Экстремальная зона

Сергей Зверев

Экстремальная зона

Глава 1

Жемчужина Средиземноморья — Лазурный Берег — традиционно является одним из самых дорогих мест отдыха в Европе. Более трети в цепочке знаменитых курортов, расположенных на средиземноморском побережье Франции — пляжи. Триста солнечных дней в году позволяют французам и гостям страны достойно отдохнуть на курортах Лазурного Берега, в полной мере наслаждаясь солнцем, морем и пляжами.

На побережье Средиземного моря располагается так называемая «дворцовая зона»: шикарные поместья-дворцы, охрана, видеомониторинг, теннисные корты, вертолетные площадки… Среди владельцев здешней недвижимости — спортивные звезды уровня Бекхема, известные поп-исполнители уровня Мадонны и, естественно, недавние «новоселы». Граждане России стали приобретать недвижимость здесь всего каких-то лет десять назад, но уже прочно обосновались на этих берегах.

Одно из небедных поместий принадлежало Дмитрию Степановичу Пересветову — губернатору обширного края в далекой Сибири. Сюда он прибыл, чтобы укрепить расшатанное тяжелой работой здоровье.

И внешний вид, и интерьеры виллы демонстрировали вкусы приглашенных дизайнеров и возможности господина Пересветова по полной программе.

Белоснежную виллу, за которую, по слухам, была отвалена огромная сумма, окружали живописные сады, в каждом из которых было по нескольку сотен деревьев. За кипарисами, оливковыми, апельсиновыми и лимонными деревьями ухаживали десять садовников.

Роскошь била в глаза. Огромные серебряные подсвечники, стоявшие на затейливых каминных полках, антикварные дверные ручки, шикарные люстры, драгоценные породы дерева… Позолоченные предметы домашнего обихода, портьеры и занавеси из редких восточных тканей, где настоящие неграненые самоцветы использовались в качестве вставок. В коллекции Дмитрия Степановича были картины, иметь которые почел бы за честь любой музей. А работы Фаберже!.. Богатые узоры, ткацкие изделия и ковры в стиле а-ля рюсс соседствовали здесь с французской классикой — креслами эпохи Людовика XIV и пышными барочными часами.

В последние годы в Европе, и в частности здесь, на юге Франции, многое изменилось. Ради новых русских, массово приезжающих на Лазурный Берег, французы, всю жизнь кичившиеся своим языком и притворяющиеся «не понимающими» английский, теперь старательно овладевали «великим и могучим». Местные кухарки забрасывали рецепты всяких там «трюфелей по-бургундски» и учились шинковать свеклу для борща и крутить котлеты по-киевски. Было неважно, что новые владельцы поместий приезжали на свои виллы два-три раза за лето. Они оставляли там столько денег, что ими, как писали местные газеты, «можно обклеить всю Ниццу в три-четыре слоя».

Дмитрий Степанович Пересветов выглядел вполне типично для человека в таком ранге и возрасте — пожилой лысеющий мужчина с солидным животиком, физиономией «крепкого хозяйственника». Зеленоватый цвет его лица позволял предположить, что губернатор питается от одной корневой системы со станком для печатания долларов. Впрочем, большинство его избирателей об этом, естественно, не догадывались.

Губернатор вышел к бассейну и уселся в тени, создаваемой легкой крышей беседки. Устроившись перед низеньким столиком, он потер руки и, взяв бутылку виски, с хрустом скрутил крышку. Налив граммов сто, он выпил и принялся закусывать, тыкая вилкой по тарелкам, где была разложена разнообразная снедь. Выбор здесь имелся весьма неплохой. Смачно чавкая, Пересветов напевал что-то под нос, периодически наклоняя горлышко бутылки в четырехугольный бокал. Выпивка и закуска быстро привели его в хорошее настроение. Затем губернатор привстал и до хруста в костях потянулся. Неожиданно быстро для своей не худой комплекции он сбросил с себя одежду и оказался в плавках.

— Даешь! — расхохотавшись, выкрикнул он и с размаху плюхнулся в бассейн, подняв фонтаны брызг. — Эх, хорошо-то как!

Его рычание и взвизги разлетались далеко за пределами бассейна. Пересветов отдыхал. А поскольку от природы Дмитрий Степанович был человеком открытым, то и здесь он проявлял свой живой и неуемный характер. Тут же неслышными шагами подошел безмолвный лакей с каменным выражением лица. Действуя быстро и умело, он поставил на небольшом подносе на бортик выпивку и закуску и так же неслышно удалился. Губернатор плескался с удовольствием, издавая немалый шум. Периодически он приближался к бортику, уменьшая содержимое бутылки.

Здесь же, на открытой площадке, возвышался огромный жидкокристаллический телевизор. Губернатор всмотрелся. На экране, в новостной передаче, в это время можно было видеть сюжет о демонстрации «зеленых» в Великобритании. Дело заключалось в следующем: в железнодорожном вагоне с одной АЭС вывозилось отработанное ядерное топливо. «Зеленые», действуя своим классическим методом, перекрыли железнодорожные пути.

— Чем вы мотивируете свои действия? — поинтересовался журналист у одного из ревнителей природы.

— Как это чем? — возмутился тот. — Такой способ транспортировки крайне опасен. Если правительству все равно, то нам — нет!

Он состроил выражение лица, свидетельствующее по меньшей мере о том, что правительство — это сборище коррумпированных политиков, не имеющих ничего общего с интересами страны.

— Мы выступаем от имени патриотов нашей страны!

Журналист с микрофоном в руках отошел от толпы скандирующих и продолжил:

— Хочу напомнить телезрителям, что подобный пикет был три года тому назад. Тогда «зеленые» победили.

В этот момент на площадке появились двое. Первым шел мужчина с явно военной выправкой — Никита Любинский, выполнявший при губернаторе функции секретаря-порученца. За ним, покачивая бедрами, грациозно двигалась молоденькая и весьма миловидная брюнетка с физиономией типичной стервы — Жанна Разумова, очередная пассия Пересветова.

Губернатор вынырнул и, загребая воду размашистыми движениями рук, доплыл до бортика, громко зафыркал. Налив себе виски, он опрокинул рюмку. Потом, смачно крякнув, поддел серебряной ложечкой черной икры и, пережевывая, уставился в телевизор.

— Да что эти лохи на Западе, совсем охренели? — пробормотал он. — Нам бы их заботы! Отходы негде хранить. Что, земли мало?…

Непонимание губернатором вопроса было вполне объяснимо. Федеральное образование, главой которого был Дмитрий Степанович, по своим размерам равнялось примерно четырем Франциям, не говоря уже о более скромных масштабах других европейских государств. Правда, в отличие от Франции, территория края на девяносто процентов являлась совершенно необжитой и неосвоенной.

Со времен первооткрывателей Ермака и Дежнева здесь изменилось не так уж много. Где-то возникали огромные города, менялись целые ландшафты, а на большей территории здешнего края жизнь текла так, словно в мире ничего не случалось.

Пролетая на вертолете над огромными, дикими территориями, Дмитрий Степанович иногда от впечатлений крякал: ведь какая земля волею судьбы попала ему в подчинение! И ведь надо день и ночь ломать голову, как улучшить жизнь народа. Ну и, конечно, о себе забывать никак нельзя. А то ведь власть — вещь ненадежная. Сегодня ты стоишь у руля, а что будет завтра? Так что позаботиться о себе надо именно сегодня. Так сказать, здесь и сейчас…

Огромные земли в основном были покрыты не сельскохозяйственными угодьями. Тундра, лесотундра и тайга, малые и большие реки, полезные ископаемые — вот главные богатства края. И надо сказать, немалые.

— Существует целый рынок по утилизации отработанного ядерного топлива, — задумчиво проронил секретарь.

— И что? — в упор уставился на него губернатор.

— А то, что стоит это удовольствие дорого. Ну, очень дорого, Дмитрий Степанович! — понизил голос Любинский.

Дмитрий Степанович замер, наморщив лоб и прикидывая. Утилизация «урановых хвостов» обходится стране-экспортеру в 800–900 долларов за килограмм, с условием что экспортер потом доплачивает каждый год по 100–150 долларов на содержание «ядерного могильника». Или — платится сразу около 2000 долларов за килограмм, но тогда страна, куда отходы ввозятся, берет на себя обязательство содержать атомный могильник самостоятельно.