Страница 95 из 116
Много усилий со стороны командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций потребовала работа с прибывшим в армию пополнением. К новичкам относились тепло и заботливо. Перед ними выступали командиры, политработники, Герои Советского Союза, бывалые воины. Их знакомили с боевыми традициями частей, с задачами, которые нашей армии предстояло выполнить в Берлинской операции. Целеустремленная и действенная партийно-политическая работа позволила обеспечить высокий морально-политический дух во всех частях и подразделениях армии. Благодаря всему этому уверенность в успехе была полная, она основывалась на высоком морально-политическом подъеме войск, уже накопивших многогранный боевой опыт, проникнутых высокой ответственностью за выполнение воинского долга и беспредельной преданностью своей Родине и Коммунистической партии.
Прежде чем дать письменную директиву на проведение предстоящей операции, командующий фронтом трижды вызывал к себе командующих армиями, чтобы окончательно уточнить задачи и увязать между армиями взаимодействие по рубежам наступления и по времени овладения теми или иными объектами.
Мы с В. Г. Гуляевым, К. И. Упманом, С. С. Маряхиным, командующими и начальниками родов войск и служб, а несколько позже и с командирами соединений обдумывали до мельчайших деталей планы действий каждого корпуса и бригады. При этом мы учитывали, что предполагаемая обстановка может быстро измениться, а следовательно, нужно предоставлять широкую творческую инициативу командирам соединений и частей.
Дважды в ходе подготовки к операции мы встречались с командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом П. С. Рыбалко, увязывали взаимодействие. У нас с ним еще раньше сложились дружеские отношения, мы совместно наступали начиная с Львовской операции, а в годы гражданской войны сражались в 1-й Конной. Такие же отношения у меня были и с членом военного совета этой армии генералом С. И. Мельниковым. Подробно обсуждались вопросы взаимодействия и с командующим 5-й гвардейской армией генералом А. С. Жадовым, деловой контакт с которым у нас установился еще во время боев по закреплению сандомирского плацдарма на Висле.
С особой тщательностью мы отрабатывали такие вопросы, как момент ввода в прорыв передовых отрядов нашей армии, рубежи обгона танковыми бригадами пехоты 5-й гвардейской армии, прежде всего в междуречье Нейсе и Шпрее. Нам необходимо было заставить противника принять бой в невыгодных для него условиях.
В первой директиве штаба фронта требовалось осуществить ввод в прорыв 4-й гвардейской танковой армии лишь тогда, когда 5-я гвардейская армия форсирует р. Шпрее и захватит плацдарм. В этом случае пехоте из армии Жадова предстояло с боями пройти от р. Нейсе до р. Шпрее добрых 35-40 км, затратив, как минимум, 2 дня. Серьезно задумались над этим вопросом военные советы нашей и 5-й гвардейской армий. Дело осложнялось тем, что войска Жадова имели мало танков для непосредственной поддержки пехоты. Следовательно, он не мог бы стремительно развивать наступление, а противник получил бы возможность планомерно отходить на следующие рубежи, одновременно подтягивая резервы из глубины, тем более что Берлин был рядом. Это позволило бы ему организовать оборону на р. Шпрее, подготовиться к встрече нашей танковой армии, организованным огнем и инженерно-минными заграждениями застопорить развитие нашего успеха.
Нам казалось, что в данной обстановке необходимо принять такой вариант: как только пехота Жадова форсирует р. Нейсе и наведет одну или две 60-тонные переправы, сразу ввести в действие усиленные передовые отряды нашей танковой армии, именно усиленные, а может быть, и первый эшелон 4-й гвардейской танковой армии. Этот план мы вынашивали вместе с Жадовым, у нас было большое желание как можно быстрее достигнуть р. Шпрее и не дать возможности противнику организовать там жесткую оборону. Мы знали, что командование фронта было сторонником стремительного удара танковыми армиями, чтобы как можно быстрее прорваться в оперативную глубину.
За 2 дня до начала операции мы получили указание Маршала Советского Союза И. С. Конева своевременно ввести в прорыв сильные передовые отряды 4-й гвардейской танковой армии для ускорения взлома всей тактической глубины обороны противника, чтобы, как только 5-я гвардейская армия захватит противоположный берег р. Нейсе и наведет мосты, развить наступление.
Мы только этого и ожидали. В соответствии с полученным указанием нами была поставлена задача 10-му гвардейскому танковому корпусу в передовой отряд выделить 2 бригады (это, по существу, первый эшелон корпуса) и наступать на участке 95-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й гвардейской армии в направлении на Бее-сков. После форсирования Нейсе пехотой сразу ввести свой передовой отряд, допрорвать оборону противника, обогнать ее боевые порядки и ночью развить наступление, с тем чтобы к утру 17 апреля с ходу форсировать Шпрее.
6-му гвардейскому механизированному корпусу предстояло нанести удар в полосе 13-й и 58-й гвардейских стрелковых дивизий той же общевойсковой армии в направлении Кебельн-Клейн. Сразу же после форсирования Нейсе корпус должен был ввести передовой отряд в междуречье, обогнать пехоту и в ночь на 17 апреля с ходу форсировать Шпрее на рубеже южная окраина Шпремберга - Шпрееталь, опередив противника при выходе на этот рубеж, а затем всеми силами развивать наступление в направлении Элессен - Лиске-Гросс-Решен и к исходу третьего дня овладеть районом Финстервальде.
5-й гвардейскии механизированный корпус получил задачу двигаться во втором эшелоне армии за 6-м гвардейским механизированным корпусом и к исходу третьего дня выйти в район 15 км восточнее Финстервальде. В дальнейшем наступать уступом за левым флангом 6-го корпуса с задачей обеспечить армию от возможных контрударов противника слева262
.
До начала наступления личный состав под руководством командиров частей и подразделений изучал местность предстоящих действий (по карте, на ящике с песком и по описаниям), характер обороны противника в тактической зоне и оперативной глубине. Учитывались предполагаемые действия противника - упорная оборона с большой глубиной, массовое использование фаустпатронов, применение минных заграждений, противотанковых рвов и других видов препятствий, в том числе естественных водных рубежей. Военный совет и штаб армии в результате тщательного изучения обстановки и полученной задачи полагали, что нашей танковой армии, возможно, придется завершать окружение Берлина, поскольку она будет наступать на заходящем фланге ударной группировки 1-го Украинского фронта, создавать внешний и внутренний фронт окружения юго-западнее Берлина, чтобы не допустить к городу резервы противника.
Накануне начала операции, 15 апреля, стало известно о присвоении гвардейского звания ряду соединений и частей нашей армии.
68-я зенитно-артиллерийская дивизия РВГК стала 6-й гвардейской зенитно-артиллерийской дивизией, 93-я отдельная танковая бригада - 68-й гвардейской отдельной танковой бригадой, 22-я самоходно-артиллерийская бригада - 70-й гвардейской самоходно-артиллерийской бригадой, 200-я легкоартиллерийская бригада - 71-й гвардейской легкоартиллерийской бригадой, 20-я мотоинженерная бригада - 3-й гвардейской мотоинженерной бригадой, 51-й отдельный мотоциклетный полк - 7-м гвардейским отдельным мотоциклетным полком, 118-й отдельный полк связи - 6-м гвардейским отдельным полком связи, 189-й отдельный авиационный полк связи - 225-м гвардейским отдельным авиационным полком связи.
Преобразование этих соединений и частей в гвардейские еще более усиливало патриотический порыв воинов. Состоялись короткие митинги в новых гвардейских частях и соединениях, на которых воины клялись с честью выполнить боевой приказ Родины. Выступая на митинге, механик-водитель самоходной установки кандидат в члены партии Тунников заявил: «Свою боевую машину я привел сюда от сандомирского плацдарма на Висле. На счету нашего экипажа 10 уничтоженных фашистских танков и орудий. Заверяю, что в предстоящих боях буду уничтожать врага с еще большим энтузиазмом».