Страница 19 из 19
– Христиане в действии[14]. Сортир там, если вы заблудились.
– Сэр, не усложняйте.
– Послушайте, – Дюбуа моментально переключился, – если вам действительно нужен этот парень, вы можете его забрать. Но только после того, как я его оформлю. У меня зарегистрирован звонок на коммутаторе, мне надо отчитаться по вызову? Верно?
О’Мелли кивнул:
– Точняк.
Цэрэушники заметно смутились и, по крайней мере, снизили свой напор. А то в какой-то момент Козаку показалось, что они пойдут на силовой прорыв…
После того как линия фронта стабилизировалась, каждая из сторон приступила к переговорам со своим офисом: Дюбуа позвонил на Федерал-Плаза, цэрэушники тоже достали свои телефоны. О’Мелли выглядел крайне воинственным и готовым ко всему. На какие-то несколько лет после 9/11 между ФБР и ЦРУ сохранялись хорошие отношения, но сейчас все снова стремительно катилось к холодной войне. Спусковым крючком для очередного обострения отношений многие считали дело братьев Царнаевых. ЦРУ получило из России в порядке обмена информацией данные о возможной опасности двоих молодых чеченцев, проживающих в Бостоне, в частности, информацию о том, что один из братьев во время своей поездки в Дагестан искал контакты с бандподпольем. Данные эти не были переданы в ФБР, а у самого ФБР оказалось слишком мало данных, чтобы присмотреться к чеченцам подробнее, – все, что у них было, это обвинение в домашнем насилии: если бы к этому присоединилась информация о поисках фигурантами контактов с террористическими организациями, первый в США «домашний» теракт со времени 9/11 можно было бы предотвратить.
Наверное.
Пока шли переговоры, один из силовой поддержки цэрэушников подошел к Козаку, угостил сигаретой. Тот покачал головой.
– Все еще не куришь?
– Нет, сардж.
– Дело хорошее. – Брис затянулся сигаретой. – Я слышал, что ты теперь федеральный агент, но не верил.
– Можете убедиться, сэр.
– Да брось, теперь это я должен называть тебя «сэр».
…
– Парень раскололся?
– Да как сказать.
– Перестань. Впрочем, дело твое.
– Вы все еще в корпусе?
– Ага, – кивнул Брис, – в группе поддержки спецопераций. Помнишь Киев?
– Стараюсь забыть.
– Полное дерьмо. Недавно несколько парней вернулись, они охраняли временную дипмиссию. Двое уволились из корпуса. Один сказал, что мы полное дерьмо… что-то в этом духе.
– Нелегко видеть врагов в таких же, как ты сам, сэр.
– Ага. Я надеюсь, у наших политиков хватит ума держаться оттуда подальше. Там черная дыра, колодец без дна…
– Алиса решила проверить, сколь глубока нора.
– Ну, да… Кстати, помнишь…
И тут Козак вспомнил, где он видел старшего среди цэрэушников.
– Эвакуация.
– Во-во.
Брис понизил голос:
– Тип со связями наверху. Мы не первый раз на него пашем. Мутный до предела. Дважды мы сопровождали его в Эрбиль…
Подошел Дюбуа. Подозрительно посмотрел на Бриса.
– Мы забираем этого парня. Есть возражения?
Брис пожал плечами, отошел в сторону.
Они зачитали Тищенко его права на английском и на всякий случай на русском, затем снова надели на него наручники и вывели из комнаты. По звонку Дюбуа в аэропорт прибыло подкрепление – группа парней из Команды по освобождению заложников. У них в АТЦ постоянно была дежурная группа.
Цэрэушники молча посторонились.
Машина оказалась на месте, они посадили Тищенко на заднее сиденье. Одного. Дюбуа сел за руль, Козак – справа от него…
– Ничего не хочешь сказать? – спросил Дюбуа.
– Тот парень – мой сержант в Корпусе. Сейчас – группа поддержки спецопераций.
– Интересно. А их можно задействовать в США?
К «Шевроле» подошел старший агент дежурной смены ГОЗ, они прибыли в аэропорт на черном бронированном «Шевроле Тахо» с перемигивающимися красными и синими огнями под приборной решеткой.
– Сэр…
– Давай за нами.
– Сэр, может, лучше пересадить задержанного к нам? У нас бронированная машина.
– У нас тоже. Просто езжайте за нами.
– Есть, сэр.
– Черт… – сказал Дюбуа, выворачивая руль, – что-то все это хреново выглядит…
Разворачиваться у аэропорта было не нужно – они просто тронулись вперед и вышли на круговерть развязок, ведущих сразу к нескольким федеральным дорогам и дорогам штата.
– Эй, парень! – сказал Дюбуа по-английски. – Ничего не хочешь нам сказать? Зачем ты нужен ЦРУ, а?
…
– Имей в виду, ЦРУ отожмет тебя как грязную тряпку в тазик с водой, а потом выбросит. Это те еще сукины дети. А вот мы можем провести тебя по программе защиты свидетелей. Новое имя, американское гражданство и домик на Среднем Западе. Ничего не хочешь сказать?
…
– Если у тебя есть информация о теракте в Штатах, лучше тебе сказать ее сейчас. Пока не попал в Райкерс.
– Полегче, босс, – сказал Козак.
– Да ни хрена. Вы, русские, все горазды врать.
Верно?
…
– Ты думаешь, он тебе правду сказал? Да ни хрена. Нет у него ничего.
Конечно же, Козак не воспринимал оскорбительные для его национального достоинства слова. Он попал в обучение к мастеру своего дела и знал, что в ремесле сыщика надо быть настоящим лицедеем. Если ты не умеешь играть реальностью для подозреваемого, то ни одного преступления не раскроешь. Разве только самые простые – например, чернокожий придурок уделал ножом соседа по пьяни… но это не работа ФБР. Это работа полиции, ФБР вызывают только в сложных случаях…
Движение!
Он не успел осознать, что происходит, просто опыт подсказал ему, что впереди что-то не так, какое-то движение впереди и вверху. А в следующее мгновение в лобовое стекло машины попала пуля пятидесятого калибра…
И пробила его…
Он не раз бывал под обстрелом – в конце концов, он служил не просто морским пехотинцем, а в элитной группе кризисного реагирования, созданной в каждом экспедиционном соединении морской пехоты после событий в Бенгази… Это был как бы мини-корпус, рота особо подготовленных морских пехотинцев, которая постоянно поддерживает шестичасовую готовность и которую можно развернуть без бронетехники вообще – их учили обходиться тем, что есть на месте, они учились угонять гражданский транспорт, быстро его бронировать подручными средствами и водить русские БТР и БМП, из оружия у них было только то, что можно перенести на себе. Работы у них хватало… но, черт возьми, он никогда еще не попадал в такую ситуацию, когда в стекло влетает пуля пятидесятого калибра. И это не тот опыт, о котором с теплотой вспоминаешь в старости или хочешь повторить.
Пуля пятидесятого калибра не просто пробила бронированное стекло – от ее удара и давления воздуха его сорвало целиком, и оно ввалилось в салон, растрескавшееся, но пока целое. Тот факт, что оно должно было выдерживать бронебойную пулю тридцатого калибра, не значил ничего, полтинник пробил его как копье лист бумаги. Машину повело вправо, но тут случилось чудо – они не вышли в лоб несущемуся автобусу, они задели его бортом, неуправляемый «Тахо» резко пошел влево и ударился об отбойник. Но перед этим Козак сделал совершенно безумную вещь – он успел открыть дверь и выпрыгнуть из машины на скорости примерно двадцать пять миль в час.
Навыки парашютиста помогли ему, он приземлился, спружинил и покатился по бетону трассы. Совсем рядом проплыл, как в замедленном кино, «Субурбан»… Он чудом разминулся с этим техасским автобусом и его колесами…
Ударившись об отбойник, он остановился… грохот впереди показал ему, что нападение продолжается…
Его учил человек, который входил в Афганистан в числе первых, охранял Low House Seven[15], возглавлял безопасность посольства после того, как официально все американские войска покинули Афганистан… человек, которому не суждено умереть в постели. Он учил их – как только заслышали выстрелы, первым делом спасайте свою задницу. Ищите укрытие, заскочите за угол, в подъезд, куда угодно, если вы на машине, жмите на газ со всей силы. И только когда вы вышли из-под огня, осмотритесь, посмотрите на остальных и переходите в контратаку. Если вы вступите в игру на их условиях, скорее всего, вы труп.
14
CIA Christians in action.
15
Жилой дом в Кабуле в самом начале войны. Кто в теме – тот поймет.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.