Страница 21 из 22
Звуки непрерывного легкого, как йогуртное предгрозовое облако в детском раю, легато разлетались по комнате, взмахивая невидимыми нотными крыльями, и словно птицы кружились вокруг юной скрипачки, изредка задевая ее светлую кожу. И как только они касались кожи девушки, по ней начинали бежать мурашки, и Марте казалось, что тело ее – самая настоящая река, по которой бегут волны музыки, а душа – на четверть заполненный нотный стан, и каждый знак на ней – это отображение ее жизни и ситуаций, возникающих на ее пути. Наверное, и появление Саши было зафиксировано на стане, как, скорее всего, и дальнейшие случайные встречи с ним, которые происходили еще при более интересных обстоятельствах.
Теперь девушка играла уже не знаменитые этюды – она плавно перешла к импровизированному исполнению песен своих любимых рок-групп, глядя все в те же свои миры, вспоминая Феликса и Лондон и мечтая, чтобы он приехал или чтобы она приехала к нему. Правда, в эти мысли вновь каким-то образом вклинился Саша, но Марта не без труда сумела выгнать его образ из своей головы – исполнила упругий рикошет так, словно отбросила от себя мяч, который, весело подпрыгивая, обрисовал красивый, но резкий отрывок из «Каприса № 5» Паганини, а после снова вернулась к исполнению современных песен в скрипичном варианте.
Резко прервав саму себя и обозвав идиоткой, Марта вытащила из стола листки с партитурой, которую нужно было знать, и принялась за ее разучивание. Энтузиазма, конечно, стало меньше, но ноты, как, впрочем, почти всегда, запоминались влет.
А после, уже засыпая в своей уютной кроватке аж с тремя подушками, Марта, обнимающая одну из них, неожиданно подумала, что Саша, наверное, тип вредный и упрямый, раз она с трудом прогнала его из своих мыслей даже с помощью музыки. Почти сразу после этого она провалилась в мир Морфея.
Карлова-младшая была права. Александр Дионов действительно был человеком настойчивым и очень упорным, а потому Нику в покое оставлять не собирался. В течение почти двух недель, пока его не было в городе, Саша пару раз звонил своей бывшей девушке, аж дважды послал ей цветы домой, приведя в восторг ее маму, а также приглашал в лучшие заведения города, но все-таки так и не добился согласия Ники на свидание. Ей, конечно, его интерес импонировал – если честно, Карлова любила находиться в центре внимания, но ее врожденная мстительность никак не соглашалась делать приятное тому, кто однажды предал ее. Сделал раз – без особенных угрызений совести сделает и второй. И вообще, почему она должна плясать под его дудочку? Он ей кто? Никто. Призрак из юношеского прошлого. По крайней мере так со смехом говорила девушка кузине и своим подругам, которые, конечно же, были в курсе всего того, что с ней происходило. «Я боюсь иметь отношения с этим человеком», – объясняла она приятельницам, сидя в выходной день с ними в шумном кафе, делая маленькие глотки текилы через пеструю оранжевую соломинку и одновременно убавляя звук трезвонящего мобильника – бывший вновь ей звонил, а Нике не очень хотелось отвечать ему.
К тому же она интуитивно знала – Саша еще и еще раз перезвонит ей, и будет делать это до тех пор, пока она не ответит ему, поэтому девушка не боялась, что он вдруг пропадет, и вообще ей нравилось его мучить. К тому же Александр хоть и очень изменился и стал взрослее, но вот это упрямство в следовании своих целей в нем осталось прежнее. Пока не добьется своего, точно никуда не денется.
Он из тех, кто будет стучать в дверь до тех пор, пока ему не откроют. А если открывать не станут, то Александр вполне может и выбить свое временное препятствие. Сил ему на это будет не занимать.
– Что, опять звонит твой бывший? – со смехом спросила одна из подружек-сокурсниц Нику. Та кивнула и состроила рожицу, говорящую о том, как сильно надоел ей Саша.
– У тебя всегда такие парни прикольные попадаются, – заметила еще одна девушка, покачивая головой в такт громкой музыки. – Помните, мы на шашлыках были пару лет назад, за городом, и за Никой тип один приезжал?
– А, тот высокий, светленький, миленький, – вспомнилось третьей Никиной подружке, сидящей с ней за столиком, – мрачный и крутой?
– Да-да-да, тот самый! Он приехал к нам на своей машине, нам так небрежно сказал: «Привет и пока», взял Нику за руку и потащил за собой.
– А за Никой тогда еще кудрявый ухаживал, – подхватила вторая подруга, – помните? Так мне казалось, что светленький ему вмажет!
– Точно-точно! Это так забавно смотрелось!
Ника внутренне напряглась. Воспоминания о Кларском ее нервировали. Она пришла в кафе расслабиться, забыть о прошлом, которое и так решительным образом надоедало ее памяти и мешало жить так же беззаботно, как и ее веселые беззаботные подруги. Но увы.
– Ник, а куда тот парень-то светленький делся?
– Мы расстались, потому что не подходили друг другу, – стараясь улыбаться, ответила Ника, все больше раздражаясь. Правды о Никите она никому не говорила.
– Жа-а-алко, вы хорошо вместе смотрелись, – вздохнула одна из подруг. – Так к бывшему своему, к Саше, ты возвращаться не хочешь?
– Чтобы он опять меня кинул, Даш? Пятый раз говорю – не хочу. Он мне не нужен! – отрезала Карлова и залпом, уже без помощи трубочки, допила текилу. Она была в растерянности и не совсем понимала, что вообще происходит и что ей делать. И никак не могла взять толк, почему вдруг Сашка вновь обратил на нее свое драгоценное внимание. Случайно увидел и понял, что не разлюбил, так, что ли? Это бред.
И что бы ни говорила Ника другим, однако сама себе все же отдавала отчет в том, что больше боится отнюдь не повторного предательства Саши и не настоящих причин, сподвигших его чувства к ней, а того, что она вновь начнет испытывать к нему симпатию – или, не дай Боже, любовь. И если все опять закончится так же печально, как и с Никитой, она, наверное, навсегда будет обречена остаться в гулком трусливом одиночестве.
«Какого фига я мучаюсь непонятно из-за чего?! – прокричала про себя девушка. – Мне двадцать три, я свободна и симпатична, почему я должна быть одна?! Да еще и страдать из-за каких-то козлов! Я буду веселиться!».
– Виски с колой, пожалуйста, – сказала она бармену, молодому, симпатичному парнишке, подозвав его. – А лучше сразу двойную порцию.
– Ты что, решила напиться? – поинтересовалась одна из подруг, та самая, что первой вспомнила Никиту.
– Немного выпить, чтобы взбодриться, – отвечала ей Ника, решившая, что в этот вечер она должна повеселиться. Да и музыка с небольшого танцпола доносилась заводная.
Виски подействовало бодряще. Настроение девушки улучшилось, в крови закипела энергия позитива, в голове появилась долгожданная легкость, смешанная со струйками радости, а на ресницах осел туман – его в большом количестве выпускали на клубной площадке танцпола, куда Ника и одна из ее подруг по имени Дарья перебрались после кафе – другие девушки ехать туда с ними отказались. Одна сослалась на то, что ее дома ждет новоиспеченный и скорее всего, голодный супруг, а вторая со вздохом призналась, что молодой человек, с которым она сейчас встречается, крайне отрицательно относится к каким-либо ночным вылазкам. Услышав это, Ника заявила:
– А одной быть все же лучше. Вот она, свобода! Никаких ограничений.
Даша была с Никой согласна, а вот занятые девушки, переглянувшись, синхронно с некоторой ноткой превосходства подумали, что никакая это не свобода, а простое женское одиночество. Впрочем, до их мыслей Нике не было никакого дела. Она разошлась и жаждала веселья, а потому и поехала в ночной клуб «Эскадра», на танцполе которого двигалась так энергично, словно это был последний танец в ее жизни. Правда, Даша сначала уговаривала Карлову двинуть в знаменитый «Алигьери», но у Ники слишком много было воспоминаний, связанных с этим заведением и Ником (чего только стоит идиотский наркотический коктейль, который она случайно выпила в кабинете управляющего «Алигьери»!). Поэтому она выбрала другой клуб, где еще ни разу в жизни не была, и уговорила, нет, даже почти заставила Дарью ехать именно туда, пообещав угостить коктейлем «Б-52».