Страница 19 из 21
— Я чего‑то не понял. Почему это чмо в перьях еще живо?
Маловато дали наградных за этот квест. Он очень непростой… Ладно, это все лирика, надо последний штрих внести в общую картину преполагаемого политического заказного убийства.
— Я всегда был вашим другом — прижал ладонь к сердцу я — Хотя, еще я в чем‑то видел в вас своего наставника и даже, простите за смелость, духовного отца. Мне даже не надо было произносить эти слова о дружбе, они отчеканены в моем сердце…
Бамс! — и мне снова прилетело по щеке.
— На этот раз не за то, что ты врешь — Хассан как всегда улыбался — Впрочем, если ты сейчас и соврал — это не страшно, мне приятно слышать подобное, даже если это ложь. Сейчас я ударил тебя за многословие, неподобающее мужчине. Ты сам сказал — я тебе как отец. А отец учит своих сыновей всему, что они должны знать. Иногда это надо делать словом, а иногда — и силой. Другой разговор, что это надо чередовать, и каждый из инструментов пускать в дело в нужное время.
Я, было, хотел подчеркнуть его мудрость и многогранность познаний, даже рот открыл, но в последний момент остановился. Ну его, того и гляди, снова по роже вдарит.
— Молодец, да! — ибн Кемаль явно заметил мои телодвижения и с довольным видом погрозил мне пальцем — Надо всегда знать — когда говорить, когда молчать. Ты способный, да. Из тебя еще может выйти толк. Хотя я об этом уже… Ну, ничего. Я старый, мне уже можно повторять одно и то же — мой разум не так остр и скор, как в юности, да и духом я стал помягче. Тянет как‑то на наставления, воспоминания… Ладно, что мы все обо мне. У тебя все? Что хотел и знал — то сказал?
— Нет, почтеннейший Хассан, не все — помотал головой я, ловя его удивленный взгляд — Еще кое‑что есть. Не могли бы ваши дети, те, что будут… мммм… работать над этим делом, перед выполнением своей миссии или сразу после нее положить на тело Талиена вот этот мешочек.
Я достал из сумки означенный передмет, который некогда мне вручил на том гельтском свете давно скончавшийся годи Оэс, и протянул его ибн Кемалю. Черт, как фраза‑то предыдущая жутко звучит, а? И ведь — из песни слов не выкинешь, так оно и было на самом деле.
— Магия? — спросил, принимая у меня мешочек с землей Хассан, подбросил его на ладони и утвердительно повторил — Магия. Ох, мальчик мой, не имел бы ты с магами и чародеями дел, да. От них в мире один кавардак и неразбериха. Вечно машут своими посохами и бородами, лезут везде где только можно, добиваются власти и думают, что они самые умные, самые сильные и бессмертные. Ну, про первые два заблуждения говорить не стану, а вот насчет третьего… Это очень неверное мнение, я бы сказал — в корне. Но — будь по — твоему, как скажешь. Что‑то передать покойному хочешь — какие‑то слова, какие‑то пожелания? Кроме пожеланий долгой жизни, конечно же.
— Все, что я хотел ему сказать — я уже сказал вам — немного криво выразился я, но повелитель замка Атарин меня понял и снова ухмыльнулся в усы.
— Ну, если это все — то на этом и закончим — четки сверкнули и исчезли в рукаве его халата — Ночь на дворе, может, заночуешь здесь у меня? Мой дом — твой дом.
— Да нет, пойду — отказался я. Какая мне разница, когда свиток тратить. Нет, вполне возможно, что за этим предложением запросто могла последовать возможность получить пару заданий, думаю, этот замок в ночи может порадовать любознательного игрока, но мне они не нужны — Завтра утром у меня много дел.
— Дела, дела — ибн Кемаль вздохнул — Весь мир с ума сошел, все стали такие занятые. Никто не хочет просто остановиться, поднять голову вверх и посмотреть на солнце или звезды, чтобы понять, как они прекрасны и навсегда сохранить эту красоту в своем сердце. А потом, когда придет их час покидать этот мир, они думают — 'Боги, почему я ничего вспомнить не могу, кроме того, что все время куда‑то бежал? Веть было же что‑то еще кроме неотложных дел в этом мире?'. А как он может что‑то вспомнить, если прожил свою жизнь в постоянной гонке, полагая, что так и нужно? А разве так нужно? Да и кому это нужно… Подумай о том, что я тебе сейчас сказал, подумай. Умей не только стремиться вперед, умей делать остановки в пути, чтобы подумать — а по той ли дороге ты вообще идешь? Не свернул ли ты случайно со своего пути, в спешке этого даже не заметив? Может, ты уже на чужой дороге, в чужом краю занимаешь не свое место и делаешь совсем не то, что должен? Может, надо отойти в сторону, лечь на землю и просто посмотреть в предвечное небо, которое все видело и все знает?
— Я подумаю — если честно, таких речей от Хассана я вовсе не ждал. Я привык к его восточным закидонам, но тут он выдал совсем уж необычный монолог — Я обязательно подумаю о том, что услышал от вас.
— Ай, обманешь — отмахнулся ибн Кемаль — Выйдешь за порог и слова мои из головы выкинешь. Не спорь, так и будет. Я знаю. Я сам таким был. Я слушал своего наставника, кивал, а сам думал о том, что у меня своя голова на плечах есть, и я уже сейчас знаю и понимаю больше чем он. Прошли годы, и только сейчас я понял, как он хотел мне добра, делясь своей мудростью и как ему было больно видеть, что я не хочу пускать его слова в свое сердце.
Наверное, надо было сказать о том, что я‑то как раз пустил его слова в свое сердце, но что‑то мне досказывало, что я тогда по роже в третий раз за этот вечер получу. Не то, чтобы меня это пугало, но нафиг надо.
— А вот у меня вопрос — сказал я, поднимаясь с ковра — Можно?
— Спрашивай — милостиво разрешил ибн Кемаль.
— Четки ваши — я ткнул пальцем в направлении рукава — Они немного необычные…
— Это память — лицо Хассана озарилось доброй улыбкой — Память, да. Знаешь, хороших друзей найти непросто, а хороших врагов — еще труднее. Просто врагов — их очень много, бывает, что весь мир идет на тебя войной — но это не те враги. Они не заслуживают доброго слова. А бывает враг, которого ненавидишь — но безмерно уважаешь. Он ближе, чем женщина. Дороже, чем друг. Роднее, чем мать. И когда ты забираешь его жизнь, ты испытываешь такую пустоту, как будто ты себя убил. И наслаждение от того, что он мертв, а ты нет. Очень противоречивые чувства, но так оно и есть. Ты еще такого не испытывал, иначе бы по — другому смотрел сейчас на меня. Но когда‑нибудь ты поймешь, о чем я говорю. Но пустоты все же больше чем наслаждения, да…
— И? — сдается мне, что я угадал, из чего его четки сделаны…
— Пустоту надо чем‑то заполнять, и ты ищешь нового врага — пояснил ибн Кемаль и снова извлек четки на свет — И, убивая всякий раз новых и новых врагов, оставляешь себе их часть, например — фалангу пальца там, или кусочек лобовой кости… Приятно знать, что ты их не только убил, но и заставил себе служить после смерти. Есть в этом некая высшая мудрость.
Столько в его голосе было теплоты, столько нежности при упоминании давно мертвых людей, так ласково он оглаживал свои четки, что мне стало маленько не по себе. Не дай бог в жизни, я имею в виду, в той, в настоящей жизни с таким дедушкой столкнуться. Куда там Зимину или Азову до Хассана ибн Кемаля…
— Это да — я, поднатужившись, выдал улыбку — Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
— Хорошие слова — покивал Хассан — Ты придумал?
— Нет — потомтал головой я — Слышал где‑то.
— Я запомню их — Хассан щелкнул камушком четок и легко поднялся на ноги — Если решил идти — иди. И помни — тебе здесь всегда рады. За дело — не волуйся. Думаю, скоро ты услышишь печальную весть о том, что годи Талиен умер.
— Несчастья случаются — я скорчил печальную рожицу — И ведь совсем не старый еще дядька! Вот если бы не гадил людям этот годи, мог бы еще жить да жить.
— А не хотел бы ты присоединиться к моим детям? — когда я уже шагнул к двери, спросил Хассан — Они бы все подготовили, а ты бы забрал его жизнь сам? А?
Вам предложено принять задание 'Чистая смерть'
Данное задание напрямую связано с цепочкой квестов 'Охота на годи' и квестом 'Билет в один конец'.
Условие — дать согласие отправиться с ассасинами Хассана ибн Кемаля к лагерю Мак — Праттов и принять участие в подготовке и убийстве годи Талиена