Сестра

Потому что в углу классной комнаты Софья увидела очень знакомый предмет. Нечто, похожее на шахматную доску… и вот тут‑то начал складываться коварный план.

Так получилось — в детстве Софья виртуозно играла в карты. А вот выйдя замуж… Володя карты терпеть не мог. Зато обожал шашки, шахматы, нарды… пришлось им заключить первое супружеское соглашение и начать учиться друг у друга.

Карты Володя освоил сразу. И даже начал уважать преферанс, немного. Софье же пришлось намного хуже. Сквозь шахматные премудрости она продиралась, как медведь через кусты — оставляя на каждой иголке лоскутки кожи (времени) и клочья меха (самомнения), но выучилась. Идеальной ее игру назвать было нельзя, но в припадке вдохновения, она составила бы проблему даже для опытного шахматиста.

Поэтому дня четыре Софья сидела смирно, завоевывая сердце дяди Федора. Ну а заодно и осваивая азбуку, которая с ее помощью намного веселее пошла и у царевича. Чего стоило одно предложение — мол, я букву изображаю, а ты попробуй у

На востоке — Сибирь и Китай. Там пока ничего не ясно.

На юге — Речь Посполитая и Османская империя.

Гадость жуткая. Война за войной, за границы и территорию. Одним словом — звание почетного геморроя Российской Империи им можно было присваивать. Одно на двоих, ага…

Украина, кстати говоря…

Софья честно расспрашивала, что и как — и выяснилась печальная истина. Великой Украины, несмотря на все крики националистов не имелось. Увы…

Правобережная Украина, Левобережная Украина, Запорожская Сечь и Слободская Украина — вот таков полный список. Территория — минимальна, навыки владения оружием — максимальны. Жить‑то хочется, а от турков (османов) получать постоянно оплеухи — вовсе даже нет…

Воевали?

Да, собственно, и воюем. С Речью Посполитой. И ведь наших бьют!

Даром, что папаша такой недовольный. Вообще конец 1660 года ознаменовался чередой поражений в русско — польской войне и царь гневался. Сильно и метко.

Подходить к Тишайшему стало попросту опасно. От него доставалось всем, включая царицу и детей. Сестры и не подходили. И под это дело Софья решила провернуть свой личный план.

Какая проблема у всех российских государей?

Да опереться не на кого. А поддержка нужна. Свои люди нужны, нужна кузница кадров — и как это обеспечить?

Только школой. А пробить эту школу можно было только через царя. Только вот никто Софье не дал бы реализовать ее идею, Даже отец. Хоть упросись. Инерция мышления.

А вот Алексею, наследнику и любимцу…

На настройку брата и правильный подбор аргументов, на вложение их в разум царевича и объяснение всей замечательности и восхитительности идеи Софьи ушло несколько недель. Но в целом женщина не жалела.

Брат становился все более ручным и управляемым. Некрасиво? Простите, это не вас собираются запереть на всю жизнь в тереме с перспективой монашества. В такой ситуации своя шкура ближе к телу и дорога хозяину. Хозяйке.

И потом, если так посмотреть, а что она плохого делает?

Она зла брату желает?

Вовсе нет… Она желает добра себе. А попутно продвигает свои цели.

Начиналось все с крохотных капелек. И в некоторые игры надо играть втроем, а то и впятером. И вот если бы несколько их было, нельзя ли сестриц учиться заставить?

Предложение было отвергнуто царевичем с негодованием. Сестры казались ему безнадежно скучными. То ли дело — Софья! Которая и новую игру придумает, и сказку перескажет, и учиться с ней намного веселее, это и дядьки царские заметили…

Они, конечно, удивлялись способностям царевны, но тут уж и Софья не терялась. Подойти, похлопать ресницами, сказать что‑то вроде 'дядя, позяуйста! Ты так хоосё объясняесь…'. И кто и когда не велся на восхваление своих педагогических талантов?

Да и что страшного в уме царевны? Чай, не из рода глупцов произошла, прабабка, мать царя Михаила Романова, великая старица Марфа, говорят, вообще недюжинного ума женщина была. Почему б и царевне такой не быть?

И учат ведь! Развивают!

Недаром говорят — ребенка учат, пока он поперек лавки лежит.

Так что Софья прочно заняла место фаворитки царевича. Ей не запрещали проходить в его покои в любое время, учиться вместе с ним, единственное, что запрещалось девочке — выходить из терема. Церковь и садик — все, что было ей доступно. Мало, слишком мало… Алексей был свободнее в своих передвижениях. Ну да ладно, извернуться можно было всегда. Но пока были проблемы.

На улицу — нельзя. Если и разрешат, то так все обставят — не продохнешь от бояр и слуг. Переодеться в мужское платье тоже нельзя. Нарушение такое, что потом на попу неделю не сядешь. Ладно, пороть царевну не принято, но шлепать — вполне. И каяться долго придется.

Вывод был прост. Выбивать у царя субсидии на создание школы рядом с теремом. Пусть здесь строят, здесь селят — или в том же Коломенском! Софья его не помнила как таковое, но ведь жили они там летом?… Просто тогда она была еще трехлетним ребенком, который и не подозревал, что в него переселится чужая душа.

Но об этом — молчок, не то объявят одержимой.

Софья постепенно понимала, какую громадную роль тут играет религия и все ее обряды. Доходило до того, что царь клал до тысячи двухсот поклонов в день, во все посты не ел ничего по понедельникам, средам и пятницам, а в Великий и Успенский посты в остальные дни недели ел только раз в день.

С точки зрения Софьи это было ненормально, но кто б ее спрашивал.

Детям таких строгих ограничений не устанавливали — и слава Богу. У них организм молодой, растущий, вот если только патриарх наложит трехдневный пост на всех — тогда и детей не пожалеют. Но это когда война, беда, чума, мор…

Одним словом, если она хотела прижиться в Риме, она должна была стать римлянкой.

И девочка послушно ходила в церковь, вызубрила все молитвы, которые нашла, под руководством царского духовника Лукиана Кириллова. Мужчина, конечно, был безумно занят, но время для царевны и царевича находить ему пришлось. Софья расспрашивала… хорошо быть трехлетним ребенком. Никто не удивится твоим вопросам: 'Почему?', 'Зачем?', 'Когда?', 'Как?'. Никто не покрутит пальцем у виска, никто не поймает на нестыковках или странностях поведения… трехлетние дети — они что угодно отколоть могут.

Софья до сих пор помнила, как пришла в гости к знакомой. Та продемонстрировала ей свое чадушко, а мальчик бодренько продекламировал поэму о Василии Теркине. 'Переправа, переправа, берег левый, берег правый…' Софья и половины не запомнила, а знакомая еще смеялась. Ребенок, мол, радио слушал, а там ее крутили регулярно, дело‑то еще в советское время было. Вот и…

Ребенку было три года.*

* достоверный случай, произошедший с автором, прим. авт.

Наконец, на новогодние праздники, Софья пришла к выводу, что пора. Царевич был накручен до нужного уровня, реплики продуманы, к тому же на рождество Алексей Михайлович размякал душой, как и на все остальные христианские праздники.

Торжественное богослужение, пир, вся положенная торжественная часть, а вот потом, когда царь и его семья остались одни… а все равно царем завладели остальные царевны. Пробиться сквозь них у Софьи с Алексеем не вышло бы, даже и пробовать не стали. Вместо этого сели тихонько в уголке, как две сиротинушки и принялись играть в морской бой.

И тактика принесла свои плоды.

Алексей Михайлович, обнаружив, что два чадушка (ладно бы Софья, а то ведь наследник!) сидят в уголке и не думают заверять его в своей любви, участвовать в суматохе и просить подарков, сам обратил на них внимание.

Подошел, встал рядом, пригляделся…

— А что у вас за значки странные?

Объяснять Софья и не пыталась. Алексей сам рассказал, что это — морской бой. Вот — поле, на нем надо назвать клетку… правила знают все. Единственное отличие было в том, что цифры здесь писались буквами с титлами. Сначала кажется сложно, но потом, зная счет и арабскими цифрами, и такими, приноравливаешься быстро.

Алексей Михайлович вытащил из‑за столика Софью, усадил к себе на коленки и попробовал сам разгромить сына.