Рейдер

Вообще раньше он был постоянно недоволен. Это было для него настолько естественным состоянием, что все вокруг привыкли и не обращали на это никакого внимания, как не обращают внимания на тот факт, что солнце всходит утром, а носки сильнее пахнут вечером. Но с тех пор, как начался этот проклятый поход, все более естественным для него становилось ощущение бешенства, переходящего в истерику.

Нет, он не боялся — страх был несвойственен потомку ирландского пирата, бежавшего когда-то в Новый Свет от петли или плахи, ждущих его в Англии. Осевший в мрачной, заболоченной Флориде, он никогда не был богат, да и никто из его потомков богатства особого не скопил. Зато и за свою честь, в отличие от хамья из северных штатов, им никогда не было стыдно. Многие поколения предков Шона были военными — солдатами и офицерами, которые воевали с индейцами в джунглях и прериях, с англичанами во время борьбы за независимость, с северянами в гражданскую, с немцами в обеих мировых войнах, а позже воевали почти во всех конфликтах, больших и маленьких, которые США имели во всех точках Земли и за ее пределами. Они водили корабли и самолеты, бесстрашно дрались врукопашную, редко достигали высоких чинов, но никогда не уклонялись, когда Родина звала их на подвиги.

Впрочем, и по материнской линии Шону нечего было стыдиться — где-то там, в самой основе его генеалогического древа, если смотреть по матери, находились индейские корни — из легендарных семинолов, живших когда-то все в тех же болотах. И тоже военные, военные, военные…

Таких, как Шон и его предки, у Америки никогда много не было — нация, появившаяся на континенте, на который стекалось отребье со всего света, традиций самопожертвования родить не могла. Но они были, эти традиции, занесенные извне и передающиеся из поколения в поколения с такими вот потомками воинов. Эти традиции во все времена принадлежали Югу, именно южане составляли костяк армии и флота, основу спецподразделений США. Мышцы можно нарастить и из северян, потомков иммигрантов-бандитов и нищебродов, но костяк должен оставаться крепким — иначе ни огромные армии, ни могучие флоты, ни технический перевес не спасут страну. Вот такой маленькой, но очень крепкой косточкой в могучем скелете и ощущал себя Шон О'Салливан.

Но сейчас он очень жалел, что оказался не просто костью, а костью реберной — той единственной костью, в которой нет мозга. Ну кто, кто его дернул за язык тогда, на совещании Комитета начальников штабов? Да, он знал, что там сидят убожества, сделавшие карьеру, протирая штаны в штабах или бегая в шестерках у больших шишек. Знал, что таких, как он сам, там всего трое-четверо. Знал, что его просто не поймут. И чего, спрашивается, стоило помолчать?

Америка не вела крупных войн уже много-много лет. Даже во время Нашествия больших сражений почти не было — тогда объединенный флот, встретивший пришельцев еще за орбитой Сатурна, оказался почти вдвое больше, чем у нападавших, по численности и намного лучше вооружен. Истрепанные во время долгого перехода субсветовики попросту расстреляли с безопасной дистанции, а потом еще неделю ловили и добивали по всей системе. Так что ничего особенного с точки зрения тактического опыта та война Земле вообще и американскому флоту в частности не дала. А все остальные конфликты дали еще меньше. Американцы работали по старой, доказавшей свою эффективность тактике, разработанной еще в двадцатом веке — бей только тех, кто намного слабее, собрав огромный перевес в силах. Бей издали, не вступая в реальное боестолкновение. Пользуйся преимуществами своего технологического развития…

Как в двадцатом веке они бомбили Ирак, так теперь американцы посылали армады боевых кораблей к дальним базам вероятного противника. С русскими, правда, фишка не проходила — те и сами могли накостылять по самое не балуйся, но происходящие регулярно и с переменным успехом стычки были в основном на уровне «корабль на корабль», максимум небольшие эскадры. Словом, никак не война.

Так вот, контр-адмирал О'Салливан, как уже говорилось, штабной крысой не был и карьеру сделал вначале на мостике крейсера, а потом и линкора. И в стычках ему участвовать доводилось не раз, поэтому он хорошо представлял себе русских. Возможно, они не самый талантливый и не самый технологически развитый народ, но военная техника у них всегда первоклассная, а бойцы они смелые и упорные. Нация, никогда не знавшая слова «капитуляция» и не желающая учиться ему теперь.

Именно поэтому, когда несколько лет назад в России начался очередной бардак, О'Салливан не поддался всеобщей эйфории, а, наоборот, отнесся к ситуации с настороженностью. Как оказалось, не зря — хотя русские и сократили внешнюю экспансию, но даже продолжающиеся судороги огромного государства не дали Америке никаких реальных преимуществ. Военный режим тем и хорош, что разборки свои на улицу не выносит. Впрочем, у России такие перетурбации происходили с незавидной регулярностью раз в семьдесят-сто лет, так что пора было бы уже всем остальным и привыкнуть.

Вдобавок часть русского флота, хоть и небольшая, но очень боеспособная (и судя по тому, что корабли принадлежали в основном разведчикам, элите по определению, и опираясь на информацию о дальнейших событиях — аналитики свой хлеб ели не зря), рванула прочь из системы и на дальней русской базе основала какую-то Тортугу космического века. Тут вам и пиратство, и работорговля, и еще много всякого-разного. Особенно неприятным было то, что эта база была фактически форпостом Земли на межпространственных трассах. Дальше забирались только немногочисленные разведчики, но следующие два пространства были мертвыми, выжженными ядерными войнами, поэтому экспансия была свернута и до возврата базы в лоно цивилизации расконсервации не подлежала. Вот и возникла у кого-то из кабинетных адмиралов мысль воспользоваться творящейся у русских неразберихой и временной неактивностью их флота и попробовать у них эту фактически уже и так не принадлежащую им базу отнять. И многие карьеристы его поддержали — по их выкладкам выходило, что база сама сдастся, как только на орбите планеты появится достаточно большой флот. Идиоты! Русские — не арабы, моментально вспыхивающие, но разбегающиеся, как только их начинали реально и методично ДАВИТЬ. О'Салливан слишком хорошо это понимал.

Еще большим идиотизмом он считал то, что флот послали сборный. Тут, по его мнению, больше подошла бы ударная эскадра из американских и, возможно, английских кораблей. Все остальные будут путаться под ногами, создавать массовку, но в бою от некоординированных действий проблем будет больше, чем пользы. А лавры, если они будут, придется делить на всех, равно как и трофеи. В победе он, конечно, не сомневался, слишком велико преимущество в численности и огневой мощи, но кровавая баня будет гарантирована — русские уже несколько раз наминали бока тем, кто лез к их базе, били жестоко и грамотно, а это наводило на определенные мысли. К тому же разведка доносила, что во главе этих русских пиратов, судя по всему, отнюдь не бесталанный офицер. Да еще и метрополия у русских, как всегда, непредсказуема — как бы не вмешалась, с русских станется.

А ведь успех, причем мгновенный успех, в таком деле очень важен. Американский солдат хорош — он и отлично подготовлен, и великолепно вооружен. Вот только весь его боевой пыл — до первого поражения. Нет, спецназ всех уровней как раз морально устойчив, как говорят русские, но основная масса привыкла ТОЛЬКО побеждать и воевать ТОЛЬКО со слабым противником, имея ПОЛНОЕ превосходство во всем. Если русские будут драться всерьез (а они иначе не умеют), это чревато большими потерями. Как поведут себя после этого солдаты, сказать трудно.

Все это О'Салливан высказал на заседании и получил жесткий втык. А чтобы неповадно было — запихнули на эту же эскадру, причем на самую собачью должность. Так что поводов злиться у О'Салливана было предостаточно. А когда начался поход, и еще прибавилось. Все, все, начиная с подготовки эскадры и заканчивая ее организацией, казалось порождением ожившего маразма.