Страница 3 из 32
Мы не будем останавливаться на всем понятном значении известий иностранцев о России. Историк государства, церкви [10] и других важнейших сторон народной жизни не долго будет заниматься ими, или придавать им особенное значение: политическая и другие стороны народной жизни в достаточной степени исчерпываются своими, домашними источниками. Но прошлый быт общественный и частный в сильной степени нуждается в его освещении наблюдательными иностранцами. В этом отношении известия их несомненно драгоценны. Не политической истории своей будем мы учиться по известиям иностранцев, а подмечать бытовые черты, схваченные ими на лету, вскользь, как посторонними образованными наблюдателями в такой непохожей на остальную католическую, а позже протестантскую Европу стране. В России всё их поражало: церковь, правление, сильная царская власть, подчинение ей, государственное устройство, даровитый народ, способный к высокому развитию, соседи-инородцы, казачество; обо всем сообщали они в своих записках, не упуская из виду того, к чему свои домашние источники, так сказать, пригляделись, считали слишком обыкновенным, не стоящим внимания. Но известия иностранцев и преимущественно сообщаемые ими бытовые черты не вполне очищены критикой. Для этого нужно облегчить знакомство с ними. Между тем у нас вообще мало переведены описания путешествий иностранцев. Многие из них вовсе неизвестны на Русском языке; некоторые известны только в извлечении.
Известия иностранцев о России обращали на себя преимущественное внимание гг. Костомарова, Ключевского, Аристова, Замысловского, Рущинского; пользовались ими Устрялов, Погодин, покойный С.М. Соловьев, г. Бестужев-Рюмин и др., но с иными целями, и меньше всего обращалось внимания на бытовые черты. Известиями Стрюйса пользовались А.Н. Попов, Костомаров, покойный Соловьев. Ключевский [11], но как-то случайно, не придавая, может быть, особого значения его заметкам. Но еще при Петре Великом было у нас обращено внимание на показания Стрюйса, и переведено было его путешествие [12]. Не боясь упрека в пристрастии к предмету своего перевода, мы готовы настаивать на важности известий этого иностранца, знавшего Русский язык, прожившего около двух лет в России и не отделенного, подобно посланникам, их секретарям и свите, от народа, даже во время путешествия. Впрочем, собранные им бытовые черты должно очистить критически. Мы оставляем это на будущее время, понимая, как бытовая история у нас мало разработана, вследствие недостатка источников и их недоступности. Мы не имели возможности сравнить всех изданий и преимущественно Французских с Голландскими и Немецкими и сличали только два Французских: Лионское, 1682 г. (с него сделан наш перевод) с Руанским, 1724 г. Парижское, 1827 г., сокращенное с сохранением анекдотической части, не имеет никакого значения. По отношению к изданиям 1682 и 1724 годов мы убедились, что первые старинные издания вернее, а последующие или представляют простую перепечатку, или же наполнены ошибками и не имеют ничего общего с развитием исторических и географических знаний. С Немецким переводом, при посредстве перевода А.Н. Попова, мы сравнили лишь некоторые места.
Голландский подлинник, сколько нам известно, существует в России только в Императорской Публичной библиотеке. Московские ученые пользовались Немецким переводом.
Во всяком случае, даже до критической разработки известий Стрюйса, мы думаем, что на его известия обратят внимание составители местных историй, и в особенности историки городов: Псков, оба Новгорода, Москва, Казань, Астрахань и другие города были предметом наблюдательности наивного Голландца и его заметок.
Его известиям придавали цену и современники, не соотечественники, а писатели народа чуждого и даже враждебного тогда Голландцам. Приведем некоторые заметки из предисловия Французского переводчика: «Третье путешествие Стрюйса начинается Московией, и я думаю, что ничего нельзя присоединить к его замечаниям; потому что как о состоянии страны, так и о нравах жителей, трудно будет что-нибудь сказать более законченного… Так как торговля была целью путешествия, то он много заботился о том, чтобы везде, где был получить подробное сведение об этом предмете. Все это пересыпано рассказами о случаях и приключениях, которые могут доставить отдых уму. Не подражая большей части путешественников, которые останавливаются только на том, что их сильнее поражает, он представляет планы городов, рассказывает о религии, нравах, обычаях в виденных им странах. Он не преминет при случае рассказать о дворцах, церквах, публичных площадях, крепостях, сражениях и внешнем благоустройстве. Два письма, которые приложил я к описанию этого путешествия (продолжает Француз) имеют весьма много связи, так как составляют продолжение того, что говорилось об Астрахани, о которой автор рассказывал до той поры, когда казаки осадили ее, взяли, разграбили и внесли полное смятение, которое обыкновенно причиняет грубый победитель» [13].
Доказывать справедливость известий о России Стрюйса, как поступил А.Н. Попов [14], нет нужды. Если в чем они нуждаются, так разве в сличении их с другими и объяснении. Еще автор заметки о жизни Стрюйса опрометчиво заявил [15], что Стрюйс смешон желанием обмануть читателей, на пример, рассказом о своем восхождении на Арарат, где некий отшельник дал ему обломок от Ноева Ковчега. Journal des Savants 21 Июля 1681. г. в отчете об описании путешествия Стрюйса, приводит некоторые другие сообщаемые им лживые факты, например, о том, что он видел на берегах Волги собственными глазами живую траву, похожую на ягненка — Баранец или Agnus Scythicus.
Можно ли винить человека за то, что он разделял ошибки и предрассудки своих современников? Всякий может убедиться, что Стрюйс слышал подробности об агнусе Скифском еще на родине, в Амстердаме: в коллекции первого тогдашнего ученого в Амстердаме, анатома Сваммердама, он мог видеть даже мнимые смушки этого ягненка [16]; в России он с удовольствием записал рассказ, подтверждающие одну из старинных бредней и считает даже излишним лично убедиться в действительности, как можно догадываться об этом из его рассказа [17]. Укор Стрюйсу автора статьи E-s, напечатанной у Мишо, в том, что он — человек без образования, скорее может быть обращен в похвалу ему, как наблюдательному путешественнику: схоластика заразила бы его предрассудками, которые мешали бы его наивному рассказу. Аделунг также говорит [18], что сочинение Стрюйса, «по малой степени образования сочинителя, представляет много известий неосновательных и неверных». Убедившись в ошибочности отзывов почтенного ученого о Боплане, Ламберти, Де Люке и др., мы с осторожностью и недоверием отнеслись к его мнению. В самом деле, как бы в подтверждение такого взгляда, читаем у Аделунга ниже: «Любопытен рассказ об плавании Стрюйса со Стенькою Разиным по Волге (?!)». Это — совершенный вымысел, доказывающий, что Аделунг вовсе не читал сочинения Стрюйса. Говоря затем, что «многие сомневались даже в том, точно ли Иоанн Стрюйс находился в России», Аделунг ссылается на Немецкое сочинение по Русской истории, Мюллера [19]. Не изучив непосредственно описания Стрюйса, Аделунг продолжает: «Сомнение в том, был ли он в России должно приписать только неосновательности и неверности его известий» [20], и при этом приводит какого-то неизвестного автора литературной истории Франции [21], который вскользь, между прочим, легкомысленно высказывает мнение об описании Стрюйсом своего путешествия по малоизвестной еще тогда в историческом, географическом и этнографическом отношениях стране, какою была для западной Европы Россия.
10
Труды гг. Ключевского (Сказания ин. о М. госуд. 1866) и Рущинского (Религиоз-ный быт и пр., в Чт. М. О. И. и Др. 1871 г., № 3) только подтверждают сказанное нами.
11
Странно, что г. Рущинский в своем сочинении: «Религиозный быт Русских в XVI и ХVII в. по известиям иностранцев» (Чтения в И. М. О. И. и Др. 1871, № 3) не пользовался вовсе известиями Стрюйса. Тоже можно сказать о г. Висковатове (Морской Сборник, 1856, № 1), писавшем о корабле «Орле».
12
См. нашу статью о том в Р. Архиве 1879, II, 265.
13
Les Voyages etc, t. I, preface.
14
О построении кор. Орла. М. 1858 г., с. 2, пр. 1 и в Русской Беседе, 1858, № 4.
15
E-s, в Biographie Universelle, par Michaud, t. 40, раg. 343.
16
Г. Киренский предполагает (Ж. М. Н. П., 1874, № 3, с. 68), что Русские только подтверждали существование таинственного животного растения, побуждаемые к тому расспросами иностранцев, слышавших дома рассказ об агнусе; подшутить над «Немцами» или хвастнуть пред ними Русские в старину были не прочь. Так случилось и с Стрюйсом, который лучше всего подтверждает мнение г. Киренского.
17
Les Voyages etc, Lyon, t. II, pag. 30–31.
18
Чтения в И. О. И. и Др., 1864 г. кн. I, 210.
19
Muller, Samml. Rus. Gesch. Bd. VII, s. 499.
20
Чтения в И. О. И. и Др, 1864 г., № 1, 211.
21
Напр. в Bibliotheque Francaise, ou histoire litteraire de la France. Amsterd., 1724, 12°, где t. IV, р. 51, говорится: «Il y a des relation qui ont ete fabriquees pour en imposer le public comme… le voyage d’un homme Jean Struis en Moscovie, en Tartarie etc. dont le chevalier Chardin et quelques autres ont si bien demontre la faussete etc.»