Страница 11 из 31
С другой стороны, у этих стран нет выбора. Членство в ВТО вынуждает их включать требования договора ТРИПС в национальное законодательство (Deere, 2009). Переход от системы, в которой копирайта вообще не существовало, к системе, где он играет ключевую роль, влечёт за собой огромные перемены. Художественный материал, который некогда принадлежал всему обществу и был доступен для свободного использования — возможно, управляемого и несколько ограниченного обычным правом*, — внезапно может быть объявлен индивидуальной собственностью какого-то автора, и «другим» его уже нельзя будет адаптировать по-своему. И получается, что идея и практика коллективного самовыражения, доступного каждому члену общества, исчезают без следа.
На примере патентов легко продемонстрировать, как местное традиционное знание конфискуется и попадает в частные руки, и часто в ущерб местному населению. Труднее доказать, как именно частное присвоение художественных форм вносит коренные изменения в локальные культуры. Очевидная логичность копирайта внедряется в сознание всех членов общества, независимо от пола и возраста, так прочно, что мешает им отчётливо и ясно на него реагировать. В этой связи возникает вопрос: зачем этим странам внедрять у себя систему, которая и так не подходит для XXI века? Есть ли смысл?
Нам следует помнить о том, что в начале 1990-х годов развивающиеся страны сопротивлялись введению договора по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности. Одним из их аргументов было то, что несколько странно инкорпорировать в систему ВТО, которая была изначально задумана как система договоренностей о свободной торговле, права на интеллектуальную собственность, устанавливающие монополистические правила в отношении знания и творчества. Противоречия начинаются в самих терминах. Эти страны также возражали против универсального характера договора ТРИПС и обязательной высокой степени защиты их рынков. Монополия на знания и идеи, сосредоточенная в руках компаний из богатых стран, только усиливается этим договором. И технологический разрыв между Севером и Югом увеличивается. ТРИПС лишь облегчает приток капитала из развивающихся стран в экономически развитые (Deere, 2009, с. 1).
П. Драхос подчёркивает, что в расширении системы копирайта, предназначенной для защиты интересов владельца авторских прав, явно просматриваются следы колониализма. Каждый последующий пересмотр этой системы приводил к появлению ещё более жестких стандартов. Когда развивающиеся страны избавились от своего колониального статуса, они тут же столкнулись с системой, которая, как выразился Драхос, «была запущена клубом бывших колонизаторских держав Старого света для удовлетворения их экономических интересов» (Drahos, 2005, с. 9). С помощью ТРИПС процесс только ускорился.
Третья ситуация, в которой копирайт вступает в противоречия с коллективными соглашениями, обнаруживается в обществах, где местные традиции, знания и фольклор по-прежнему являются живым аспектом культуры, где отсутствует различие, к примеру, между знанием и духовностью, где все грани жизни, природы и мироздания являются составляющими единого цикла. Это, как правило, бедные страны. И получается, что народные знания и священные для такого общества традиции, которые являются важнейшей составляющей его идентичности, крадут западные предприятия, вооружённые правами на интеллектуальную собственность. Придётся взглянуть в лицо реальности: эти общества связаны неразрывными узами с культурой предков, но зачастую они оказываются расколотыми внутренней борьбой за землю, природные ресурсы, знания, общественный контроль и культурное представительство, причиной чему нередко служат ранние формы колониализма, политическое давление и процесс модернизации.
Как ни посмотри, то, как обходятся с такими культурами, как они пострадали от эксплуатации и незаконного заимствования, в течение последних десятилетий становилось всё более отчётливым. Важной вехой на этом пути стала заключённая в 1992 году Конвенция о биологическом разнообразии, которая признала ценность традиционного знания в области защиты биологических видов, экосистем и ландшафтов. С целью защиты этих ценностей родилась идея о том, что следует разработать специальный режим прав на интеллектуальную собственность, систему, более приемлемую для защиты коллективной собственности в области знания и творчества. Если права на интеллектуальную собственность защищают отдельных личностей и целые компании, почему бы не трансформировать эту систему и не приспособить её к ситуациям, где невозможно идентифицировать индивидуального правообладателя?
В середине 1990-х этот вопрос был вынесен в программу Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС), которая создала Межправительственный комитет по интеллектуальной собственности, генетическим ресурсам, традиционному знанию и фольклору. После длительных переговоров в 2005 году был составлен проект декларации политических целей и основополагающих принципов, касающихся защиты традиционного культурного самовыражения и фольклора. Идеи, которые были в нём сформулированы, канули в Лету из-за возражений со стороны США и Канады.
Однако не одни только политические возражения явились причиной срыва этого проекта. Достижение соглашения по вопросу о том, что должен включать в себя договор о защите прав на интеллектуальную собственность, — процесс, отягощённый массой сложностей. Если говорить откровенно, то возможность превратить договор, в котором ясно выражено намерение регулировать индивидуальное присвоение, в соглашение, которое будет защищать коллективные права, близка к нулю. Копирайт требует идентифицируемого, индивидуального источника творчества; он требует фиксированной формы, а предоставляемые по закону о нём права имеют ограниченную продолжительность действия. В обществах, где все аспекты жизни взаимосвязаны, невозможно идентифицировать подобные элементы.
Более того, члены рассматриваемых обществ отвергают саму идею авторского права, поскольку их традиции и культуры уходят корнями в совершенно иные принципы. В этих культурах есть аспекты, которые должны оставаться сакральными — не говоря уже об их продаже. Возникает вопрос и о том, кто может выступать от лица такого общества и кто будет защищать его интересы, когда речь идёт о коллективных правах. Кто решает, какой вид использования корректен, а какой явно переходит границы? Всё это образует благодатную почву для конфликтов.
Ограниченный (теоретически) срок действия копирайта делает создание коллективно-индивидуального права собственности сомнительной задачей. Традиционные общества утверждают, что их знания, традиции и фольклор складывались и существовали в течение столетий. Если это так, то эти ценности уже давно вошли в общественное достояние. Само собой разумеется, что эти общества не представляют нависшей над ними опасности, когда требуют введения системы коллективного права на интеллектуальную собственность. Знания, традиции и фольклор будут принадлежать им вечно. Обычай решает, кто, когда и в каких конкретных местах может использовать разнообразные типы знания и художественной креативности — и какие это накладывает обязательства.
Более того, одним из базовых принципов права на интеллектуальную собственность является то, что это право может быть передано другим лицам. Общества, где традиционные знания и фольклор играют важную роль, пришли бы в ужас от самой идеи о том, что их традиции могут быть выставлены на продажу. Это было бы недопустимо. По этим причинам попытка ВОИС трансформировать систему прав на интеллектуальную собственность в конструкцию, пригодную для собственности коллективной, была обречена на провал.
Выдвигались идеи присвоить традиционному знанию и культурному наследию этих обществ статус «общечеловеческого наследия» или «общемировых общественных благ». Мы не отрицаем, что элементы коллективного знания присутствуют в данных обществах, но их общая деятельность основана на принципах взаимности. Пока существует система копирайта в её текущем состоянии, коренные, локальные сообщества явно не придут в восторг от перспективы делиться своим культурным наследием и традиционным знанием со всем миром безвозмездно. Ведь в прошлом это знание присваивалось и использовалось другими отнюдь не по принципу взаимности.