Страница 84 из 147
Не вдаваясь в тонкости местной усадебной жизни, братья не спеша разыскивали улицу с вполне подходящим для такой местности названием Утиная. Нагулявшись по похожим одна на другую улочкам, они окликнули бывалого старичка, и тот гостеприимно замахал руками. Из его показаний выходило, что искомая улица была у молодых люден прямо перед носом, то есть они стояли на пересечении 1-й Утиной и Десятинной улиц. Очень скоро отыскался и дом, рати которого они затеяли такое неблизкое путешествие из центра города.
Под кронами огромных берез, в ничем не примечательном с виду бревенчатом доме размещалась старейшая в городе фабрика по подпольному производству концертной аппаратуры. Алексеи и Андрей самовольно открыли калитку, прошли во двор и, взобравшись на крыльцо открытой веранды, прислушались — рядом с домом хорошо ощущались низкочастотные вибрации.
Взявшись за ручку двери, Алексей радостно сообщил брату:
— Ну, теперь у нас дело пойдет веселее!
Но и до наступления этой приятной минуты участники истории довольно неплохо проводили время.
Во второй половине апреля, после «Gagarin-party-2» все вернулись в Петербург и на неделю погрузились в радостную эйфорию. Братья Хаас помирились, и Алексей рассказал Андрею массу леденящих душу историй.
Как выяснилось, на первом «Гагарине» в декабре 1991 года Бирман заранее расплатился с дирекцией ВДНХ, но после вечеринки ни копейки не заплатил техническим службам комплекса. Те серьезно обиделись на питерских и, дождавшись окончания «Гагарин-2», перекрыли выезд грузовикам с техникой, требуя за первую вечеринку ни много ни мало двенадцать тысяч долларов. Дело было в воскресенье, дирекции никакой, а оплата простоя всей техники до понедельника составила бы сумму вдвое большую. Измученный усталостью и бессонницей Алексей вернулся на ВДНХ и посте часа ожесточенной ругани принял непростое решение. Чтобы освободить арестованную технику, пришлось отдать по долгам половину всех заработанных денег.
Потом навалилась новая напасть: партнер по бизнесу, компания «Кринта», посчитала, что просто удвоить вложенные в вечеринку средства — хорошо, но было бы еще лучше их утроить. После получения в Москве заработанных ими десяти тысяч долларов дядечки в серых костюмах довольно бесцеремонно начали задавать вопросы о количестве проданных билетов, выручке баров и прочих интимных подробностях. Алексей, и без того обозленный потерей огромной суммы, пришел от этой наглости в бешенство и, устроив шумный скандал, пинками выгнал из гостиничного номера коварных коммерсантов.
Уже в Петербурге рыботорговцы подослали на Фонтанку новых переговорщиков, поласковее, но сплотившийся «Танцпол» повторно выставил стяжателей и сбросил им на головы из окна квартиры тяжелую коробку с рекламными флагами их фирмы. Прибывший на Фонтанку директор Дыба через закрытую дверь прокричал ультиматум, но был послан ко всем чертям, после чего объявил неформалам войну.
Сразу после этих событий из Петербурга в Москву под патронажем «Танцпола» выехала огромная компания молодежи. Целью коллективной поездки было посещение вечеринки «Мобиле».
Наступала эра вечеринок-гигантов. После второго «Гагарина», пробившего в набат, на олимпийский велотрек в Крылатском выдвинулись тысячи человек. Столица гудела. Жаждущая развлечений молодежь ощутила присутствие новой движущей силы, модной, современной, хорошо организованной, а оттого непредсказуемой по идеологии и вектору модности. Иностранные издания, аккредитованные в Москве, написали массу статей о «Gagarin-party-2», английский «Face» поместил разворот о «Танцполе», а смонтированный Тимуром ролик с первого «Гагарина» прокрутили в новостях по английскому MTV. В иностранных публикациях о культурных новостях в Москве впервые прозвучало слово «рейв» и надолго повисло информационное эхо «Gagarin-party». Русский рейв стал феноменом даже для живущих в этой стране иностранцев, но большинство российских СМИ, как они всегда это и делали по поводу любой активации молодежи, просто проспали. Один Артемий Троицкий показал по российскому телевидению свой репортаж о «Gagarin-party-2» и закончил его жизнеутверждающими словами: «Рок умер».
Слухи и информационные потоки поднимали среди модников волну небывалого интереса Сами же питерские, умело манипулируя этими рычагами, ориентировали неподготовленные массы москвичей и, тщательно легендируя свои мероприятия, в конце концов, приводили всех к кассе. Так вышло и с «Мобиле», ставшим самым крупным танцевальным мероприятием своего времени. Темой вечеринки, ее сутью и основной эстетикой была выбрана концепция непрерывного движения. Художник всей постановки Тимофей Абрамов развил концепцию и довел ее до красивого воплощения. Всю ночь по отполированным до блеска, взлетающим под самый купол дорожкам трека носились профессиональные велоспринтеры, вокруг огромного танцпола в центре арены катались веломобили, велосипедисты были на подиумах, среди танцующих, повсюду. Звук был расставлен по четырем сторонам спортивной арены, а огромная конструкция со светом была вывешена таким образом, что каждый из пяти с половиной тысяч человек, находившихся на танцполе, ощущал себя в самом центре происходящего.
Алексей и Марина, недавно вернувшаяся из Америки, протанцевали на «Мобиле» под ревущими колонками всю ночь, и, когда все вернулись в Петербург, Алексей уже точно знал, что нужно делать. Он поделился своими соображениями с Андреем, после чего они решили перевооружать клуб, искать звук, технически менять ситуацию от любительской к профессиональной. Экономного до скупости Мишу братья в свои планы не посвятили и стали действовать вдвоем. В течение месяца они искали нужный комплект техники, и только через старые рок-клубовские связи Алексей нашел нужного человечка. Это был звукоинженер-самоучка, который еще в начале восьмидесятых делал самодельные усилители и колонки для популярных ВИА и прочих эстрадников. Звали этого умельца Юра Старченко, и это он обитал в приватной деревянной избушке на Утиной улице.
Отворив двери подпольной фабрики, братья ступили внутрь и стали пробираться через комнату, заставленную фанерными ящиками. Внезапно дорогу им преградил мощнейший шквал звука. Где-то рядом, в соседней комнате, на полную громкость включили гитарный рок-запил. Ориентируясь по звуку, Алексей отыскал в полутьме дверь. Резкий, угнетающий рев вывалился из открывшейся двери и резанул по ушам. Небольшая, прямоугольная комната без окон была пуста Потолок и три стены были обиты листами толстого войлока, а четвертая была заставлена огромными колонками. Эта ревущая стена дышала мощностью и испускала такое количество децибелов, что молодые люди, болезненно морщась, зажали уши. Музыка неожиданно смолкла, и на одной из стен открылась неприметная дверь. Из нее вышел среднего роста мужчина, круглолицый, в очках, с зачесанными назад волосами. На вид ему было тридцать пять — сорок лет. Одет он был просто: джинсы и свитер, - но вид имел важный, сосредоточенно занятой.
— Вы кто? — строго спросил он.
— Я Алексей. Мы созванивались неделю назад насчет покупки звука.
Услышав ласковое слово «покупка», Старченко сменил выражение лица на заинтересованное и протянул руку.
— А, понял. Насчет дискотеки? Припоминаю.
— Ну, не совсем дискотеки. Для клуба...
— Это без разницы. Пойдемте.
Он провел молодых людей через несколько превращенных в цеха маленьких комнат и в конце концов привел в уютный кабинетик, до потолка заставленный книгами, приборами и всевозможными радиоустройствами. Все то время, что они пробирались по дому, Андрей вертел головой и разглядел массу интересного. В одной комнате рабочие распиливали листы толстой фанеры и из получившихся частей скручивали корпуса будущих колонок, в другой женщины в синих халатах собирали и клеили огромные динамики, в третьей, уткнувшись в электронные платы, сидели люди с паяльниками, в четвертой что-то красили. Кругом были коробки, ящики, катушки проводов, шум, гам, визг машин, странные запахи и звуки. Крайне загадочным оставалось, как все увиденное могло уместиться в этом неприметном и внешне совершенно маленьком бревенчатом доме. Но размышлять над этим было некогда.