Страница 6 из 61
Они напрягались у двери еще минуты две, но дверь шире не открылась. Их совместных мужских усилий явно не хватало.
– Как будто тут сто лет никто не ходил... – Жук осмотрел дверные петли. – Как Вовка туда попал-то?
– Я же говорю. – Дэн отряхивал руки. – Он прошел днем, когда открыто было...
– Ладно, – не стал спорить Жук. – Ладно... Тут все равно не пролезть. Давайте возвращаться.
Дэн пожал плечами.
– Что делать будем? – спросила я. – Стоять болтать?
Дэн снова пожал плечами, он думал.
– Что это? – вдруг дернулся Жук.
– Ничего. – Дэн все еще пробовал открыть дверь. – Ветер.
– Это не ветер! – Голос Жука дрожал, это было видно по его лицу. – Я что, ветра, что ли, не знаю?
– Жук, кончай, – сказала я. – И так страшно...
Жук всегда любил такие шутки – расскажет чего-нибудь страшное, а потом как заорет! Чтобы все вздрогнули.
– Ну, вот, теперь шаги! – Жук показал пальцем вверх. – Сами слушайте!
Мы прислушались. Я тоже прислушалась, скорее по инерции, навряд ли я что-нибудь почувствовала бы на таком расстоянии. Сначала было тихо, так тихо, как может быть лишь только в школе ночью, затем что-то стало происходить – я поняла это по лицам мальчишек: у Дэна задергалось под глазом, а у Жука поехала вниз челюсть. Видимо, Жук не обманывал, и там и в самом деле слышались шаги.
– Как детские, – сказал Жук. – Топ-топ-топ... Только смеха не хватает...
И по тому, как снова изменились их лица, я поняла, что они услышали и смех. Смешок.
Дик взъерошил загривок и оскалился. Да и у меня по спине мурашки побежали, крупные такие мурашки, с горошину, наверное. Не понравился мне этот смешок. Когда ты что-то слышишь, то воспринимаешь это как есть, а вот когда не слышишь, можешь навыдумывать целую кучу всяких страшностей. Я, например, сразу придумала, что этот смех был сухой, покашливающий такой и немножечко хищный.
– Пойдемте-ка отсюда, а? – сказала я тогда. – Пойдемте...
– Куда?! – На лице Жука был уже не страх – ужас. – Куда? Выход-то через второй этаж! Все! Мы в ловушке!
«Все» сказал Жук слишком громко, по стенам запрыгало эхо, я ощутила его отражение от стен на своей щеке. А затем шаги направились к нам. Мелкими перебежками. Топ-топ-топ. Тишина. Топ-топ-топ. Все это я понимала по физиономиям Жука и Дэна, по их растерянным глазам.
Мне, конечно, было страшно, но я все-таки никак не могла по-настоящему въехать в эту ситуацию – мы стоим на лестнице в подвал, а кто-то мелкими шагами приближается к нам по второму этажу. И еще посмеивается.
– Все! – зашипел Жук. – Идет к нам! Все! Труба!
Дик рванулся с поводка, Дэн удержал собаку с трудом, только схватившись другой рукой за дверь. Ситуация начинала осложняться паникой.
– Дэн? – Я посмотрела на него, и он проснулся. Правильно проснулся, пусть сделает что-нибудь. А то болтать только горазд.
– Спокойно, – сказал проснувшийся Дэн. – Вверх идти нельзя. Значит, надо идти вниз. Там обычный подвал, всего-то навсего. Не бойтесь.
Шаги приблизились, об этом мне сигнализировал Жук.
– Надо вниз, – сказал Дэн.
– Какое вниз?! – задыхался Жук. – Тут же дверь!
Дэн присел и просунул в щель рюкзак.
– Туда, – указал он. – Идем туда.
Я посмотрела на дверь. Щель была сантиметров в тридцать. Взрослый человек не пройдет. Но мы-то не взрослые.
– Я тут не пролезу! – сказал Жук. – Ни фига не пролезу!
В коридоре снова засмеялись. Звонко, но как-то уже по-крысиному. В этот раз смех почувствовала и я, я уже говорила, я могу слышать смех. Мурашки по моей спине забегали быстрее. Дэн выдохнул из легких воздух и протиснулся в щель.
– Валя, следующая ты, – сказал он уже с той стороны двери. – Жук пусть остается, если хочет.
– Я не хочу! – взвизгнул Жук.
– Пусть Жук лезет, я его подтолкну как раз, – сказала я.
Я оценила размеры щели. Пустяки, пролезу в две секунды.
– Пускай сам пролезает, ты давай скорее...
– А я? – плакал Жук. – Меня бросаете?
Смех был совсем рядом, из пасти Дика закапала слюна.
– Дик! – позвал Дэн. – Ко мне!
Дик нырнул в темноту.
– Тащите меня! – крикнул Жук, кинул в щель свой вещмешок и стал просовываться. – Тащите же!
Дэн схватил Жука за руку, а я принялась толкать его в бок.
– Скорее! – стонал Жук. – Ой!
Голова его не пролезала. Одно ухо плотно прижалось к двери, другое к косяку, уши не пускали Жука. Если бы все не было так страшно, я бы смеялась, честное слово.
– А-а-а! – верещал Жук. – Не пролезаю!
– Уши втяни! – Дэн тянул изо всех сил, уши Жука хрустели, но не сдавались. – Собери уши, я тебе говорю!
– Не могу! – рыдал Жук. – Не могу...
Тогда я придумала.
– Сейчас. – Я достала из своей сумочки тюбик с кокосовым кремом. – Вот!
И я выдавила на одно, а потом на другое жуковское ухо по солидной порции вязкого белого желе.
– Дернули! – Дэн перехватил руку Жука покрепче и потянул так, что щелкнули суставы, правда, я не поняла, чьи.
Уши булькнули кремом и прошли. За ушами протиснулась голова. Жук прошел уже до половины. Оставался живот.
– Вот! Вот она! – неожиданно заверещал Дэн, указывая пальцем на вход на лестницу. – Идет! Идет!
У меня зашевелились волосы.
– У-р! – Жук напрягся, втянул живот и самостоятельно протиснулся в щель. И сразу высунул в нее самострел.
Я оглянулась. Никого.
– Валька!
Дэн протянул руку и втащил меня за дверь. Я зацепилась рубашкой за какую-то проволоку, порвала рукав и оцарапала руку.
– Уходим! – заорал Дэн, и мы рванули по коридору. Сам с фонариком впереди, за ним Жук с самострелом, за ним я. Довольно неприятно знать, что за тобой кто-то гонится. Кто-то с таким крысиным смехом и мелкими шажками.
Дик бежал рядом с Дэном, и шерсть на его загривке не опускалась.
– Стоп! – резко тормознул Дэн. – Дверь! Дверь не закрыли! Он пролезет!
Он сунул мне веревку с Диком, оттолкнул Жука и побежал назад. Мы остались в темноте. По стенам тянуло сквозняком и еще каким-то запахом. Запахом зоопарка, я вспомнила.
По колыхнувшемуся воздуху я поняла, что Жук заорал Дэну что-то вслед, но что, неизвестно. Тогда я взяла свой фонарик, зажгла и направила его Жуку в лицо.
– Ты куда? – орал Жук. – Стой! Потом ведь не откроем!
Дик рычал и пытался вырваться, одной рукой я удерживала его с большим трудом.
– Попали, – сказал Жук. – Аллес капут...
Лязгнуло железо, Дэн закрыл дверь. Сквозняк прекратился.
– Баран. – Жук зажег свой фонарик. – Баран. Теперь мы в ловушке.
Дик дернулся еще несколько раз и успокоился.
Вернулся Дэн. Он быстро дышал и опять хрустел пальцами.
– Еще раз назовешь меня Валькой – зуб выверну! – сказала я ему.
Дэн ничего не сказал.
– Теперь мы в ловушке, – повторил Жук. – Теперь нам отсюда до понедельника не выбраться. Зачем ты дверь закрыл?
– Не боись, – сказал Дэн. – Тут есть еще один выход. Я знаю. Правда, далеко.
– Ну, времени у нас теперь много. – Жук плюнул на пол. – По крайней мере до понедельника.
Дэн прислонился к стене и отдыхал.
– Кто? Кто она? Кто там был? – Жук стал заряжать самострел. Пальцы у него тряслись, и стрела то и дело выскакивала из захвата.
– Не знаю, – ответил Дэн. – Я не видел. Может быть, кошка. Черная.
– А что ты орал тогда? – Жук наконец пристроил стрелу. – Когда я застрял, ты заорал: «Вот она!»
Было тихо. Ни шагов, ни смеха. Тишина.
– Орал, чтобы ты пролез побыстрее.
– Придурок. – Жук поставил самострел на предохранитель. – Теперь нам тут два дня загорать. По твоей милости.
– Не ругайтесь, – сказала я. – Пойдемте лучше к рубильнику. Тут далеко?
– Не. Рядом. За углом.
Дэн посветил себе на лицо снизу. Черты неприятно исказились: зубы выдвинулись вперед, уши заострились, а глаза спрятались в черных впадинах.
– Не делай так! – сказал Жук. – Это не к добру.
– Отвали.
– Я тут руку поцарапала. – Я продемонстрировала руку. Между пальцами сочилась кровь, было довольно больно. Так можно и заражение схлопотать. Сепсис, по-научному.