Кризис мирового капитализма

В утверждении, что капитализм ведет к демократии, кроется некая фундаментальная проблема. В системе мирового капитализма отсутствуют силы, которые могли бы толкать отдельные страны в направлении демократии. Международные банки и многонациональные корпорации зачастую чувствуют себя более комфортно с сильным, автократическим режимом. Возможно, самая могущественная сила в борьбе за демократию – это свободный поток информации, что усложняет дезинформацию людей со стороны государства. Но нельзя переоценивать свободу информации. В Малайзии, например, режим имеет достаточный контроль над средствами массовой информации, чтобы позволить премьер-министру Махатиру Мохаммеду безнаказанно влиять на события. Информация еще более ограничена в Китае, где государство держит под контролем даже Internet. В любом случае свободный поток информации совсем необязательно побуждает людей к демократии, особенно когда люди, живущие в демократическом обществе, не верят в демократию как универсальный принцип.

Чтобы не погрешить истиной, надо сказать, что связь между капитализмом и демократией в лучшем случае незначительная. Здесь различные ставки: целью капитализма является благосостояние, демократии – политическая власть. Критерии, по которым оцениваются ставки, также различаются: для капитализма единица исчисления – деньги, для демократии – голоса граждан. Интересы, которые, как предполагается, должны удовлетворять эти системы, разнятся: для капитализма – это частные интересы, для демократии – общественный интерес. В США напряженность между капитализмом и демократией символизируют уже ставшие притчей во языцех конфликты между Уолл-стрит и Мэйн-стрит. В Европе распространение политических привилегий привело к исправлению некоторых наиболее явных крайностей капитализма: страшные предсказания «Манифеста коммунистической партии» были сведены на нет благодаря расширению демократии.

Сегодня способность государства предоставлять средства для социального обеспечения граждан оказалась серьезно подорванной способностью капитала избегать налогообложения и возможностью граждан обходить обременительные условия найма путем переезда в другие страны. Государства, перестроившие систему социального обеспечения и условия найма, – США и Великобритания – процветают, в то время как о других, пытавшихся сохранить их без изменения, например о Франции и Германии, этого сказать нельзя.

Демонтаж государства всеобщего благосостояния – относительно новое явление, и все его последствия еще не ощущаются в полной мере. После окончания второй мировой войны доля государства в валовом национальном продукте (ВНП) в промышленно развитых странах, вместе взятых, почти удвоилась [21]. Только после 1980 г. эта тенденция изменилась. Интересно, что доля государства в валовом национальном продукте сократилась незначительно. Но произошло следующее: налоги на капитал и взносы в фонд страхования по безработице уменьшились, в то время как другие формы налогообложения, особенно налоги на потребление, продолжают увеличиваться. Другими словами, бремя налогообложения было переложено с капитала на граждан. Это не совсем то, что было обещано, но мы даже не можем говорить о незапланированных последствиях, поскольку результаты были именно такими, какими их видели сторонники свободного рынка.

Мировую экономическую систему, соответствие которой нельзя найти в мировой политической системе, анализировать крайне трудно, особенно в свете неоднозначных отношений между капитализмом и демократией. Очевидно, что мне приходится вводить упрощения. Однако моя задача проще, чем можно было бы ожидать, так как в мировой капиталистической системе присутствует некий объединяющий принцип. И это не тот принцип, который вводят ради упрощения; речь идет о действительно доминирующем принципе. Таким принципом являются деньги. Использование рыночных принципов только запутало бы вопрос, поскольку, кроме участия в конкуренции, деньги можно накапливать различными путями. Не может быть сомнения в том, что в конечном счете все сводится к прибыли и богатству, выраженным в деньгах.

Мы можем далеко продвинуться в понимании мировой капиталистической системы, поняв роль, которую играют в ней деньги. Деньги – не простое абстрактное понятие, и мы довольно многое знаем о них. В учебниках говорится о трех основных функциях денег: это – мера стоимости, средство обращения и средство накопления. Названные функции хорошо известны и подробно проанализированы, хотя наличие третьей функции можно оспаривать.

Классическая экономическая теория считает деньги средством достижения цели, а не самоцелью, они представляют собой меновую стоимость, но не обладают собственной стоимостью. Иными словами, стоимость денег зависит от стоимости товаров и услуг, на которые их можно обменять. Но каковы подлинные ценности, которые, предположительно, должны лежать в основе экономической деятельности? Это – сложный вопрос, который так и не получил до сих пор удовлетворительного ответа. В конечном счете экономисты решили, что им вообще незачем отвечать на этот вопрос; они могут принять ценности экономических агентов как нечто данное. Их предпочтения, какими бы они ни были, можно представить в виде кривых безразличия, а последние – использовать для определения цен.

Но проблема состоит в том, что в реальном мире ценности не заданы. В открытом обществе люди вправе самостоятельно делать выбор; но при этом они не всегда знают, чего на самом деле хотят. В условиях быстрых перемен, когда традиции утратили былую власть, а людей со всех сторон осаждают предложениями, разменные меновые ценности вполне способны заменить подлинные. Сказанное особенно верно в отношении капиталистического строя, где делают упор на конкуренцию, а успех меряют деньгами. Люди хотят иметь деньги и готовы почти на все, чтобы их получить, потому что деньги – это власть, а власть может стать самоцелью. Те, кто преуспел, – могут даже не знать, что делать со своими деньгами, но они по меньшей мере могут быть уверены, что другие завидуют их успеху. Этого может оказаться достаточно, чтобы продолжать делать деньги до бесконечности, несмотря на отсутствие какого-либо иного мотива. Те, кто продолжает стремиться получить много денег, в конце концов приобретают большую власть и влияние в капиталистической системе.

Рассмотрение морального вопроса о том, должны ли деньги стать подлинной ценностью (т.е. получить собственную стоимость), я отложу до главы 9. Сейчас я пока исхожу из того факта, что преобладающей ценностью в мировой капиталистической системе выступает погоня за деньгами. Я считаю правомерным делать такое допущение, так как существуют экономические агенты, единственная цель которых – делать деньги, и они преобладают в современной экономической жизни, как никогда ранее. Я имею в виду открытые акционерные общества. Этими компаниями теперь управляют профессионалы, применяющие принципы менеджмента с единственной целью – максимизировать прибыль. Эти принципы применимы ко всем областям деятельности, и они приводят к тому, что менеджеры компаний покупают и продают предприятия точно так же, как управляющие портфельными инвестициями в брокерских фирмах (portfoliomanagers) покупают и продают акции. Корпорации, в свою очередь, принадлежат профессиональным управляющим портфелей; а единственная цель владения акциями заключается в том, чтобы делать на них деньги.

Согласно теории совершенной конкуренции, фирма создается как раз для максимизации прибыли, но на деле максимизация прибыли не всегда была единственной целью предприятия. Частные владельцы предприятий нередко руководствуются другими целями. Но даже во главе открытых акционерных обществ (корпораций) часто стоят менеджеры, которые чувствуют себя настолько уверенно, что они могут руководствоваться иными мотивами, кроме прибыли. Такими мотивам бывают не только собственные блага и причуды, но и альтруистические или даже – националистические соображения. Управляющие крупных многонациональных компаний в Германии традиционно считают себя ответственными перед работниками и обществом в целом, равно как и перед акционерами. Японская экономика характеризуется «переплетающимся» участием через акции, причем личным отношениям часто отдается предпочтение перед прибылью. Корея довела японскую идею до крайности и обанкротилась, пытаясь добиться доли на рынках ключевых отраслей.

21

Dani Rodrik, «Has Globalization Gone Too Far?» // Institute of International Economics. Washington, DC. 1992.