Заговор носферату

Забираясь в кровать, я подумал о том, что завтра обещает быть жарким.

Настолько жарким, что зима, царствующая в Уре, не сможет остудить кипение страстей.

Я успел заинтриговать, напрячь и заставить судачить между собой вампиров: фон Кольтберг уже будоражит Квартал Склепов, а Реджис подольет масла в огонь.

Теперь надлежало сделать то же самое с другой стороной.

К цели можно идти по-разному, но лучший способ достижения — просто взять и вдруг оказаться у нее на пути.

Ухмыляясь своим мыслям, я потянулся, было к Таннис, но полуэльфка отпихнула мою руку.

Не ревнуют, да?

Не помню, я уже говорил, что у умерших в Блистательном и Проклятом хватает неприятностей и после смерти? Иной раз и непонятно, где их больше — в жизни или за ее чертой.

Одна из неприятностей жизни в смерти у носферату, к примеру, заключается в навязчивой мании преследования. В вечном страхе проснуться однажды от того, что кто-то приставил тебе кол к груди и увлеченно молотит по нему киянкой. Иные вампиры живут с этим страхом целые века, и, в конце концов, становятся настоящими параноиками. Они принимаются окружать себя живыми слугами, культивировать вурдалаков, рыть подземные лабиринты с замаскированными лежками. Одним словом развивать активную деятельность, которая позволяет смертным быстрее выследить кровососа и угомонить его проклятую душу тем самым колом, что так навязчиво вторгался в дневные сновидения.

Заключая договор со смертными триста лет назад, вампиры надеялись хотя бы от этой неприятности избавиться.

Вышло не совсем удачно.

С одной стороны сейчас дневной сон легализовавшихся вампиров оберегает городская стража, что куда надежнее любого вурдалака, с другой — их теперь искать и выслеживать не надо. Достаточно преодолеть стену Квартала Склепов и вот они — ряды склепов и мавзолеев, наполненных пронумерованными гробами. Тыкай колом куда придется, не промахнешься.

Естественно, любые попытки подобного рода пресекаются самым строгим образом. Убийство легализовавшегося вампира приравнено к убийству любого живого горожанина и карается либо каторгой, либо даже смертной казнью.

Тем не менее, в Уре вполне официально существовало целое движение, ратующие за истребление всех носферату и снос Квартала Склепов. Возглавлял его мессир Роберт Дрейдлок, фигура для Блистательного и Проклятого вполне легендарная, о чем я еще расскажу в деталях и подробностях.

Сторонники Дрейдлока именовали себя «колосажателями» и не скрывали желания увидеть подавляющее большинство неживых граждан Ура — при солнечном свете и с парой отверстий неестественного происхождения. Для смертного существа желание, вполне естественное и даже разумное. Только в Блистательном и Проклятом с естественными и разумными вещами всегда какая-то беда.

Не сидели «колосажатели» по узилищам и не долбили камень в рудниках наряду с государственными зомби и хучами только по одной причине. Они озвучивали свое намерение избавиться от носферату, но не призывали немедленно приступить к его воплощению в жизнь. По крайней мере — не раньше, чем рухнет закон, позволяющий вампирам сосуществовать на равных со смертными.

Желать смерти и нести ее — разные вещи. Если бы в Уре принялись хватать людей только за желание убить кого-нибудь, город вымер бы уже на второй день!

Так что пока сторонников Роберта Дрейдлока приходилось терпеть. А последние в свою очередь терпели носферату: прежде, чем нагрянуть в Квартал Склепов разъяренной толпой, полыхающей факелами и потрясающей кольями, «колосажателям» надлежало одержать победу в Палате пэров и протолкнуть закон о разрыве Соглашения Максимилиана.

Теоретически такие шансы имелись — на последних выборах, прошедших в прошлом году «колосажатели» ухитрились получить несколько голосов. Не так, чтобы много, но так и организованное движений вампироненавистников возникло в Уре совсем недавно.

«Колосажатели» делали ставку главным образом на чернь и простолюдинов, воспитанных в страхе перед вампирами. Многие из них в недавнем прошлом были выходцами из сел и деревень, которым приходилось немало натерпеться от нападений диких носферату. Они просто в голове не укладывали, как можно спокойно засыпать по ночам, зная, что посреди города вполне привольно расположился целый рой кровососов. Немалое количество приверженцев Роберта Дрейдлока составляли религиозные фанатики, из тех, что истово бьют лбами в соборах Строгой церкви и во имя пути в Вырий Небесный готовы донести на удачливого соседа или потащить на костер старуху, принятую за ведьму. Такое до сих пор случается в глухих деревушках. Наконец, хватало среди «колосажателей» и откровенных дураков и бездельников, коим просто нравилось ходить толпой и драть глотку, чувствуя себя частицей какой-то темной хаотичной силы.

По иронии судьбы, человек, возглавлявший «колосажателей» ни дураком, ни бездельником, ни простолюдином, ни религиозным фанатиком не был. Скорее уж наоборот.

История мессира Дрейдлока достойна того, чтобы лечь в основу жуткого романа, где тесно переплелись любовь и трагедия, мистика и кровь. Даже на меня, Ублюдка Слотера, повидавшего немало трагедий и еще больше их организовавшего, она произвела самое сильное впечатление. А это уже говорит о многом.

Мессир Роберт Дрейдлок происходил из богатой и влиятельной семьи уранийских нобилей. Их родословная уходила корнями в туманную историю Блистательного и Проклятого, одновременно и славную, и кровавую. И нельзя сказать, что на Дрейдлоков и того, и другого приходилось немало. Все они по мужской линии — прирожденные солдаты. Говорили, что и юный Роберт мог бы сделать прекрасную военную карьеру, если бы меньше увлекался совершенствованием личных воинских качеств и уделял больше внимания роте, которой командовал. Не став блестящим командиром из-за нелюбви к муштре, он, тем не менее, сделался выдающимся бойцом-поединщиком, быть может, одним из лучших для своего времени (и для смертного, конечно же).

Отвага и доблесть Роберта Дрейдлока, проявленные в пограничных конфликтах вдали от стен Ура, оказались столь велики, что Его Величество Уильям IV, отец нынешнего уранийского монарха, короля-ребенка Джордана III, лично пожаловал молодому воину рыцарский титул.

Тогда-то все и началось…

Принимая посвящение от руки короля, Роберт Дрейдлок вдруг понял, что удостоен не только похлопывания церемониальным мечом по плечу. Куда ярче и острее, чем прикосновение стали, он ощутил на себе жгучий взгляд пары девичьих глаз. И были эти глаза столь выразительны и прекрасны, что бесстрашный вояка, гроза пограничья, в одиночку нападавший на вражеские разъезды, задрожал. Тот, кого сильнейшие орочьи батыры уважительно называли Са-Таранак, то бишь, Гром-Рука, в одно мгновение оказался повержен, смят, обезоружен и покорен.

Ее звали Тамара фон Коубер, дочь одного из Мятежных Князей Фронтира, прибывшего в Ур улаживать территориальные споры с соседом. На самом деле фон Коубер носил баронский титул, но в землях Фронтира любой крупный лендлорд обзаводился помимо собственного титула еще одним, общим для всех — Мятежный Князь. Носить этот титул приходилось, желаешь ты, или нет. Дань традициям.

Официально земли Фронтира считались территорией, находящейся под протекторатом Ура, хотя на самом деле государство-вольница, сотканное из почти трех дюжин лоскутных княжеств, баронств и герцогств, жило и бурлило само по себе, подчиняясь Блистательному и Проклятому лишь номинально. Появление Мятежных Князей при дворе короля считалось достаточно редким явлением, так что встреча двух молодых людей всем казалась тем редким счастливым случаем, который выпадает раз в жизни.

Провинциальная красавица, своей свежестью и чистотой покорившая королевский двор, и блестящий уранийский рыцарь, чья слава гремела по всему пограничью, не могли не потянуться друг к другу. Я не верю в судьбу и проведение, но здесь явно не обошлось без чего-то эдакого.

За закономерно последовавшим романом следил, затаив дыхание, казалось, весь Блистательный и Проклятый. Даже тот факт, что Роберт поочередно заколол на дуэлях двух соперников, пытавших оспорить его право ухаживать за Тамарой фон Коубер, публика восприняла с восторгом, хотя ничего прекрасного и романтичного в двух трупах, на мой взгляд, нет. Да и, положа руку на сердце, против Дрейдлока, отточившего свое смертоносное мастерство на зеленокожих, что вечно беспокоят границы Уранийского протектората, два молодых хлыща были все равно, что дворняжки против матерого волка…