Жестокое перемирие

Супруга заплакала, прижалась к нему и простонала:

– Не отдам, не поеду!..

Он оторвал ее от себя и поторопился выйти на свежий воздух.

Украинские САУ, зарывшиеся за селом Пастушьим на бывшей базе ПВО «Распадово», этим утром поработали на славу. Массированным ударам подверглись практически все районы Ломова. В городе полыхали пожары, надрывались сирены «Скорой помощи», пожарной охраны, специальных спасательных служб. Люди разбирали завалы, вытаскивали мертвых и раненых.

Больше всего пострадал микрорайон Алексино, застроенный многоквартирными домами. Была обесточена трансформаторная подстанция. Получил серьезные повреждения водопроводный узел.

Несколько снарядов разрушили перекрытия на последних этажах многоэтажки, обвалилась крыша. Один из снарядов насквозь прошиб этот дом. Старенькие керамзитовые блоки не выдерживали попаданий, рвались и крошились. Люди задыхались в дыму, вытаскивали близких из-под рухнувших стен. Кричали раненые, получившие многочисленные переломы.

Пожарным не хватало длины брандспойтов, чтобы погасить огонь, а вскарабкаться на последние этажи было невозможно – обвалился лестничный марш. Спасатели натягивали канаты. По ним спускались люди, выжившие в этом аду.

Один из снарядов с ювелирной точностью угодил в маршрутку, перевозившую рабочих с шахты «Юбилейная». Не выжил никто. Фрагменты тел и огрызки железа разлетелись на десятки метров.

В штабе ополчения царили злость и нервозность. В подвале районного Дома культуры, где раньше по ночам открывались двери ночного клуба «Кашалот», было сухо, тепло, дизель-генератор исправно вырабатывал электричество. За стенкой приглушенно ругались радисты, у которых что-то не ладилось со связью.

Полковник Марчук хмуро озирал почерневшие от усталости лица подчиненных. Они смотрели в стол, стараясь не пересекаться со взглядом разгневанного начальства. Николай Николаевич всегда советовался с умными людьми, но случались моменты, когда он превращался в невыносимый сгусток отрицательной энергии и запросто мог «понизить рейтинг» кому угодно. В такие периоды от него стоило держаться подальше.

Но сегодня полковник чувствовал, что злобой делу не поможешь, нужна кропотливая конструктивная работа. В противном случае вся его территория рискует погрузиться в хаос. Он много курил, прикладывал усилия, чтобы не разразиться потоком отборной матерщины.

– Ладно!.. – буркнул он и с усилием раздавил окурок в пепельнице.

Люди продолжали помалкивать. Никому не хотелось разделить судьбу окурка.

– Докладывайте, Константин Викторович.

– Артобстрел начался около десяти утра, товарищ полковник, – начал бледный, с высушенной кожей, майор Палич, начальник разведки и контрразведки, к которому традиционно стекалась вся информация. – В сторону Ломова было выпущено не менее тридцати снарядов. Работали «Акации». – Майор чуть помялся и продолжил: – Такое ощущение, Николай Николаевич, что работал уже не один взвод САУ, а по меньшей мере два. Боюсь, к укропам прибыло подкрепление. В общей сложности нас обстреливали не меньше восьми гаубиц. Северные районы Ломова на этот раз они проигнорировали, били по центру и южной части. Применялись и зажигательные заряды. Большие разрушения в Алексино, в Рясино, подбит один из мостов через Кижич. В данный момент его восстанавливают. В городе были пожары. К счастью, нам на руку сыграл проливной дождь, который прошел около одиннадцати утра. Благодаря ему пламя не пошло гулять по всему городу. Погибших порядка тридцати пяти, раненых и покалеченных – больше сорока. Многие дома разрушены. Пострадавшие – исключительно мирные жители. Жертв могло быть меньше, но много людей погибло в маршрутке, перевозившей горняков. А еще зафиксировано прямое попадание в церковь Николая Угодника, где в этот момент проходила утренняя служба. В храме семеро погибших – женщины и один из служителей.

– Попали в церковь, и все, кто там были, вознеслись на небеса, – не к месту пробормотал начальник штаба Сергеев.

– Священник разбитого храма протоиерей Иоанн – Алексей Кургин, проводивший службу, не получил при этом ни царапины, – покосившись на начальника штаба, продолжал Палич. – Он уже предал жестокой анафеме украинских артиллеристов, но не думаю, что тем стало от этого холодно или жарко.

– Откуда вели огонь? – осведомился Марчук и впился в начштаба пылающим взором.

– Это старые позиции, Николай Николаевич, – доложил Сергеев. – Бывшая часть ПВО за селом Пастушьим с хорошо защищенными подземными укрытиями для зенитно-ракетных комплексов. Никаких средств противовоздушной обороны там давно уже нет. На базе располагаются самоходные гаубицы «Акация». Недостатка боеприпасов они не испытывают. Прежде это был один взвод, им командовал некий капитан Котрич Олесь Петрович, выходец из Ивано-Франковской области. Кто командует сейчас, мы не знаем. Экипажи САУ – исключительно добровольцы, то есть сознательные сторонники войны до победного конца.

– Звери они, – пробормотал Марчук. – Прекрасно видят, что творят. Что еще известно?

– База ПВО надежно охраняется целой ротой, которой командует майор Гнатыш Степан Маркович. Он прославился в боях под Краматорском, когда собственноручно расстреливал трусов и дезертиров. Можно представить, какая ответственная задача у этого подразделения, если командовать им поставили целого майора. Численность роты неизвестна, но думаю, не меньше восьми десятков штыков. Это тоже не безусые новобранцы, знают, что такое служба и дисциплина. И еще, Николай Николаевич, чуть не забыл. Имеется информация от агента из штаба бригады, что базу за Пастушьим усиленно опекает некий иностранец – капитан Брюс Фишер. Нетрудно догадаться, что это натовский советник.

– Понятно. Куда теперь без этих иностранцев!.. – отмахнулся Марчук. – Пусть советуют, все равно ничего доброго не подскажут. У тебя что-нибудь есть, Борис? – Марчук покосился на молодого командира взвода САУ «Нона» капитана Тарана.

– Ничего нового, товарищ полковник, – грустно отчитался тот. – Наши возможности ограниченны. После артобстрела противника мы использовали все средства, имеющиеся в нашем распоряжении…

– Лучше бы мозг использовали, – проворчал полковник, вооружаясь очередной сигаретой.

– Его тоже напрягали, – дерзко отозвался Таран. – Не помогает, товарищ полковник. Наши самоходки с трудом достают до базы только осколочно-фугасными активно-реактивными минами, количество которых ограниченно. Обычные же мины частично накрывают только передовые рубежи. Но дело даже не в этом. Мы не видим, куда бьем. Базу ПВО «Распадово» в свое время построили очень грамотно. В окрестностях, помимо Пастушьего, никаких селений. Высота возвышается над местностью, окружена лесами, кустарником. Все дороги, ведущие к базе, охраняются тройными кордонами. Позиции на высоте обширны, там можно рассредоточить очень много техники. Вся высота изрыта рвами, бункерами, подземными ходами. Имеются капониры, фланговые бастионы, откуда очень удобно вести огонь. Мы можем засыпать своими минами всю высоту, но что это даст? «Акации» по команде стреляют из капониров, после чего снимаются с позиций и растворяются в подземных ангарах. В момент, когда прилетают наши заряды, на высоте уже никого нет. Мы утюжим позиции, но вражеская техника и живая сила остаются невредимыми. Мы практически не наносим им ущерба. Вся высота – это армированный бетон. Если мы где-то и рыхлим землю, то грейдеры и экскаваторы после нас все быстренько возвращают на место. Укропы над нами просто потешаются, товарищ полковник! Мы много раз пытались заставить артиллерию противника замолчать, но так и не смогли это сделать. Мы просто не видим врага!

– И какие варианты? – мрачно спросил Марчук. – Устраивать наступление только для того, чтобы забрать высоту? Дороговато встанет, товарищи военные.

– Я дважды посылал диверсионные группы с задачей уничтожить батарею, – отчитался Палич. – Но дозорные противника хорошо знают службу. Повсюду ловушки, засады. Люди гибли без всякого смысла, ни за хрен собачий, уж извините, товарищ полковник. И ведь полегли не какие-нибудь необученные салаги – бывалые, подготовленные, с опытом Афгана и Кавказа. Жалко парней. Я просто так отправил их на смерть.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.