Страница 52 из 147
— Действительно, — заметила Ирэна, вставая, — какой смысл приятно сидеть, когда можно приятно потанцевать.
— Пойдемте, пойдемте! Все, все! Без исключений! Отправляясь вместе со всеми, Тимур доверительно взял
Алексея за плечо и негромко сказал:
— Помните, Алексей, наш с вами разговор в этой же комнате примерно год назад?
— Да, что-то такое припоминаю, — заулыбался Алексей, пытаясь вспомнить, о чем же они говорили.
— Вы тогда спрашивали у меня совета, и мы с вами разоткровенничались по поводу будущего...
— A-а! Да, конечно, прекрасно помню. Вы сказали, что этим сейчас никто не занимается и что это безграничная перспектива.
— По-моему, у вас все получилось. Судите сами: вы не бросили заниматься вечеринками, это оказалось нужным всем друзьям, и это стало вашим делом.
— Да, Тимур, спасибо, это был мудрый совет, мы действительно не знали, чем себя занять.
— Будущее, о котором мы говорили, Алексей, уже стоит у вас за дверью.
— Красиво сказано, Тимур.
— Пойдемте танцевать.
20
Невероятно жаркое лето 1991 года, доставившее столько мучений изнывавшим от духоты горожанам, к концу августа постигло неожиданное фиаско. Пылающее красное пятно на небе разогрело температуру до максимума и как-то резко сломалось, сникло. Балтийский ветер нагнал бесчисленную армию туч, порывисто задул, и из поднебесной пропасти полили затяжные дожди. Долгие, серые, еще не холодные, эти дожди низвергались с неба миллионами тонн воды, растекались по улицам, шумели и с утра до вечера барабанили по жести подоконников унылой дробью. Пытка этим звуком продолжалась день за днем. Этот август стал лих еще тем, что в Кремле происходила дележка власти. Народ волновался, и у всех на слуху было загадочное ГКЧП. Горбачева сместили, и в Москве началась такая неразбериха, что, глядя на все это, страна загудела тягостным шепотком. Невероятные события происходили и на берегах Невы. Новоизбранный мэр города Анатолий Собчак замкнул историческую ленту Мебиуса, и городу было возвращено его историческое название Санкт-Петербург. Но несмотря на навеваемое погодой уныние, путч в Кремле и реформаторские настроения в Смольном, события на Фонтанке, 145 шли своим чередом, неспешно разматываясь, как нитяной клубок.
Производство крупных вечеринок стало для «Танцпола» идеей-фикс, основным занятием, поглощающим всё время и силы. За два месяца, прошедшие после вечеринки с ВестБамом, были проведены еще два праздника в Планетарии. Играл Янис, оба раза с полным залом и с трудно контролируемым бандитским разгуляевом. Охрана в лице Вовы практически уже ни от чего не спасала. Получая деньга, он саботировал дело, все больше и больше раздражая «Танцпол» своей некомпетентностью. Помимо всего прочего, этот Вова стал нагло и напористо лезть в дела придираться к расчетам и требовать увеличения своей доли. Он приводил все новых и новых «защитников», и раз от разу они становились все гаже и бесполезнее.
Августовским вечером не имевшие телевизора и не следившие за политическими катаклизмами Алексей, Андрей и Миша сидели в своей квартире перед распахнутым окном и, прислушиваясь к потокам дождя, обсуждали проблемы, весьма далекие от страданий отечества.
— Послушайте, почему только Планетарии? — спрашивал у всех Алексей. — Нам нужно что-то предпринимать дальше. Это уже неинтересно. Наши друзья уже почти не ходят, всем надоело.
— Согласен, — поддержат его Миша — Но я от другого отталкиваюсь. Мне кажется, что Планетарий стал коммерческим. Мы прикормили там бандитов. Люди ходят, но многие боятся. Если менять места проведения и мобильно информировать свою публику, то, может быть, будет спокойнее. Андрей выслушал эти разумные доводы и сообщил друзьям:
— Чтобы двигаться, дальше необходимо самим подписывать договоры аренды и прочее. До этого дня этим занимались «Композиторы». Все наши вечеринки официально устраивал клуб «Научная фантастика». Нам нужны бумага.
— Ты же познакомился с этим дядей, который обещал помочь с документами, — спросил Алексей.
— С Захаром?
— Ну, я не знаю. Сходи к нему, реши вопрос.
Экспансия в новые места стала необходима. Так уж сложилась ситуация, что не только у мемберов «Танцпола», но и у обычных посетителей Планетария стала отчетливо заметна кислая реакция на однообразие постановочного замысла.
Из пространства Планетария были выжаты все соки.
Не помогало ни перетаскивание колонок, ни новая развеска света, ни что-либо другое. Планетарий просто приелся. Молодежь попривыкла к бандитам и их бабам и ходила в Планетарий, как в спортзал, со сменной обувью — потанцевать и домой. Единственное, что спасало, — так это музыка Яниса, хотя и он уже стонал от наседавших на него качков. Несколько раз ею просто вынудили поставить на вечеринке кассету с блатняком, и никто ничего не смог поделать.
Подвыветрились первый дух и душевность замысла. Встав на коммерческие рельсы, сама идея начала приобретать единственно возможную в данных условиях форму. Как нельзя выкинуть слов из песни, так же было невозможно исключить присутствие на вечеринках неприятных для молодежи прибандиченных спортсменов. Реалии времени были таковы.
После одной из вечеринок Миша Палтус вывел формулу, согласно которой молодежь может находиться в наполненном быками Планетарии и не обращать на них внимания. Стоя перед баром, Миша громко поведал своим друзьям:
— Я знаю, что в Планетарии нужно делать!
— Что? — спросили у него собравшиеся.
— Нужно куражиться и покупать шампанское... Надоело бояться.
В известной мере он был прав. Ни молодежь, не принимающая грубость и задыхающаяся в присутствии уголовных элементов, ни сами бандиты, полагающие, что главное в жизни — это физическая сила, не могли договориться. Модникам вечеринки нужны были для души, а быкам — для тела Первые наслаждались музыкой и красотой, а вторые приходили, чтобы поизмываться над кем-нибудь. Как ни странно, возраст тех и других был примерно одинаковый: двадцать — двадцать пять лет. Различие было лишь в направлении и скорости движения сознания. Но как бы мало ни было это различие, между двумя этими направлениями лежала пропасть.
Разговор, состоявшийся в квартире на Фонтанке, был прямым следствием этих обстоятельств. Было решено действовать. Миша и Алексей стали рыскать по городу, присматриваясь к загнивающим домам культуры и старым кинотеатрам, а Андрей отправился за документами.
Общество «А — Я» размещалось на первом этаже ничем не примечательного дома на Фонтанке, полностью занятого кооперативами и фирмочками. Захар Коловский радушно встретил посланца «Танцпола» и пригласил в свой кабинет. Комната, обставленная конторской мебелью, была украшена несколькими картинами. Зарешеченные окна выходили на Фонтанку. За разговорами и прояснением ситуации выпили чаю. Захар Михайлович подробно объяснил Андрею процедуру вступления в общество новых участников и задал кучу важных вопросов. Через какое-то время Андрей перекочевал в соседнюю комнатку, где долго сочинял тезисы к будущему уставу молодежного клуба.
Те вещи, которыми они занимались, и те, которыми хотели бы заниматься, нужно было назвать сухими и казенными фразами, мысли расползались по чистому листу, Андрей злился и грыз карандаш. Не закончив труды в один прием, он откланялся и отправился домой.
Походы в «А—Я» продолжались несколько дней, и в результате Андрей принес на Фонтанку сброшюрованную папку, в которой были: устав Общества «А—Я» и Положение о молодежном клубе «Танцпол», имеющем выборного директора и концепцию деятельности. Бумаги были скреплены печатями и имели все необходимые формальные данные, позволяющие вести переговоры и некоторую хозяйственную деятельность.
Алексей с Мишей тоже не теряли времени. В результате проведенных поисков был обнаружен Дворец культуры на Васильевском острове. Гибнущее в тисках финансового кризиса огромное здание сталинского периода было мертво и обескровлено. После развала СССР интерес к социалистическим ценностям угас, и финансирование монструозного института культурного развития строителей коммунизма прекратилось. Дворец культуры влачил жизнь, больше похожую на смерть.