Страница 12 из 38
Жора все это послушал и сказал с немецким акцентом: «Всё это хорошьё, но только надо петь к нам приехал не дядя Жора дорогой, а дядя Тьерри дорогой. Поньятно?». - Цыгане закивали, мол, понятно, и перепели: «К нам приехал, к нам приехал, дядя Дерри дорогой». – «Вот так-то лучше», - сказал Жора и выпил рюмку водки, запив шампанским. Затем он попросил, чтобы цыгане стали плясать, и вместо медведя приковали на цепи его, Жорика, за дополнительную плату, конечно. Цыгане согласились. В итоге у Жоры вытащили деньги, сняли дорогие часы. А когда он попытался об этом сказать цыганам, то они его привязали этими цепями к столбу, а сами сбежали. Жора кричал: «Это есть безобразие. Я буду жаловаться в исполком. Я латвийско-подданный». Но его никто не слушал. Только дядя Дерри, моя собака, ела со стола жаркое.
***
В 1930-е годы проходил смотр советской самодеятельности в одном из районных клубов. Деревянная сцена, кулисы из красной материи. В зале - мужчины, женщины, дети. Душно очень, все скучковались. Номер за номером объявляет женщина в коричневом костюме партработницы.
- А сейчас перед вами выступит ученик третьего "В" октябренок, балалаечник, хоть и троечник, мальчик – Йети Петров.
На сцену вышел мальчик в рубашке и штанах до колен с перемычкой через плечо, с балалайкой в руках. А назвали его Йети, потому что родители мальчика работали геологами на крайнем севере.
***
Когда нацисты вошли в село, они поймали парня, и стали издеваться над ним: лупили сапогами, затем приказали поджечь церковь. Он сначала отпирался, но на него навел один солдат автомат, и тогда он, вдруг безвольно обмякший взял факел, и, озираясь назад, на немцев, пошел к церкви. Подпалил в нескольких местах; а когда пламя заиграло и поднялось вверх, он истерично захохотал, глаза его засветились, в них отражалась полыхающая церковь.
***
Жора скрывал, что встречается с сорокашестилетней женщиной, уроженкой ГДР, которая много лет уже, однако, проживала в России. Он тайно к ней ездил. Когда его спрашивали об этом - он в ответ улыбался.
Женщина лежала на красном диване, в комнате с красными задвинутыми шторами. Она была настоящей женщиной из эротического журнала за 1989 год. У нее было много волос под мышками, и во всех других интимных местах. У нее были явно заметные усы. Огромная копна волос, закрепленных лаком. Ажурное нижнее белье. Она курила. Она звонила Жорику по телефону и томно произносила:
- О, Джооордж! Ты сегодня приедешь, мой мальчик?
Жорик отвечал, что у него много работы в офисе, но он постарается. Она выдыхала дым, и снова повторяла:
- О, Джооорджж.
ТЕКСТ
Я взял рыбу копченую в магазине.
Хоть я не очень ее люблю, но взял. Купил. Золотистого цвета такого, скумбрия, кажется, в полоску бока у нее, ну знаете, наверное. Надоело есть мясо. Да и дорого.
Это что! Вот другая была история: ты, когда уехал, а мы пошли в ресторан, а он закрыт оказался…
Зато когда я сел в холодный троллейбус и оплатил проезд, мне попался «счастливый» билет: это если сумма первых трех цифр равна сумме оставшихся трех! Я таким вещам не придаю большого значения и билеты не храню, но все равно всегда первым делом считаю заветные цифры.
Также поступал и Коровашов Г.
Так многие поступают, думается мне...
Так думал и следователь МУРа Сивашко С.Н. Шел 1948 год.
Отец троих детей, фронтовик, член садового товарищества «Красный коммунар»...
Надвигался долгий и тягучий февраль. Продовольствия в городе не было.
Когда продовольствия нет - то и май покажется январем.
- Тогда продолжим?!
- Продолжаем. Раз-два, раз-два, раз-два-три-четыре! Ту-ду-тыщ! Ту-ду-ду-тыщ!
- Зарядку делать нужно в более просторном помещении! Тогда и травм не будет, Аристарх!
- Ну, что ж, это очень хорошая выдержка из «Полезных советов за 1960 г.»
- Сказал ведущий радиопередачи «Семья».
И обратился ко второму участнику.
- На следующей не выходите?
- Нет. Я до «Динамо». Потом пересадка.
- …Потом пересадка почек, сердца и если будет донор, - безымянного пальца левой руки...
Так всегда делал операции военврач Колобков.
«Это еще кто такой?», - спросили в Гражданстройпроекте.
- Наш, с Семеновской. Военврач, - сухо ответила Людмила Анатольевна.
И продолжила изучать график ночных дежурств.
За окном дул ветер. Часы показывали половину двенадцатого ночи.
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так... Зеленый абажур лампы, пепельница, чернила и ром...
...Утром уже надо было сдавать смену. Впереди ждали новые километры ослепительных грез.
Во дворе очень громко залаяла собака...
Тревожные мысли охватили Сергея. Быстро накинув на плечи старый плащ, он взял ружье и вышел на мороз.
Дверь осталось полуоткрытой. из репродуктора послышался обрывок голоса диктора: «...Балашихин стал победителем в этом сезоне по...», - на этих словах дверь, хлопнув, закрылась.
Снег громко скрипел под ногами. Рядом со штабелями досок лежало бездыханное тело собаки...
Сергей сжал ружье и ринулся за сарай. Но там никого не было.
По спине пробежал неприятный холодок...
Сразу же вспомнились события двухлетней давности. Стояла такая же зима, тот же домик, также топилась печь.
Тогда, он – 18-летний паренек, впервые приехал на практику в суровую Сибирь, в город Красноярск. После окончания ПУ №8 вместе с Федосеевым Славой его отправили на вагоностроительный завод осваивать профессию слесаря-ремонтника.
И вот он остался почти один. Федосеева Славу перевели вскоре в Благовещенск. Что он знал об этом городе? Знал, что там есть тайга и тигры.
И еще, что там где-то, на Дальнем Востоке воевал его дедушка...
Он проснулся. В вагоне уже скрипели двери. Ходили туда-сюда проводницы.
«В тамбуре холодно, но в то же время как-то тепло.
В тамбуре накурено, но в то же время как-то свежо» - хрипло доносилось из старого динамика...
В соседнем купе только что проснулся Павел Роболин. Он встал, одел тапочки. Однако передумал куда-либо выходить, и поэтому сел, и заскучал, глядя в окно.
Ехать оставалось около суток.
Она не дожидалась… Нет… А вернее занималась своими делами. По-прежнему работала в кафе.
- Ох, и надоедает-то. Денег нет никогда.
- У меня их никогда нет, - сказал Лера занимающему у нее Славе.
Но все же заняла.