Полночный соблазн (ЛП)

— Обстановка здесь напряженная. Половине хочется верить, что Уоллес умер, и сосредоточиться на поиске заклинания, связывающего наших богов. Другая половина готова к бою.

Фелан потер подбородок.

— К какой категории относишься ты?

— Хотел бы я сказать, что верю, что Уоллес мертв, но знаю, что ты не лгал о своих ощущениях.

— Я не лгал. Это магия Уоллеса. Я узнаю ее везде, как магия Деклана и Дейдре она своеобразна. Так что, она Уоллеса.

— Я верю тебе, Фелан. Поэтому я готов к бою. Друиды усилят защиту замка заклинаниями. Некоторые отправятся в Фернесс, чтобы проделать то же самое и там.

Фелан посмотрел на озеро, ненавидя то, что Уоллес делал с ними всеми.

— Ты знаешь так же хорошо, как и я, как легко можно пройти сквозь заклинания. Рамзи довольно легко сделал это в особняке Уоллеса. И ублюдок сможет, где бы он ни был.

— Да, но это даст нам немного времени. Айла собирается сделать что-то, что даст ей знать, если кто-то попытается прорваться через заклинание или нарушить его.

Фелан сделал все, чтобы не зарычать при упоминании имени Айлы. Вместо этого он сказал:

— Что вы хотите от меня?

— Хотим убедиться, что все в порядке.

— В порядке.

— И Друид?

Фелан посмотрел через плечо на свой дом. По какой-то причине, он не был готов делить ее с кем-то еще.

— Она бежит от кого-то. Не знаю от кого, но, пока я жив, она в безопасности.

— Ты где?

Он слишком долго колебался с ответом, поэтому Логан засмеялся и сказал:

— Ты же знаешь, все, что мне нужно сделать — это попросить Брока найти вас.

— Я все это прекрасно знаю. Если ты так хочешь знать, то я нахожусь в часе езды к югу от озера Лох Несс.

Логан издал непонятный горловой звук.

— Я часто задавался вопросом, если у тебя место, куда можно вернуться. Ты сейчас находишься в этом месте, не так ли?

— Да.

— Мы не будем беспокоить тебя без надобности. Дай знать, если тебе понадобится помощь с твоим Друидом.

Твой Друид.

Фелан повесил трубку с этой фразой, пробежавшей у него в мозгу. Ему это понравилось. Он не был уверен, что Эйсли будет чувствовать по этому поводу, что заставило его улыбнуться.

Он положил телефон в карман, прежде чем схватить сумку с продуктами, которую привязал к мотоциклу сзади. Фелан поспешил в дом и пинком закрыл за собой дверь.

Эйсли была права. Дом был его убежищем, его святилищем. Единственными людьми, которые знали о нем, были смотрители, которых он нанимал, когда знал, что не вернется некоторое время.

После того, как он построил дом, четыре столетия назад, не было ни одного случая, чтобы он думал о том, чтобы привести сюда женщину.

Сейчас, это казалось правильным, даже логичным, что Эйсли была здесь.

Фелан последовал за ее магией в ванную комнату. Дверь была открыта, позволяя ему видеть ее откинувшуюся в ванне, смотрящую в окно.

Он прислонился плечом к дверному косяку и улыбнулся, увидев пену, поднимавшуюся до ее подбородка. Она плутовато улыбалась, будто знала, что он наблюдает за ней.

— Я вся сморщилась, — произнесла она, вытащив ногу из воды и пошевелив пальцами.

— Тогда, может пора вылезать?

— Я говорю это себе минут тридцать, но здесь так хорошо. И вид, — она повернулась к нему лицом. — Я видела белку и птиц здесь в изобилии. Они любят твои цветы.

Улыбка Фелана стала шире.

— Мне нужно проверить кое-что возле дома. Крикни, если я тебе понадоблюсь.

Она помахала ему и отвернулась к окну. Фелан убрал продукты и вышел из дома. Он откатил мотоцикл в сарай с другой стороны дома, чтобы убрать его из поля зрения.

После проверки количества дров, он осмотрел растения. С помощью секатора срезал мертвые и увядшие цветы впереди, прежде чем вырвать сорняки. Он прошелся вокруг еще раз, чтобы убедиться, что все соответствует его стандартам.

Фелан любил сидеть на веранде и смотреть на озеро, но два кресла и маленький столик, расположенные в центре его довольно большого цветника на заднем дворе, были вторым любимым местом.

Он нашел удовлетворение в копании в земле и наблюдении за тем, как цветут растения. Одним из его любимых занятий было наблюдать, как его сад возвращается к жизни буйством красок весной после зимнего снега.

Фелан опустился на колени рядом с цветочной клумбой и начал выдергивать сорняки. Другие Воители, вероятнее всего, покатились бы со смеху, если бы увидели его сейчас, что являлось еще одной причиной, что он хранил так много в тайне.

Харон был ближе всех к тому, что можно назвать семьей, но Фелан и ему не рассказывал всего. Только в последние несколько лет он стал звать кого-то другом.

В течение четырех веков он был его единственным другом и доверенным лицом. После ухода из Керн Тул и когтей Дейдре, Фелан пытался выяснить, кто он такой.

Он бесцельно бродил, изучая, что такое общество и как он в него вписывается. Он должен был узнать о деньгах, работе, семье и отношениях.

Фелан зажмурился на мгновение. Первые пятьдесят лет были ужасными. Ему трудно далось понимание того, что он никуда не вписывается.

Когда Айла освободила его и лежала умирающая, она сказала ему отыскать Маклаудов. Возможно, ему и следовало так поступить, но он сделал по-своему. В большинстве своем это были болезненные, мрачные и трудные дни, но он прошел через это.

Он все еще многого не знал о семье и еще меньше об отношения любого сорта. Он переспал со своей первой женщиной спустя год с того момента, как покинул Керн Тул.

За следующую неделю он научился всему, что мог от этой женщины. Ее муж вернулся с моря, и Фелан перебрался к следующей женщине, а потом еще к одной.

Он разобрался в том, как очаровать женщин, как соблазнить их, чтобы они стали, как пластилин в его руках. Когда другие мужчины изучали экономику, юриспруденцию или медицину, осведомленность Фелана обратилась к плотским удовольствиям. Там не было ничего, чтобы он не потрудился изучить.

Женщины были его учителями и ученицами. На несколько часов он был их, они делились телами и удовольствием. Но не более.

Никогда не было большего.

Фелан знал, что это было из-за того, что ему было тяжело кому-то довериться. Он никогда не чувствовал необходимости провести более чем одну ночь с женщиной, а потом, даже не всю ночь. Поэтому, ему было трудно осмыслить тот факт, что он привез Эйсли в свой дом.

Он вырывал мертвые растения и отбрасывал их в сторону. Затем проверил корни растения рядом с ним и убедился, что те достаточно прикрыты землей.

Фелану было интересно, знал ли Харон, что их дружба была чем-то новым для него. Было похоже, что знал. К тому же, он был тем, кто рассказал Фелану историю появления Воителей и о роли Друидов.

Веками Фелан полагал, что все Друиды были одинаковыми. Он чувствовал отличия в их магии, но для него все они были злыми существами, использующими свою магию против всех.

Так было до тех пор, пока обитатели замка Маклаудов не начали последнее противостояние Дейдре с ее новым пособником, Декланом Уоллесом, и Харон убедил его присоединиться и помочь остальным.

Столетия мира были хороши, но он был Воителем. Он был предназначен для сражений, крови и смерти. И чувствовал себя чертовски хорошо, идя в бой.

Его бог, Зелфор, бог мучений, был очень доволен во время этих стычек. Он не мог никуда деться от того, кем являлся. Фелан мог притвориться, что был просто человеком, но жажда смерти, радость от использования своих когтей, чтобы нарезать врага на кусочки, ощущалась великолепно.

Он был монстром с первобытным богом, удерживаемым на натянутом поводке внутри него. Его кожа могла превратиться в золотую, когда он выпускал своего бога. С золотыми когтями, золотыми глазами и впечатляющими клыками, в нем не было ничего прирученного.

Фелан посмотрел на свои руки в темной земле и увидел золотую кожу. Он вытащил руки из земли и смахнул остатки со своих когтей.

— Это то, кто я есть, — пробормотал он.