Прекрасные незнакомки

– Я отвечаю за молодого человека, мой дорогой! Мы будем играть день и ночь!

Как же, как же! Маркиз был в том возрасте, когда людям трудно обходиться без сна. К тому же и здоровьем маркиз не блистал. В общем, те часы, которые господин де Моннье проводил в постели, Мирабо проводил у ног Софи, для которой он написал «Диалоги», толкующие о правах любви.

«Женщина, сказав мужчине: “Я тебя люблю!” и подарив ему поцелуй, отныне отдает ему все свое расположение. Добродетель не имеет ничего общего с тем, что обычно именуют этим словом, точно так же, как и порок – вовсе не то, что им называют. Добродетель вовсе не монашество, противное человеческому естеству…»

Нетрудно догадаться, как действовали такого рода литературные упражнения на молодую женщину, которая всем своим существом жаждала одного – любви! После не слишком упорной обороны прекрасная госпожа де Моннье отворила перед гостем единственную дверь, за которой он еще не был, – дверь своей спальни.

К несчастью, если только можно употребить в данном контексте это слово, когда речь идет о проявлении счастья, любимая и любящая женщина излучает особый свет, которым озарено ее лицо и каждое движение. Светилась и Софи – ярко, безудержно.

Ее свечение немало удивляло жителей Понтарлье и среди них некую мадам де Сен-Белен, которая называла себя лучшей подругой Софи и уж точно была самой злоязычной сплетницей города.

Под предлогом развеивания кое-каких слухов, которые побежали по городу относительно ее «подруги» и Мирабо, она нанесла молодой женщине визит, который закончился очень плохо. Софи де Моннье, расстроенная враждебными намеками, просто-напросто выставила визитершу за дверь. Разобиженная мадам де Сен-Белен поспешила подбавить дегтя во все известные ей бочки меда, рассказывая повсюду, что Софи своим гневом обличила сама себя.

В маленьком городке, где так редко что-то происходит, любая сплетня становится событием. А эта, наверное, носилась в окружающем пространстве в семимильных сапогах, потому что в самом скором времени все только и говорили, что о мадам де Моннье и Мирабо. Бедный Сен-Мори понял слишком поздно, что своими собственными руками впустил волка в овчарню, куда когда-то сам так хотел попасть. В ярости он послал Мирабо приказ немедленно вернуться в крепость.

Однако дело кончилось водевилем. Начальник крепости получил не вернувшегося узника, а письмо от мужа Софи. В изысканных выражениях президент де Моннье просил своего дорогого друга Сен-Мори повременить и не требовать возвращения молодого человека до праздника Богоявления, поскольку грустно остаться на праздники без такого партнера… Скрепя сердце, влюбленному пришлось уступить.

Но когда после дня Волхвов за Мирабо все-таки пришли, выяснилось, что он исчез и никто не знает, где его искать. В комнате у него нашли только два письма. Одно было адресовано хозяину дома, в нем гость вежливо прощался с ним, другое – Сен-Мори, совсем невежливое и, можно даже сказать, грубое: Мирабо без всяких околичностей заявлял, что видел коменданта в гробу.

Само собой разумеется, что повсюду отправили солдат на поиски беглеца, искали его на дорогах, искали на пограничных постах, но безуспешно. Что не удивительно, потому что беглец и не думал покидать особняк де Моннье. Он укрылся в спальне Софи, комнате с надежными засовами и невероятно большим шкафом, напоминавшим бретонскую кровать-шкаф. Софи хранила в нем платья. И любовника тоже. Ей помогала горничная Марион, если вдруг возникала тревога. Но это случалось редко. Хозяйство в доме вела Марион, а маркиз никогда не переступал порог спальни жены.

Оноре Габриель и Софи выпало несколько дней сумасшедшего счастья, такого неистового и всепоглощающего, что молодой женщине очень захотелось, чтобы оно не кончалось никогда. Но увы! Всему на свете наступает конец. И причинами становятся самые обыденные вещи, коренящиеся в природе нашего естества. На этот раз причиной стал голод.

Аппетит Мирабо был под стать его неистовому темпераменту, такой же невероятный. Каждый день ему требовалось огромное количество пищи. Прожорливость любовника стала неразрешимой проблемой для Софи и Марион. У них не было под рукой запасов, которые позволили бы его прокормить, не было возможности самим стряпать на кухне. Тем более что хозяин дома держал свои денежки при себе и самолично наблюдал за расходом провизии. Когда повар пожаловался на кражи из кладовки, любовники поняли, что нужно искать какой-то выход из создавшегося положения.

– Я должен уехать, ничего другого не придумаешь, – сказал Мирабо. – Мы же не можем прожить всю жизнь у вас в спальне. Граница рядом. Я доберусь до Невшателя, там живет мой издатель Фош, он должен мне приличную сумму. Там я буду тебя ждать. И если ты меня любишь, ты приедешь ко мне!

Если она его любит! Да она жизнь готова за него отдать!

Софи сначала горько расплакалась, а потом согласилась на отъезд любовника, и Мирабо, выбрав ночь потемнее, поцеловал Софи и полез через стену замка.

Он как раз добрался до верха и сел на стене верхом, когда, на его несчастье, во двор вышел слуга де Моннье. Он увидел могучую фигуру молодого человека и поднял тревогу. Мирабо поймали, и вот в окружении слуг он предстал перед президентом.

Однако он был не из тех, кого можно было смутить или напугать. Да, конечно, его поймали, когда он перелезал через стену, это факт… Но факт этот не показывает, чего именно он хотел – выйти или войти. И вот с присущим ему ораторским талантом Мирабо рассказал президенту, как, направляясь в Париж и пробираясь через Понтарлье, он не мог устоять перед страстным желанием повидать дорогого друга. Вот причина его неосторожной дерзости!

Президент и подумать не мог, что Мирабо ему лжет. Он простодушно проглотил эти байки, пожурил молодого друга за безрассудство, накормил ужином, желая смягчить пережитую неприятность, и выпустил из дома в предрассветных сумерках, строго-настрого наказав слугам держать рот на замке. И Мирабо спокойно продолжил свой путь к «Парижу».

Однако стоило захлопнуться воротам за незваным гостем, как нервы Софи не выдержали. С ней случилась истерика, и она настолько лишилась самообладания, что рассказала мужу всю правду и умоляла его отпустить ее, чтобы она могла соединить свою судьбу с Мирабо.

К правде де Моннье отнесся крайне неодобрительно. На следующее утро он поместил Софи в закрытую карету и отправил ее в Дижон, в суровый дом отца. Пребывание там должно было стать для нее и наказанием, и очищением.

Маркиз де Рюфей посадил дочь под замок и в качестве тюремщицы приставил к ней тетушку-канониссу (в благородных семействах всегда есть под рукой такая тетушка).

– Ты не выйдешь отсюда, пока не образумишься! – пообещал он ей.

– Значит, я здесь умру, – ответила Софи, – потому что ничто и никогда не может меня с ним разлучить. И мы будем вместе вопреки всем препятствиям на свете!

Она сама не знала, до чего справедливы были ее слова. Узнав, что случилось с возлюбленной, Мирабо примчался в Дижон, за небольшое количество золота привлек на сторону несчастной одного из слуг маркиза, который устроил ему свидание с Софи ночью в саду. Мирабо пообещал любимой к завтрашнему дню подготовить все необходимое для их совместного побега.

Увы! На следующий день он был узнан, его арестовали и посадили в старинный замок Жандарм.

Мытарства Софи

Старинный замок Жандарм в Дижоне был тюрьмой, но не слишком надежной. Мирабо, как только попал туда, сразу понял, что ему не составит большого труда ее покинуть. Но покинуть тюрьму означало покинуть и Дижон, а значит, и Софи, которая навсегда останется узницей своего отца в особняке Рюфей.

И он с философским спокойствием приготовился провести в этой тюрьме несколько месяцев, поджидая, когда Софи освободится из своего заточения. И вдруг Мирабо узнает, что в самом скором времени он будет переведен в крепость Дуллан.

В тот же миг Мирабо принимает другое решение. Мало того что Дуллан находится у черта на рогах, из тамошней тюрьмы еще и не выберешься: это настоящая крепость, основательно укрепленная и всерьез охраняемая. Теснимый обстоятельствами, Мирабо решает немедленно бежать, и ночью с 25 на 26 мая 1776 года он покидает Дижон. Королевские полицейские пускаются по его следу, и среди них некий Брюгьер, опытная ищейка, который не выпускает беглеца из виду, следуя за ним по пятам в его фантастической одиссее. Сначала они мчатся на юг, где в Лорге, неподалеку от Драгиньяна, Брюгьер едва не хватает Мирабо, но из этой затеи ничего не получается, и вот они уже перешли через Альпы, через перевал Малый Сен-Бернар, оказавшись сначала в Пьемонте, а потом в Швейцарии. Швейцарию они проехали всю: Мирабо стремился к горам Юра и добрался до них. Он обосновался в деревне Верьер, в полутора лье от форта Жу, но по другую сторону границы. А что мог поделать в Швейцарии Брюгьер? Да ничего! И он, чертыхаясь, вернулся во Францию.