Страница 103 из 147
- Ну что? Теперь ты с ней? — звонко спросил немного пьяный молодой человек с прямым каре волос, насмешливым взглядом и бутылкой пива в руке.
Он был в джинсах, футболке и, несмотря на жару, в расстегнутой рокабильной куртке на молниях.
— А ты кто такой? — заводясь с пол-оборота, спросил Андрей, смерив незнакомца взглядом.
Нутром он понял, что рокер — кто-то из ее прежней жизни, а может быть, и из настоящей, и пришел предъявить свои права. Но после пережитого сегодня Андрей уже не допускал и мысли ни о какой ее «прежней» жизни. Этот парень так нагло на него смотрел, что было ясно: он распаляет себя перед дракой. Наступал момент истины, все слагаемые классического любовного треугольника собрались воедино: он, она, оно и даже они в виде дружественно настроенных сторонних наблюдателей. Не размышляя над тем, что совершенно не умеет драться, Андрей с вызовом посмотрел на незнакомца.
— Я Эдик! — со значением сообщил ему рокер.
— Очень хорошо. Иди гуляй, Эдик! - коротко бросил Андрей.
Понимая, что сейчас может получить удар бутылкой по затылку , Андрей повернулся к Эдику спиной и шепнул Марине:
— Все нормально.
Но за этим ничего не последовало. Человек с пивом нелепо постоял рядом, а после куда-то делся, и все про него забыли.
— Что это за Эдик такой? — тихо спросил Андрей у Назарова.
Олег нагнулся прямо к его уху:
— «Петля Нестерова» — знаешь такую группу? Гитарист. Муж ее. Бывший или не бывший. Не знаю.
«Плевать», — подумал Андрей.
Ночь пролетела, как быстрый призрак тьмы, и около четырех утра уже начало светать. На «Штубнице» еще полным ходом шло веселье, а в микроавтобусе уже принялись считать деньги. Подсчеты оказались затруднены. Немцы что-то лопотали по-своему, считали билетики, предъявляли какие-то «контрольки», писали на бумаге цифры, которые они желали получить, и выходило, что они требовали едва ли не всю выручку вечеринки. Количество проданных билетов и количество присутствующих на борту не сходилось, и педантичный немецкий ум не мог понять, кто такие друзья клуба и почему «Тоннель» не выгнал с борта «Штубница» бесплатных посетителей вечерней выставки.
— Получается, что мы должны из своего кармана платить за тех, кто пришел на вечерний перформанс? Так, что ли? — кипятился Олег.
«Речники» пытались сгладить недоразумение, но переговоры накалялись и мало-помалу превратились в настоящее противостояние.
- А почему мы должны платить за этих членососов, которых они же и пригласили? — в яростном ожесточении кричал Андрей. — Да пошли они! Мы закрыли свой собственный клуб, привезли аппарат, все сделали, а эти сладкие хотят вытянуть все деньга. Мы что, работали даром?
Крик и шум разбирательства переместились на борт корабля. Андрей разозлился настолько, что хотел остановить вечеринку и немедленно начать вывозить аппарат, но его уговорили не делать этого, так как никто из танцующих не виноват в случившемся. Переложив все остальные хлопоты на друзей, он уехал с Мариной и очень скоро благополучно позабыл обо всех этих так мало значащих мелочах.
Заканчивался этот первый, такой счастливый и трудный день из тех, что им было суждено прожить вместе. Оказавшись второй раз в Маринином доме, Андрей смог повнимательней рассмотреть ее быт. Она жила в небольшой трехкомнатной квартире, свежеотремонтированой, немного мещанской, но в целом чистой и по-женски уютной. В одной из комнат спали неизвестный парень с девушкой, а в другой крохотная девочка в розовой байковой рубашечке.
- Моя дочь Лиза. Это с ее пьяным отцом ты сегодня разговаривал на корабле, — тихо шепнула Марина. — А это мои друзья, немцы. Я сдаю им эту комнату, чтобы сводить концы с концами.
«Так, - вязко подумал Андрей, борясь со сном. — Опять немцы».
Марина уложила его на диван-книжку, обняла его голову и, склонившись над его лицом, стала разглядывать. Андрей медленно открыл глаза, поцеловал ее и тут же провалился в глубокий сон без видений.
Сознание вернулось к нему, когда солнце уже стояло в зените. За окном был яркий, жаркий день, но на первом этаже этого обросшего зелеными деревцами дома было тихо и прохладно. Тенистая растительность источала свежесть, ее тонкий запах свободно вплывал в комнату через открытое окно. Андрей открыл глаза и вспомнил, что теперь у него есть Марина. Она сидела рядом с ним, на постели, ему даже показалось, что он и не засыпал. Он потянулся всем телом и обвил ее руками.
— Иди ко мне.
— Мама, — раздался рядом тихий голос. — Это мой новый папа?
Андрей повернул голову и увидел девочку, заглядывающую в дверь. Он посмотрел на Марину, но она предпочла промолчать.
На завтраке в малюсенькой кухне стало так тесно, что и повернуться было негде. Знакомиться с Андреем собралось все население квартиры. Пока он сооружал какой-то сложный мегаомлет, пришла малышка Лиза. Она бесцеремонно взяла его за руку и повела показывать своих плюшевых друзей. Потом появился молодой человек в очках, довольно неплохо представился по-русски и сообщил, что изучает Достоевского. Следом явилась его герлфренд, тоже русофилка и тоже что-то изучающая. У Андрея, которого распирало счастье, было благостное настроение, которое возникает у всех фанфаронов, когда они оказываются в центре всеобщего внимания. Он шутил, веселил компанию, всячески пытаясь расположить к себе обитателей квартиры. От умиления своей новой большой семьей у него даже возникло ощущение, что он давно потерянный блудный сын, который наконец вернулся в милый дом.
Из этого приторно-сладкого состояния его вывел неожиданный звонок. Телефонировал Назаров, дела срочно требовали немедленного присутствия Андрея под землей.
После двухчасового прощания за закрытыми дверями Андрей оставил свою возлюбленную и, кое-как приведя себя в рабочее состояние, прибыл в Подземелье. Напоенный любовью, как иссохшееся дерево водой, он находился в совершенно благостном настроении, но застал своих партнеров с невероятно кислыми физиономиями. Олег и Денис, как боксеры в спарринге, стояли против длинного мужчины и невероятно толстой женщины, одетых в зеленую форму и, судя по знакам различия, принадлежащих к несгораемому племени пожарных. Шел неприятный разговор. Женщина, носившая лейтенантские погоны, гневно трясла подбородочными складками и с визгливым надрывом трубила ультиматум:
- Кто вам дал разрешение? Это безобразие! Где средства защиты? Где двери? Что это за темнота? Я прекращаю вашу работу и опечатываю помещения!
Плохо сдерживая отвращение к этой зеленой жабе, Олег пытался вставить слово и дать пояснения:
- Это военное убежище, здесь все построено по военным нормам, мы ничего не меняли, у нас есть все бумаги...
Андрей отвел Дениса в сторону и стал с ним шептаться:
- Что это за страшилище?
- Наш пожарный инспектор. Она, оказывается, уже несколько раз приходила, но ее сливали наши волонтеры или уборщики. Она в ярости и грозит всем самым худшим. Надо что-то решать... Может, дать ей «котлету»?
— Ты что, с ума сошел? Ее нужно проадминистрировать.
- Это как?
- А вот так...
Напустив налицо выражение спокойной рассудительности, Андрей вклинился в переговорный процесс с довольно лживым заявлением:
- Так что вы нам предлагаете сделать? Вы поймите правильно, мы официальная организация и, если надо, выполним все необходимые требования... Порядок есть порядок...
Услыхав про порядок, длинный, похожий на зеленого богомола, огнеборец вытащил из папки какие-то листики и зашелестел ими. Его круглая партнерша выхватила из его рук документы и стала зачитывать Андрею наиболее значимые пункты манифеста. На пятнадцать минут молодые люди погрузились в узкоспециальную техническую тарабарщину, а после прочтения в подземном бункере наступило минутное молчание. Денис, чтобы не засмеяться, отвернул лицо, Олег прикрывал рот руками, а Андрей до невозможности округлил глаза.
— Что-что, простите? Я не понял, — пораженно спросил он. — Вы нам предлагаете прорубить в убежище восемь окон?