Страница 10 из 33
Проблема учета и собираемости налогов с мелкого и среднего бизнеса не решается легко и просто. Сравнивая американский и российский подход к мелкому бизнесу, могу со знанием дела сказать, что в России существует запретительный порог для ведения мелкого бизнеса, которого в помине нет в Америке. Требования по отчетности мелких компаний в России предъявляются примерно такие же, как к крупным американским акционерным обществам, торгующим на бирже, что ведет к огромным непроизводительным расходам. И перескочить этот порог непросто, поэтому очень многие и не пытаются — сидят себе тихо и не высовываются, не ожидая от государства ничего хорошего. В Америке понимают, что мелкий бизнес выполняет важную социальную функцию — это люди, которые САМИ СЕБЯ ТРУДОУСТРАИВАЮТ, снимая тем самым с общества дорогостоящую задачу создания новых рабочих мест. Поэтому им и НЕ ЗА ЧТО платить государству. Мелкой фирме в Штатах достаточно раз в год нанять бухгалтера за 300—1000 долларов для составления годового отчета. И все. Никаких квартальных отчетов, никаких налоговых проверок, и вместе с тем триллионы долларов налоговых поступлений. Откуда Америка черпает налоги? От тех, кто пользуется монопольными преимуществами в силу своих размеров или имеет преимущества по гарантиям заработной платы, а именно с корпораций, с государственных служащих, с персонала корпораций, с частных лиц. То есть социалистическая, по своей сути, система госбюджета питается от социалистических же, по сути, корпораций и от самого государства. Мелкий частный сектор ничего не берет от государства и ничего ему не дает, кроме увеличения оборота и ускорения оборачиваемости общественного капитала путем предъявления спроса на продукцию крупных производителей и самого государства. Мелкие частные компании, которые содержат только сами себя и семьи своих владельцев, практически вообще ничего не платят в бюджет. Зато владельцы таких фирмочек и их семьи, среди которых много недавних иммигрантов, это самый надежный электорат, больше всех других заинтересованный в экономической и политической стабильности. Именно в этой зоне интересы мытаря и интересы цезаря расходятся. Нелишне напомнить, что многие империи прошлого пали из-за излишней ретивости мытарей.
Евромаразм
Хуже всего то, что Россия никак не представляет себе своего будущего. У нас нет стратегических планов. Первой попыткой хоть что-нибудь спланировать стала арифметическая идея удвоения ВВП. Это, конечно, здорово, но зачем нам этот удвоенный ВВП? Нет ответа. Раньше было понятно: мы работаем, чтобы вооружиться, вооружаемся, чтобы дать достойный ответ мировому империализму. Сегодня кому мы даем ответ и на что?
Отсутствие долгосрочной стратегии ведет к тактическим метаниям: непонятно, с кем мы дружим всерьез, а с кем — не всерьез, кто наш союзник и против кого мы с ним дружим.
Отдельно маячит пугающая тень нависающего европейского монстра — СССР-II. Количество еврочленов уже не поддается ни подсчету, ни логическому пониманию. Принятие Турции вообще будет полным конфузом для многих. Это что, Европа? Или тот самый «евразийский союз» во плоти? При этом Европа, родина нацизма и бонапартизма, рассматривается как хранилище неких загадочных и эксклюзивных европейских ценностей. Чем они так уж отличаются от горбачевских общечеловеческих или американских ценностей, непонятно. Исторически с европейской территории в Россию приходили одни неприятности — от шведов и поляков до французов и немцев. Нас там никто не ждет, и все же нас туда зачем-то тянет. Наверное, это клиника. Разновидность национального мазохизма. Россия при всей своей обширности пытается втиснуть себя в узкий европейский кафтан, причем иногда буквально.
В России земли — немерено. Но по степени забюрократизированности землевладения мы действительно ближе к Европе, особенно к Германии, где свободной земли нет вообще. Непонятно, почему в России, где полно лесов, полей и рек, типичным поселением стала деревня, состоящая из миниатюрных изб-пятистенок, дизайн которых пережил века, тесно жмущихся друг к дружке. Нужна масштабная либерализация землевладения, упрощение инвестиционного процесса, что-то подобное американским хомстедам. Нужно заселять свою территорию, пока ее не заселил кто-то другой. Я прожил много лет в одном канадском городе, который по численности населения в 15 раз меньше Москвы, но по площади ей равен. Другими словами, плотность населения там в 15 раз ниже, чем в Москве. Понимаю, в Канаде много земли, но в России-то больше! В чем здесь логика? Почему нужно тесниться, когда можно жить свободно?
С подачи Европы и собственных грязекопателей Россия с энтузиазмом включилась в борьбу за тотальную финансовую отчетность. Европа тащит неподъемную ношу грандиозного механизма социального обеспечения. Когда этот механизм даст трещину, пока не ясно, но долго так продолжаться не может. Из-за растущих ограничений на ведение бизнеса европейские предприятия перемещаются в страны с более либеральным режимом. Россия может стать желанным местом размещения производств, а может и не стать, если будет так уж упорно стремиться гармонизировать свою фискальную систему с Европой. России выгоднее превратиться не в зарегламентированную до удушья «дальневосточную Пруссию», а в своеобразную Запорожскую Сечь для западных компаний, затраханных своими правительствами.
Основываясь на медицинском факте, что империя осталась одна и мы знаем, где она находится, понятно, что главная стратегическая линия России должна быть на союз с США. Не с Западом, не с Европой, не с НАТО, а именно с США. Россия в свое время возникла как нация на выполнении роли важнейшего сателлита Золотой Орды (потом это скромно было названо игом). По прошествии 700 лет не западло и посателлитствовать для новой Золотой Орды. Во всяком случае, американский message (послание миру) понятнее, логичнее и привлекательнее, чем европейский, китайский, да и собственный российский. При этом вставать в позу побитой собачки, как великодушно предлагает г-н Явлинский со товарищи, нет резона. Де-факто и де-юре мы не проигрывали «холодной войны», мы в боевом порядке, сохранив знамена, отступили и имеем право на почетный мир. Именно такой вариант может устроить и Россию, и Штаты, ибо в противном случае обе стороны окажутся вовлечены в новое бессмысленное перетягивание каната и переманивание клиентов друг у друга. России сейчас лучше вообще не содержать клиентов, а самой стать крупнейшим клиентом Америки и сделать это быстро, пока Буш сидит в Белом доме, а Путин в Кремле. Америке нужно держать кулак в районе Кавказских гор и одновременно поддерживать Европу в ее вечном романтически-чемоданном настроении. И там, и там наша помощь может очень пригодиться. Россия может перехватить инициативу у Польши, претендующей на роль лучшего друга Америки в Восточном полушарии, хотя бы потому, что Россия может предложить лучшие условия и гораздо большие возможности. То-то Бжезинский будет рад.
Примеры позитивного сотрудничества бывших врагов существуют — Германия и Штаты, например. Но в отличие от вышеназванных Россия и Америка никогда впрямую не воевали и взаимное раздражение вызвано скорее сходством, чем различиями. Войдя в политико-экономический союз с Америкой, Россия выиграет крайне важную стратегическую паузу и сможет перестроить свою экономику и государственную машину на основе более прагматичной и рациональной, более «морозоустойчивой» и открытой американской, а не узкоевропейской модели. Хотя понятно, что Европа всегда будет важнейшим торговым партнером России просто в силу своей близости. Отношения с Европой лучше развивать на избирательной основе — с каждой евросоветской республикой отдельно, — поощряя за хорошее поведение и наказывая рублем за плохое. Собака Павлова все-таки наше национальное изобретение.
Кадры все решат
Фрондерствующая, заиндивидуализированная, самодовольная элита, которая благополучно приземлила нас туда, где мы есть сейчас, с ее безосновательным элитизмом и необузданным верхоглядством должна уйти туда же, куда постепенно уходит ржавеющий советский промышленный потенциал, а именно на свалку истории. Ее историческая роль отыграна. Необходима кадровая революция. Не люблю этого слова, но лучше уж кадровая революция, организованная собственным правительством, чем революция «пестрых», сделанная иностранными спецслужбами. Дело даже не столько в замене одних людей на других — «огонь по штабам» может только сжечь «штаб», — сколько в изменении взаимоотношений внутри элит и изменении механизма их формирования.