Страница 79 из 124
– Я не могу оставаться здесь в течение года, – прошептала я.
– Как насчет шести месяцев? Выборы к тому времени полностью закончатся.
– Я не могу. – Я старалась не заплакать перед Чарльзом Делакруа. – Я просто не могу.
– В обмен я могу тебе пообещать, что никто не будет трогать твою младшую сестру, если тебя это беспокоит.
– Вы мне угрожаете?
– Не угрожаю, торгуюсь. Мы здесь торгуемся, Аня. Не забывай, что у меня есть законные основания для твоего возвращения в «Свободу». Хранение шоколада. Потребление кофеина. Нарушение комендантского часа.
Я почувствовала себя загнанным животным.
Я и есть загнанное животное.
Я хотела поговорить с мистером Киплингом, хотя на подсознательном уровне я знала, что он не сможет меня защитить. Я неудачница, да, но также я была невероятно глупа.
– Выборы будут на второй неделе ноября. Почему бы не освободить меня на Рождество? Это продлится ровно три месяца.
Чарльз Делакруа подумал над моим предложением.
– Давай, скажем, через четыре месяца. Конец января звучит подходяще. Неприлично, если ты будешь отсутствовать месяц после выборов.
Я кивнула. Чарльз Делакруа протянул руку через прутья и я пожала ее. Я почувствовала невероятную боль в запястье и вздрогнула.
Чарльз Делакруа поднялся.
– Я сожалею об этом. Я удостоверюсь, чтобы тебя не посылали сюда снова. Я только хотел поговорить без наблюдения.
– Спасибо, – тихо сказала я. Но знала, что он лжет. Отправить меня в подвал было очень подходящим видом запугивания.
Он собирался уходить, но повернулся и склонил колени так, что мы оказались лицом друг к другу.
– Аня, – прошептал он, – почему бы тебе не облегчить нам обоим жизнь и не исчезнуть в течение года? Посетить своих родственников в России? Я знаю, что у вас есть друзья в Японии. У такой девушки, как ты, вероятно, есть друзья во многих королевствах мира.
– Нью-Йорк мой дом, и я хотела закончить среднюю школу, – неубедительно ответила я.
– Твой адвокат не должен был позволять тебе вернуться в Троицу.
– Мистер Киплинг не хотел этого. Все, что произошло, я выбрала сама. Мне нужно было быть бдительнее.
– Но не автобусную аварию. Это была просто неудача. Для нас обоих.
– Особенно для убитой девушки.
– Да, тут ты права, Аня. Особенно ради нее. Ее звали Элизабет. – Чарльз Делакруа протянул руку через прутья и прикоснулся к моей щеке. – Этим местом управляют ужасно. Есть лазейки. Если тебе посчастливилось проскочить однажды в первую или вторую неделю, это не значит, что у тебя получится снова.
– Вы пытаетесь запугать меня.
– Напротив, Аня. Я пытаюсь помочь тебе.
До меня стало доходить, о чем он говорит.
– Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой?
Он встал, забирая термос с собой.
– У тебя есть друг, который собирается стать окружным прокурором в Нью-Йорке. Друг, который считает, что законы о запрете невероятно неправильны и не принесли ничего кроме разрушения. Друг, который помнит, что ты спасла жизнь его сыну. Друг, который сможет помочь тебе лучше, как только предвыборная кампания закончится.
– Мы не друзья, мистер Делакруа.
Чарльз Делакруа пожал плечами.
– В данный момент, возможно, нет. Но когда ты проживешь так же долго, как и я, то привыкнешь к тому, что враг в прошлом году может стать другом в новом. Доброй ночи, Аня Баланчина. Всего хорошего.
Спустя около пятнадцати минут после ухода Чарльза Делакруа пришел охранник затем, чтобы отвести меня в комнату для приема. Даже при том, что было три часа утра, миссис Кобравик и доктор Хенсен уже поджидали меня.
– Мне жаль, что вижу тебя снова, Аня, – сказала миссис Кобравик. – Но не могу сказать, что удивлена.
Миссис Кобравик посмотрела в планшет на мое досье.
– Милая, милая, милая. Несколько нарушений условно-досрочного освобождения. Вы были очень занятой девушкой. Употребление кофеина, нарушение комендантского часа и хранение шоколада.
Я ничего не сказала.
– Вы когда-нибудь научитесь ходить по прямой и узкой дорожке?
Тем не менее, я ничего не ответила. Я так устала. Я думала о том, что могу рухнуть.
– Так, мы можем начать. Аня, пожалуйста, снимите одежду для дезактивации, – приказала миссис Кобравик. Она повернулась к доктору Хенсен и сказала:
– Боюсь, ее нельзя спасти. Она так покрыта грязью.
Я наклонилась, чтобы снять юбку. Сделав это, я почувствовала в груди странную боль и упала на пол, ударившись головой о плитку. Мои мышцы живота бились в диких конвульсиях, меня трясло. Доктор Хенсен подбежала ко мне.
– Ее сердце колотится, а кожа синеет. Необходимо срочно доставить ее в клинику.
Следующая вещь, которую я помню, так это то, что я лежала на каталке, которая отправлялась с острова Свободы в медицинский центр. Я никогда не была здесь раньше и удивилась, что здесь выглядело почище и современнее по сравнению с остальной частью. Доктор разрезал мою форму и они поместили датчики на мою обнаженную грудь. Я даже не успела почувствовать себя неловко. А потом, второй раз менее чем за двадцать четыре часа, я упала в обморок.
***
Проснувшись на следующее утро, я попыталась встать, но мои запястья были прикованы наручниками к подлокотникам кровати.
В комнату вошел доктор.
– Доброе утро, Аня. Что вы чувствуете?
Я сосредоточилась на вопросе.
– Боль. Опустошение. Но в целом, не так уж мне и плохо.
– Хорошо, хорошо. Прошлой ночью у вас случился сердечный приступ.
– Как инфаркт?
– Почти, но не настолько опасный. С самим вашим сердцем ничего плохого. У вас была аллергическая реакция. Может быть, вы что-то съели, кто-то вам что-то подсунул, хотя, к счастью, этого было недостаточно, чтобы убить вас. Мы не узнаем этого наверняка, пока не появятся отчеты о токсикологической экспертизе. Причиной может быть самое простое напряжение. Я предполагаю, что вы в последнее время находились в условиях некоторого стресса. – Я кивнула.
– Но в случае, если все серьезно, вам необходимо остаться здесь на несколько дней для наблюдения.
– Мне дал успокоительное рано утром в субботу охранник в «Свободе». Это могло стать причиной?
Доктор покачал головой.
– Я сомневаюсь по поводу этого, оно не подходит по графику времени воздействия, хотя это лучше проверить. Так, отдыхайте, мисс Баланчина, и будьте спокойны. В коридоре сидят несколько посетителей, которым не терпится вас увидеть. Если с вами все в порядке, я им скажу, что они могут войти.
Я села в постели как можно удобнее, чтобы прикрыть больничной одеждой все свои части тела.
В палату вошли мистер Киплинг, Саймон Грин, Скарлет, Имоджен и Нетти. Они пересказали официальную версию – что я нарушила условия своего освобождения несколькими мелкими преступлениями. Как и следовало ожидать, Нетти плакала немного, а Скарлет много, и после я попросила всех, кроме мистера Киплинга и Саймона Грина покинуть палату. После того, как я передала основные моменты своего разговора с Чарльзом Делакруа, Саймон Грин вздохнул, а мистер Киплинг встал и стукнул кулаком по столу.
– Однако, это вносит больше смысла. Я задавался вопросом, почему они побеспокоили тебя по поводу кофе и комендантского часа, – сказал Саймон Грин. – Что ты решила делать дальше, Аня?
– Я решила, что мне нужно покинуть Нью-Йорк. – Я решила это только когда произнесла вслух.
– Ты уверена? – спросил мистер Киплинг.
– Я не могу остаться в «Свободе». Кто знает, как долго понадобится Чарльзу Делакруа держать меня здесь. Сейчас он говорил, что продержит меня до января, но я ему больше не доверяю. Не говоря уже о том, смогу ли я пережить это. Кто-то, возможно, пытался отравить меня прошлой ночью. Необходимо уехать. Другого выхода нет.
Мистер Киплинг кивнул Саймону Грину.
– Тогда мы поможем тебе придумать план.
Саймон Грин понизил свой голос.
– По моему мнению, наш лучший шанс освободить тебя это когда ты остаешься в больнице. После этого ты застрянешь в «Свободе», и у нас будет меньше доступа к тебе.