Страница 22 из 26
– К пожарной лестнице, скорей!
За ней устремилась Полина Фокс, следом все остальные: по коридору третьего этажа, потом наверх, по узкой черной лестнице, на четвертый этаж, где с площадки всегда был выход на пожарную лестницу. Теперь эта площадка вела прямо в вечернее летнее небо – стена дома здесь рухнула, и вместе с ней пожарная лестница. С кирпичей сыпалась вниз штукатурка, а десять девушек стояли сгрудившись возле бывшего аварийного выхода. Не веря своим глазам, они все еще надеялись увидеть спасительную лестницу. Снизу, из сквера, доносились голоса пожарных, которые им что-то кричали. Со стороны плоской крыши над их головой тоже слышались голоса, и затем один голос, усиленный мегафоном, четко приказал им отойти от края площадки назад, пока под ними не обвалился пол. Тот же голос добавил:
– Поднимайтесь на верхний этаж.
– Джек будет думать, куда я пропала, – сказала Полина Фокс.
Она первой поднялась по черной лестнице в уборную, где Энн, Селина, Джейн и Тилли уже прочно стояли на ногах – услышав о пожаре, они моментально пришли в чувство. Селина снимала юбку.
В наклонном потолке у них над головой выделялся большой квадрат – след от старого, заложенного кирпичами аварийного люка. Прямо над этим квадратом раздавались мужские голоса, слышался скрежет передвигаемых лестниц и первые пробные удары по кирпичу. Было ясно, что люди на крыше ищут способ вскрыть замурованный люк и спасти девушек, а те не сводили глаз с квадрата на потолке.
– А разве люк не открывается? – спросила Тилли.
Никто не ответил, потому что постоянные обитательницы Клуба и так знали ответ. Все в Клубе слышали легенду о молодом человеке, который проник внутрь через этот люк и был застигнут с какой-то девушкой в постели.
Селина уже встала ногами на стульчак, подтянулась к узкому окошку и легко, как бы по диагонали, выскользнула наружу. Теперь в помещении осталось тринадцать человек. Все замерли в напряженном ожидании, словно охотники в джунглях, которых на каждом шагу подстерегает опасность, прислушиваясь, не раздадутся ли из мегафона на крыше дальнейшие распоряжения.
Вслед за Селиной в окно полезла Энн Бейбертон, правда не очень ловко – она спешила и волновалась. Но снаружи к окну уже тянулась пара сильных мужских рук, готовых ее подхватить. Тилли Тровис-Мыо начала всхлипывать. Полина Фокс принялась срывать с себя платье, белье и наконец осталась в чем мать родила. Оказалось, что она совсем худышка – и одетая пролезла бы в окно без труда; тем не менее она предпочла вырваться наружу без ничего.
В голос рыдала одна только Тилли, остальные молча тряслись от страха. Звуки, доносившиеся с покатой части крыши, прекратились – обследовав люк, пожарные спрыгнули вниз на ее плоскую часть. Громыхание и шарканье шагов раздавались уже за окном, там, где летом так часто лежали Селина и Николас, где под ними были старые коврики, а над ними созвездия Ориона и Большой Медведицы, – и, пожалуй, во всем Лондоне только звездное небо и сохранилось в первозданном виде.
Внутри девушки, которых теперь осталось одиннадцать, сквозь хриплый лай мегафона, отдававшего команды пожарной бригаде, с трудом расслышали голос пожарного за окном. Он кричал им:
– Стойте где стоите! Без паники! Сейчас принесут инструменты, разберем кирпичи, вскроем люк. Мы мигом. Потерпите немножко. Скоро вас вытащим. Оставайтесь на месте. Без паники! Вопрос времени, и только.
Вопрос времени внезапно вырос в сознании слушавших его одиннадцати пленниц до масштабов вопроса жизни и смерти.
С того момента, как взорвалась бомба, прошло двадцать восемь минут. Когда начался пожар, Феликс Добелл поднялся на плоскую крышу, где уже находился Николас Фаррингдон. Вдвоем они помогли трем самым тоненьким девушкам благополучно выбраться через окно. Нагую Полину Фокс и Энн закутали в какие-то наспех добытые одеяла и через дверцу в чердаке быстро увели в соседнюю гостиницу; в ней со стороны сквера от взрыва вылетели все стекла. Николас отметил мимоходом (из-за чрезвычайной обстановки), что от одеяла Селина отказалась в пользу подруг. Она все не уходила, хоть и ежилась от холода – впрочем, весьма грациозно, как подраненная косуля, – стоя на крыше в одной только белой комбинации, босиком. Он подумал, что она не уходит из-за него, так как Феликс взялся проводить двух других девушек вниз, к каретам скорой помощи. Он оставил Селину в раздумье стоять на гостиничной крыше, а сам вернулся к узкому окошку, чтобы выяснить, нет ли среди оставшихся таких, кто мог бы еще спастись тем же путем. Пожарные сказали, что здание может рухнуть в ближайшие двадцать минут.
Когда он был уже рядом с окошком, мимо него вдруг проскользнула Селина: ухватившись руками за карниз, она подтянулась и влезла наверх.
– Спускайся, что ты делаешь?! – ахнул Николас. Он попытался ухватить ее за ноги, но она опередила его и, на какую-то секунду задержавшись на узком карнизе, пригнула голову и юркнула в окошко. Николас моментально решил, что она хочет попробовать кого-нибудь спасти, помочь кому-то выбраться через окно.
– Назад, Селина! Вылезай! – крикнул он, подтягиваясь на руках, чтобы заглянуть внутрь. – Ты зря рискуешь. Все равно никому не поможешь!
Селина уже протискивалась сквозь группу девушек. Они покорно расступились. Все молчали, только Тилли по-прежнему судорожно всхлипывала – теперь уже без слез; ее глаза, как и глаза всех девушек, были широко раскрыты и смотрели на Николаса с напряженной серьезностью, которую придает взгляду страх.
Николас сказал:
– Пожарные на подходе – сейчас будут вскрывать люк. Потерпите немного. Может, еще кто-нибудь попробует пролезть в окошко? Я помогу. Только скорей, не теряйте времени.
Джоанна держала в руке портновскую мерку. С момента, когда пожарные обнаружили, что люк забит намертво, и до их возвращения прошло какое-то время, которым она воспользовалась, чтобы отыскать мерку в ближайшей спальне и измерить бедра всех оказавшихся вместе с ней в западне десяти девушек, даже самых безнадежных, и выяснить их шансы на спасение. Всем в Клубе было доподлинно известно, что максимальный объем бедер, которые могли пройти сквозь семидюймовое окошко, – тридцать шесть дюймов с четвертью, но, поскольку лезть надо было не прямо, а боком, как бы ввинчиваясь плечами, многое также зависело от габаритов костяка и от индивидуальных особенностей мышечной ткани – у одних она была податливая, у других слишком упругая и плотная, как, например, у Тилли. Кроме Тилли, всерьез ни о ком говорить не приходилось – ни одна из десяти остальных даже отдаленно не приближалась к пропорциям Селины, Энн или Полины Фокс. Были среди них и полненькие. Джейн была просто толстая. Дороти Маркам, которая когда-то с легкостью лазила через окно загорать на крыше, ждала ребенка; два месяца беременности прибавили ей в объеме лишний дюйм, с которым ничего нельзя было поделать. И то, как Джоанна терпеливо измеряла их одну за другой, напоминало действия ученого, который продолжает заведомо безнадежный эксперимент; и все же это были действия, они хоть как-то отвлекали и успокаивали.
Николас сказал:
– Пожарные вот-вот будут.
Он висел, ухватившись за карниз и упираясь носками ног в кирпичную стену, и наблюдал за тем, что происходило у края крыши, где были укреплены пожарные лестницы. Люди, вооруженные специальными кирками, один за другим карабкались вверх; одновременно на крышу поднимали тяжелые отбойные молотки. Николас снова заглянул в окно:
– Уже идут. А куда пропала Селина? Никто не ответил.
Он спросил:
– А вон та девушка – она не пролезет в окно?
Он имел в виду Тилли, и Джейн сказала:
– Она уже пробовала. И застряла. Внизу так огонь трещит – с ума можно сойти. С минуты на минуту дом рухнет.
На скате крыши, у девушек над головой, по кирпичу яростно застучали кирки – не размеренно, как при нормальной работе, а отчаянно, беспорядочно, подгоняемые близкой опасностью. Скоро, скоро засвистят сигнальные свистки и мегафон даст пожарным команду покинуть здание, и оно рухнет.