава не так громка, однако он принадлежит к той же породе — породе талантливых авантюристов, которые гордо именовали себя «сыновьями своего меча»… Могучие это были люди, маэстро!
— Ох, Патрик, — покачал головой Герасим Степанович, — не вызывают во мне восторга подобные герои! Моря крови… горы трупов… развалины и пепелища… Ну что в этом хорошего? Ни о чем они не заботились, кроме собственной славы. Нет, мой друг, мои кумиры не таковы… Мыслители, художники, поэты — вот кого я чту, кем восхищаюсь! Питомцы муз, люди высоких помыслов, оплодотворяющие умы и души человеческие.
— Пусть так! — согласился Деффи. — Я тоже не поклонник деспотов, можете быть спокойны. Однако у этих восточных завоевателей есть отличные качества: несокрушимая воля, неодолимая энергия. Это люди действия, а не бесплодной болтовни. Миру нужно действие, чорт возьми! Действие, а не слова.
Лебедев с удивлением посмотрел на собеседника. Он никак не ожидал такого бурного порыва от этого замкнутого, молчаливого человека.
Но Деффи уже вернулся к прерванному повествованию:
— Итак, Хайдер-Али, сын простого солдата-мусульманина, в юности нанялся в майсурское войско. Тогда здесь царствовал индусский раджа, ничтожный и слабовольный. Хайдер-Али быстро выдвинулся, стал видным военачальником, одержал победы над армиями других индийских властителей. В конце концов он низложил раджу и оказался повелителем Майсура. Тут-то и явилась у него идея, которой он посвятил всю свою дальнейшую жизнь.
— Какая же? — спросил Лебедев, внимательно слушавший.
21
Кафиры — «неверные»; так называют в мусульманских странах европейцев.
22
Фарси — персидский язык.
23
Бендер-Бушир и Шираз — города на юге Ирана. Керим-хан Зенд правил Южноиранским государством с 1753 по 1779 год.
24
Синдбад-мореход — герой арабских сказок «Тысяча и одна ночь». Насир-и-Xосроу — знаменитый иранский путешественник и писатель XI века.
25
Инглис — по-персидски англичанин.
26
Султан Бабур, завоевавший северную Индию в 1525 году, был основателем мусульманской Индийской империи Великих Моголов. Надир-шах (1688–1747) — знаменитый иранский завоеватель.