Страница 4 из 7
Отстрелявшись, я сдал оружие обратно на склад, подвесил кобуру с «МикроУзи» (из-за собак оружие носили постоянно) и двинул в располагу, где мне напомнили о Синичке во второй раз. Это уже что-то…
– Наибольшую опасность в ДМЗ представляет собой вода…
Хороший солдат запросто может делать два дела одновременно. Например, спать и слушать лекцию. И не привлекать к себе излишнего внимания лектора храпом. Но в этом случае я слушал и смотрел во все глаза. И думал совсем не о воде…
Никогда не думал, что женщина, на десять лет меня старше… как минимум.
Ладно, мысли в кучу, и…
– …вода на Донбассе может представлять собой смесь обычной пресной воды и так называемой шахтной воды, то есть воды, которая поднялась с глубин и представляет собой опаснейший минерализованный рассол, в котором содержание различных взвесей может составлять до семидесяти процентов. До того как началась война, эта вода регулярно откачивалась из шахт и очищалась, но теперь ничего этого не делается. Шахты в большинстве своем брошены на произвол судьбы, многие обводнены. Иногда достаточно глотка такой воды для наступления необратимых последствий. Признаками такой воды являются…
Наверное, где-то недалеко продают розы. Надо выяснить…
– …наличие возле водоема трупов животных и птиц, мертвая рыба, засохшие трава и деревья, необычный цвет, привкус, запах воды. Знаки, предупреждающие об опасности, в том числе самодельные, разведывательная информация местных жителей. Следует иметь в виду, что даже вода из-под крана может быть опасна, так как большинство труб с питьевой водой разрушено под влиянием времени и агрессивной среды, в некоторых местах опасная шахтная вода поднялась до уровня поверхности, разъела трубы и проникла в них…
Вторая опасность – это собаки…
Про собак я уже слышал.
Хотя нет… розы ей, наверное, дарили. И не раз. Вполне возможно, что она либо дочь, либо жена, либо походно-полевая жена кого-то из лампасных. И влетите вы, господин лейтенант, в историю…
– Третья по степени встречаемости и риска для жизни опасность – это сами по себе строения и их неустойчивость. Практически все крупные шахтерские города, в том числе и Донбасс, стоят на шахтных выработках, глубина добычи каменного угля достигала полутора тысяч метров. После того как шахты были заброшены, в них начала проникать вода и разрушать крепи, начался неконтролируемый обвал подземных горизонтов. Это привело и сейчас приводит к землетрясениям, разрушению строений на поверхности, появлению трещин в фундаментах и по стенам. Находясь в любом городе, в том числе и в Донецке, принимайте во внимание, что любая поверхность, которая кажется прочной, на самом деле таковой может не являться. Некоторые здания неустойчивы настолько, что могут сложиться от попадания пуль или ракеты РПГ.
– Гранаты, – машинально поправил я.
– Что?
– Гранаты. Или правильнее – выстрела.
Она немного смутилась:
– Да, конечно. Так вот здание может от попадания гранаты разрушиться целиком, поэтому опасайтесь отвалов, опасайтесь останавливаться на ночлег в зданиях и длительное время находиться в них. Принимать бой в здании тоже может быть опасно, по крайней мере – в незнакомом здании, которое вы не осмотрели. При артиллерийском обстреле, попадании ракет «Града» рушатся целые кварталы…
Да… здорово. Получается, что-то, что с виду кажется укрытием, на деле может оказаться смертельной ловушкой. Плохо.
Короче, закатайте губу, господин лейтенант, и думайте о хорошем. Надо подобрать парадно-выходную форму (не военную, естественно) и найти кого-нибудь в Ростове. Какую-нибудь хохлушечку, чтобы язык еще подучить…
– Так же опасен шахтный метан. Шахтный метан поднимается из заброшенных и законсервированных шахт, просачивается через трещины в земле, скапливается в подвалах и на первых этажах домов. При стрельбе может сдетонировать, как бомба. Метаном также можно отравиться, поэтому если вы останавливаетесь.
Объемного взрыва. Твою мать…
– Опасность может представлять и сам шахтный террикон. Некоторые горят, и продолжаться это может десятилетиями. Некоторые собирают метан и могут взорваться. Но большинство терриконов все же безопасно.
Опасность могут представлять дырки. Так называют неглубокие шахты, на которых когда-то добывали уголь ручным способом. Некоторые дырки могут располагаться прямо на огороде, некоторые засыпали мусором. В дырку можно провалиться, потому смотрите под ноги. В дырке может скрываться враг.
Наконец, болота и бульки. После того как из шахт к самой поверхности поднялась шахтная вода, а из-за незаконной добычи углей у поверхности через дырки пресная вода ушла вниз, плодородный слой почв большей частью разрушился и появились болота. Попав в болото, без посторонней помощи вы не выберетесь. Но еще опаснее бульки.
– Бульки?
– Да, бульки. Так называют места, где сохранилась твердая с виду корка, но под ней – болото. Песчано-водяная смесь. Бульки образовались из-за того, что снизу поднялась шахтная вода, и из-за того, что в довоенный период местные жители активно добывали уголь в угольных пластах, лежащих у самой земли, что привело к повсеместному разрушению подпорных слоев, удерживающих пресную воду у поверхности. Пресная вода ушла с поверхности, пересохли даже многие реки, но она не пошла глубже из-за следующих подпорных слоев и так и осталась под поверхностью. Верхняя корка засохла – образовалась булька. Площадь бульки может быть и один квадратный метр, и сто, но даже маленькая булька смертельно опасна. Признаком бульки можно считать куст необычно богатой растительности на ровной поверхности – или наоборот, отсутствие растительности там, где вода в бульке смешалась с шахтной водой и стала отравленной. Также должна насторожить неестественно ровная поверхность земли, без трещин, на которую вы вступаете. Ну и следует доверять рассказам местных жителей. Если попали в бульку, поведение такое же, как при попадании в болото, – не делать резких движений, позвать на помощь. На подозрительной местности желательно иметь при себе посох длиной не менее полутора метров, некоторые вбивают в один конец посоха гвоздь или делают крюк, чтобы иметь возможность цепляться за поверхность. Булек никогда не бывает на отвалах и терриконах, их нет там, где видны камни, – иначе бы эти камни ушли под землю, в бульку. Вот почему…
Нет, все-таки надо навести справки… Один раз живем…
– Ну, что? Закошмарила тебя Синичка?
Я кивнул. Мы сидели в одном из модулей на кроватях, и я постигал науку молодого бойца – здесь она своеобразная, как, впрочем, и везде. На КМБ такому не научат…
– Ага. Одни собаки чего стоят!
Алексей прищелкнул языком.
– Инфа по собакам устаревшая. Повывели их.
– Совсем?
– Ну, совсем не совсем, но повывели знатно. Раньше были случаи, что и в Донецке человека собаки рвали, и здесь, на нашей территории, а теперь нет. По моим прикидкам, где-то две трети завалили.
– Как?
– Придумали один приборчик. Один ученый придумал. Что-то вроде тамагочи, самый примитивный. Его включил – он издает что-то вроде лая, собаки от этого бесятся. Но сам лай не слышен человеку, на каких-то там низких волнах.
– Инфразвук.
– Может быть. И вот в нужное время разбросали такие вот тамагочи на заранее пристрелянных позициях и включили. Одновременно. Все собаки рванули туда. Они, когда лай слышат, бегут туда. Как только они сбежались – по этим координатам минометы и «Грады» отработали. Не скажу, что всех завалили, там, в конце концов, и суки, и щенки были, но потрепали тварей здорово. Мы недавно проходили возле этого места, костяков там… А мяса нет – крысы съели…
– Крысы?
– Да. Сейчас эта напасть похуже собак будет. Раньше собак больше было, они приноравливались крыс ловить. Крыса для собаки такое же мясо, согласен?
– Ну да.
– Теперь собак меньше стало, вот крысы расплодились. Гады. А те собаки, что остались, они теперь самые опасные. Говорят, могут за человеком двадцать километров на брюхе ползти, ждать, пока он на ночевку устроится, – как устроится… Еще говорят, что укронацики специально собак-людоедов выращивают и выпускают, еще щенками к человеческому мясу приучают, на пленных натравливают. Но я не верю. Ерунда все это.