Страница 12 из 16
Глава шестая
ЗАТАИВШИЙСЯ НАРОД
И вот для Каспиана настали дни, счастливее которых он не знал за всю свою жизнь. Однажды чудесным летним утром, когда трава еще была в росе, он, Барсук и два гнома пошли через лес к высокому горному перевалу, формой напоминавшему седловину. Перейдя на южную его сторону, они оказались на залитых солнцем склонах, откуда открывались пустынные зеленые нагорья Арченланда.
— Зайдем сначала к трем Медведям Горбачам, — предложил Трумпкин.
Они пересекли поляну, подошли к древнему дуплистому дубу, сплошь обросшему мхом, и Стародум трижды стукнул по стволу лапой. Никто ему не ответил. Тогда он принялся стучать снова и стучал до тех пор, пока изнутри не донесся сиплый голос:
— Эй, вы, там! Уходите! Еще рано вставать!
Но Стародум не прекращал стучать, и тогда внутри все зашумело и заходило ходуном, как при маленьком землетрясении. Потом в стволе распахнулось что-то вроде двери, и через нее наружу вывалились три бурых Медведя, которые и в самом деле сильно горбились и вдобавок были очень толстыми. Они уставились на гостей, моргая своими крохотными глазками.
Когда им все объяснили — на это пришлось потратить много времени, потому что они действительно еще как следует не проснулись, — они сразу, как и Стародум, заявили, что лишь Сын Адама может быть законным королем Нарнии. Расцеловали Каспиана, а потом предложили ему меду. Каспиану, честно говоря, меду совсем не хотелось, он не очень-то его любил, к тому же надо было есть без хлеба, да еще в столь ранний час. Но он подумал, что правила учтивости требуют принять угощение. От этого лакомства руки стали такими липкими, что он долго и с трудом оттирал их.
Простившись с Медведями, они пошли дальше, пока не оказались среди высоких буков. Там Стародум позвал:
— Типитапи! Эй, Типитапи!
Почти сразу же у них над головами с ветки на ветку запрыгала
великолепная рыжая Белка. Она была намного крупнее обыкновенных бессловесных белок, которых Каспиан часто встречал в саду возле замка. Белка была не меньше терьера, и стоило лишь заглянуть ей в глаза, сразу становилось ясно, что говорить она умеет. Если уж быть правдивым, трудность состояла как раз в том, что почти невозможно было заставить ее замолчать. Как и все Белки, она отличалась неугомонной болтливостью. Узнав, кто такой Каспиан, она сразу же приветствовала его как короля и спросила, не хочет ли он попробовать орехов. Каспиан поблагодарил ее за любезность. Грациозно прыгая, она умчалась за орехами, и тут Каспиан услышал, как Стародум шепчет ему на ухо:
— Не смотрите ей вслед! Смотрите куда-нибудь в другую сторону! У Белок считается дурным тоном подглядывать за тем, кто направляется в свою кладовку, — это выглядит так, будто вы хотите выведать, где хранятся запасы...
Типитапи прискакала обратно и угостила Каспиана орешками. Пока он ел, она тараторила без умолку, а потом спросила, не нужно ли ему переслать друзьям какую-нибудь весточку.
— Поручите это мне, ваше величество! — сказала она. — Я могу пробраться куда угодно, ни разу не ступив лапками на землю.
Стародум и оба гнома в один голос воскликнули, что это отличная мысль, и тут же забросали Типитапи поручениями к разным особам с самыми странными и диковинными именами. Всех их надо было пригласить на пир и Совет на Лужайку для Танцев ровно в полночь через три дня.
— И обязательно передай приглашение трем Горбачам, — сказал на прощание Стародум. — Мы забыли сказать им о самом главном.
Следующий визит они нанесли Семи Братьям в Трясучем Лесу. Трумпкин повел их назад, к перевалу, а оттуда вниз по южному склону, забирая на восток. Они вышли к какой-то площадке, выглядевшей очень сурово и торжественно, потому что вокруг нее были со всех сторон крутые скалы, на вершинах которых росли высокие ели. Шли очень тихо, и вскоре Каспиан почувствовал, что земля у них под ногами слегка подрагивает — как будто где-то глубоко внизу работали тяжелые молоты.
Трумпкин подвел их к камню размером с бочку для дождевой воды и топнул по нему ногой. Спустя довольно долгое время кто-то приподнял его снизу и сдвинул в сторону. Под камнем открылась круглая темная дыра, из которой на них пахнуло жаром и вырвались клубы дыма и едких паров. Из дыры высунулась голова гнома, очень похожего на Трумпкина. Между ними начался долгий и не совсем понятный для Каспиана разговор. Гном этот выглядел куда более настороженным и подозрительным, чем Белка или Медведи Горбачи, но кончилось тем, что всей компании предложили спуститься вниз.
Каспиана долго вели куда-то под землю по длинной и узкой лестнице, пока он не увидел снизу отсвет красного огня. Там, на дне, была печь, а все помещение представляло собой кузницу, которую из угла в угол пересекал подземный ручей. Два гнома возились с мехами, еще один держал клещами кусок раскаленного докрасна металла, четвертый изо всех сил бил по нему молотом, а еще двое шли навстречу посетителям, вытирая на ходу свои маленькие жесткие ладони какими-то жирными тряпками. Они не сразу поверили, что Каспиан им друг, а не враг. Когда же все утряслось, гномы-кузнецы в один голос вскричали:
— Многая лета королю!
И они вручили гостям замечательные дары. Это были кольчужные рубашки, шлемы и мечи для Каспиана, Трумпкина и Никабрика. Барсук, если бы захотел, тоже мог получить такие же. Но он заявил, что он — Зверь, Зверем и останется, и если не сможет собственными когтями и зубами защитить себя и своих сородичей, значит, не стоит и защищаться. Оружие и доспехи были удивительно красивы, изящны и прочны, а тонкость работы превосходила все, что доныне приходилось видеть Каспиану. С особой радостью он принял меч гномовой работы, по сравнению с которым его собственный выглядел мягким, как из жести, и неуклюжим, как простая палка. На прощание Семь Братьев (которые все были Красными Гномами) обещали непременно явиться на пир на Лужайку для Танцев.
Чуть дальше путники разыскали в сухом каменистом ущелье пещеру пяти Черных Гномов. Гномы разглядывали Каспиана с нескрываемым подозрением, но наконец самый старший из них сказал:
— Ну что ж, коли он против Мираза, почему бы не принять его как короля...
А следующий по старшинству добавил:
— Может быть, пройдем еще дальше, вон к тем утесам? Там живут несколько людоедов и одна ведьма. Мы познакомим вас с ними.
— Нет, нет, пожалуйста, не надо! — поспешно возразил Каспиан.
— Ия тоже думаю, что нам это совсем ни к чему, — поддержал его Стародум. — Мы не желаем, чтобы на нашей стороне был кто-нибудь из этой публики.
Никабрик с ним не соглашался, но Стародум и Трумпкин кое- как переубедили его. А Каспиан сделал неприятно поразившее его открытие. Он впервые узнал, что от Старой, легендарной Нарнии уцелели существа не только милые и славные, но и менее симпатичные, и даже страшные.
— Нам ни за что не добиться дружбы Аслана, если мы свяжемся с этим сбродом, — сказал Барсук, когда они покинули пещеру Черных Гномов.
— Ах, опять ты про своего Аслана! — воскликнул весело Трумпкин, но в его голосе Каспиану почудились нотки снисходительного презрения. — Какой только чепухи не придумает Зверь, чтобы хоть немного потешить себя!
— А вы верите в Аслана? — спросил Каспиан у Никабрика.
— Я готов поверить в кого угодно или во что угодно, — отвечал Никабрик, — если это поможет нам разбить проклятых тельмаринов и вышвырнуть их из Нарнии. Понимаете — в кого угодно! И в Аслана, и в Белую Колдунью!
— Тише! Тссс! — зашипел на них Барсук. — Ты сам не знаешь, что говоришь! Она нам злейший враг — хуже Мираза и всего его племени!
— С гномами она не враждовала! — упорствовал Никабрик.
Зато следующий визит оказался самым приятным. Они спустились еще ниже, и горы расступились, открывая большую долину с лесистой горловиной и склонами. Посреди долины журчала стремительная речка, вдоль ее берегов тянулись луга, густо заросшие наперстянкой, дикими розами и другими цветами, а воздух так и гудел от пчел. Здесь Стародум остановился и позвал: