Страница 15 из 16
Нагнувшись и пристально вглядываясь сквозь очки, он исследовал землю у себя под ногами и вдруг разразился смехом.
— Клянусь Львом! — вскричал он. — Это же Мыши! Сударь! Я был бы счастлив познакомиться с вами поближе! Я считаю большой удачей и честью для себя встречу со столь доблестным воином!
— Вы, ученейший муж, можете считать меня своим другом! — пропищал Рипишиппи. — Если кто-нибудь в этой армии — любой гном или даже великан - позволит себе высказаться о вас неподобающим образом, ему придется свести знакомство с моей шпагой!
И он лихо подкрутил свои усики.
— Нашли время валять дурака! — сказал с презрением Никабрик. — Что нам делать? ECTI ЛИ у вас хоть какой-нибудь план? Принять нам бой или бежать?
— Если понадобится, примем бой, — сказал Трумпкин. — Но не думаю, что мы сейчас готовы сражаться. Да и место это для обороны малопригодно.
— Но мысль о бегстве мне не по душе, — сказал Каспиан.
— Слушайте его! — прорычал один из Горбачей. — Слушайте нашего короля! Он совершенно прав! Что бы мы ни сделали, это не должно быть бегство! Особенно теперь, когда мы еще не поужинали! Ну, а если без бегства никак не обойтись, то, пожалуйста, не сразу после ужина!
— Если мы даже и отступим, это не значит, что мы будем отступать всегда, — сказал кентавр Громобой. — К тому же, если мы намерены дать бой врагу, зачем нам надо предоставлять противнику выбор боевой позиции? Место для сражения мы можем выбрать и сами. Я думаю, что этим, в первую очередь, мы и должны сейчас заняться — найти поле боя, подходящее именно нам, и как следует укрепить свои позиции.
— Это очень мудрый совет, ваше величество, очень мудрый, — сказал Стародум.
— А где мы будем искать поле боя? — спросили сразу несколько голосов.
— Ваше величество! — сказал доктор Корнелиус. — И уважаемые присутствующие здесь Звери и прочие существа! Я считаю, что нам лучше всего уйти отсюда на восток, вниз по реке, придерживаясь больших лесов. Тельмарины терпеть не могут те места. Они всегда боялись моря и еще кое-кого, кто обычно приходит с моря. Вот поэтому-то они и позволили разрастись там сплошным непроходимым лесам. И если в старинных преданиях есть хоть доля истины, то Каир-Паравель — древняя столица Нарнии — располагался у самого впадения Реки в море. Значит, весь тот край будет дружествен нам и враждебен нашим недругам. Больше всего нам подойдет Курган Аслана.
— Курган Аслана? Где это? Никогда не слыхали этого названия!
— Он расположен на краю Большого Леса, — объяснил доктор
Корнелиус. — Это огромный курган, который нарнианцы в древности насыпали над одной из своих святынь. Там был — а может, есть и до сих пор — некий невообразимо древний Камень, который, как утверждают, обладает множеством волшебных свойств. Курган изнутри весь изрыт ходами и пещерами, а в центральной, самой большой, пещере и стоит этот самый Камень. Внутри Кургана мы сможем разместить все наше снаряжение и припасы, а заодно поселить тех, кому привычнее жить под землей или в каких-нибудь укрытиях. Остальные могут расположиться рядом, в лесу. Если дело дойдет до крайности, то все мы сможем укрыться в Кургане — разумеется, кроме этого достопочтеннейшего великана. Там нас не одолеет никакой враг, кроме голода.
— Как нам повезло, что среди нас оказался столь ученый и сведущий муж! — сказал Стародум.
Но Трумпкин буркнул себе под нос:
— Суп и сельдерей! Я бы посоветовал нашим вождям поменьше забивать себе головы бабушкиными сказками и побольше заботиться об оружии, боевых припасах, ну и, конечно, о съестном!
Тем не менее все приняли предложение Корнелиуса. В ту же самую ночь, потратив лишь полчаса на сборы, маленькая армия выступила в поход, а к восходу солнца уже подходила к Кургану Аслана.
Даже при дневном свете вид этого места мог напугать кого угодно. На вершине большого холма находился другой холм, поменьше, правильной округлой формы, весь заросший деревьями. Внутрь вела единственная низенькая дверца. Изнутри Курган действительно был изрезан туннелями, образующими настоящий лабиринт, и потребовалось немало времени, чтобы освоиться в нем. Стены туннелей были облицованы гладкими тесаными камнями, сверху их перекрывали тяжелые каменные блоки. Осматривая стены, Каспиан разглядел на них странные узоры и письмена, причудливые линии, переплетающиеся, как змеи, а также рисунки, в которых то и дело встречалась фигура огромного Льва. Все это, казалось, принадлежало куда более древней Нарнии, чем та Старая Нарния, о которой ему рассказывала няня.
Подробный рассказ об этой войне занял бы у нас слишком много времени. Скажем лишь, что решение расположиться в Кургане Аслана оказалось для армии Каспиана роковым. Разведчикам короля Мираза не составило большого труда обнаружить ее новое становище, и вскоре Мираз со своими воинами прибыл к опушке Большого Леса.
Как это частенько бывает с неопытными воинами, враг оказался намного сильнее и предусмотрительнее, чем им представлялось.
Глядя с вершины Кургана, как отряд за отрядом стягивается к подножию холма, Каспиан чувствовал, что им овладевают неуверенность и уныние. Люди Мираза и в самом деле панически боялись Леса, но еще больше они боялись самого Мираза. И, выполняя его приказы, они шли в самую чащу и доходили иногда до самого Кургана. Разумеется, Каспиан и его капитаны не сидели в бездействии, дожидаясь, когда враг сомкнет вокруг них кольцо осады. Они предпринимали много вылазок на открытые места. Бои шли уже много дней, а порою и по ночам. Но общий итог этих столкновений складывался не в пользу армии Каспиана. С каждым днем их дела шли все хуже и хуже.
В одну из ночей положение стало таким скверным, что казалось — хуже и не бывает. Перед этим весь день шел надоедливый дождь, на смену которому подул сырой холодный ветер, пронизывающий до костей. Именно в этот день Каспиан готовился дать решающий бой, с которым связывал все свои надежды на перелом к лучшему. Сам он, взяв с собой почти всех гномов, собирался ударить по правому флангу армии короля Мираза. А потом, когда все внимание врагов будет занято отражением этой атаки, великан Буристон вместе с кентаврами и самыми крупными и свирепыми животными должен был ударить по вражеской линии совсем в другом месте, прорвать ее и тем самым отрезать короля от остальной армии.
План был хорош, но потерпел полный провал. Никто не предупредил Каспиана, что великаны не отличаются умом, потому что в эти поздние века сами нарнианцы давным-давно забыли про это. Бедняга Буристон, хоть и был честнейшим и отважным существом, по части умственных способностей был истинным великаном. Он кинулся в прорыв в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте.
В результате оба отряда — его и Каспиана — вместо того, чтобы отрезать короля, сами попали в окружение и вырвались из него с большими потерями, не причинив врагу сколько-нибудь заметного урона. Самые отважные Медведи были изранены, а один кентавр был так исколот и изрублен, что никто не надеялся, что он выживет. В отряде Каспиана тоже всего лишь несколько гномов остались целыми и невредимыми. И когда они вечером собрались на свой скудный ужин под деревьями, с листвы которых непрестанно падали капли дождя, настроение у всех было подавленное. Более унылой компании, наверно, не бывало на свете с сотворения мира.
Самым угрюмым среди них казался великан Буристон, который понимал, что поражение потерпели по его вине. Он молча сидел на поваленном стволе громадного дерева и плакал. Его огромные слезы собирались на кончике носа и стекали вниз в образовавшуюся под его ногами глубокую лужу. Падая в нее, каждая гигантская капля поднимала целую тучу брызг, долетавших до лагеря Мышей, а они только что сумели согреться и задремать. Когда же плюхнулась особенно большая капля и окатила почти всех Мышей, как из ведра, они вскочили и запрыгали, вытряхивая воду из ушей и отжимая свои крохотные одеяльца.
Мыши начали наперебой кричать на великана пронзительными, тонкими, но очень решительными голосами, объясняя ему, что здесь и так уже достаточно сыро и они совсем не нуждаются в добавочных порциях холодной воды. От их гвалта начали просыпаться остальные и сердито накинулись на Мышей. Им стали объяснять, что в армию их взяли как разведчиков, а не как музыкантов, и убедительно просили отложить репетицию праздничного концерта до более удобного времени.