Страница 137 из 137
Когда по въезде в Ингерманландию наш медик был послан вперед ради знатного мужа, моего бывшего доброго друга, который лежал в Лифляндии опасно больным и неоднократно просил о присылке нашего врача, я также, заболев лихорадкой и не имея надобности дольше оставаться при свите, собрался вместе с ним вперед в Ревель.
В последнее число марта послы с султаном въехали в Нарву, где полковник Врангель с 50 всадниками выехал к ним навстречу. Султан был помещен у магистратского советника Иакова Мюллера. Когда у дверей его собралось много людей, особенно женщин, чтобы посмотреть, как жена персиянина будет выходить из закрытых саней, султан был так сильно раздосадован, что он готов был скорее выехать из города, чем показать свою жену. Он спросил также: «Неужели все женщины в Нарве, ходящие с открытыми лицами, блудницы?» Он хотел судить о наших нравах по своим, так как в Персии ни одна честная женщина не показывается перед иностранцами. Поэтому пришлось убрать весь народ, пока жена его выходила из саней. После этого султан во всех местах подводу с женщинами ставил близко к месту остановки и обвешивал весь промежуток от телеги до дверей платками, между которыми его жена с ее прислугой (купленной в Казани за 30 рейхсталеров) входили и выходили, никому не показываясь.
4 апреля послы с тем же конвоем, как въехали, так и выехали из Нарвы и направились в деревню Пурц, где отдохнули день и наняли других лошадей. 8 апреля все они направились в мызу Кунда и оставались там 4 дня. Отсюда уже, за отсутствием снега, нельзя было поехать на санях; поэтому пришлось поехать на лошадях и в телегах.
13 апреля они достигли города Ревеля, где были хорошо приняты и приведены в город почтенным магистратом. Так как Брюг[ге]ман здесь, как и прежде в других местах, сильно преследовал секретаря [333], то этот последний 15 апреля сел на корабль и уехал вперед в Голштинию, где оставался у княжеского двора в Готторпе, пока не прибыли послы. Послы, однако, со свитой пробыли 3 месяца в Ревеле, притом по особому желанию и охоте посла Брюг[ге]мана, который преследовал особые виды, относительно которых, однако, его компас [334] сильно оказался сдвинутым. Тем временем послы с их свитой проводили время в городе и вне его у добрых друзей с полным удовольствием. Некоторые из нашей свиты вступили в браки с ревельскими [гражданками]. Так были справлены и отпразднованы свадьбы: г. посла Крузиуса с девицей Марией, дочерью покойного г. Иоганна Мюллера из Кунды; нашего медика г. Гартмана Грамана с девицей Елисаветой, дочерью г. Иоганна Фонна, знатного магистратского заседателя; Ганса Арпенбэка, бывшего нашего русского переводчика, с девицей Бригиттой фон Аккен; свадьба трубача Адама Мёллера; далее магистра Щавла] Флеминга обручение с девицей Анной, дочерью г. Генриха Нигуз(ен)а, альдермана [335] и выдающегося купца в городе.
11 июля послы с султаном и русским посланником, отправленным от великого царя к его княжеской светлости герцогу Фридерику голштинскому, ушли в море. Они шли на 4 судах под парусами, и на 11 день своего мореплавания прибыли к голштинскому берегу у Фемерна. Они хотели войти в кильскую гавань, но так как ветер был для них неблагоприятен, они направились в Нейштадт, в 2 милях от Любека, и бросили здесь якорь 22 июля. Когда они, однако, от гонца, посланного в город, узнали, что там будто бы царит чума, они тотчас ушли, направились в гавань Травемюнде и сюда благополучно въехали 23 июля.
Отсюда они отправили багаж с несколькими людьми морем в Киль, сами же пошли сушей и 28 того же месяца направились в Эйтин, в резиденцию г. брата его княжеской светлости, герцога Иоганна, епископа любекского. Здесь его княжеская милость любезно приняло их и великолепно угостил.
30 июля все они направились в город Киль, известный своими ежегодными переменами [336]. Отсюда наши послы ушли вперед к его княжеской светлости и 1 августа счастливо достигли опять княжеской резиденции Готторпа, таким образом совершенно закончив, по милости Божьей, московитское и персидское путешествие.
Всемогущему Великому Богу, Который во время долгого трудного путешествия чудесно избавлял от многих опасностей для жизни и так милостиво сохранял под своей могучей защитой и радостно привел нас опять в наше отечество, да будет за столь великую благость хвала, честь и благодарение отныне и до века!
Последние две главы нами оставлены без перевода, так как 26 глава VI книги является действительным окончанием описания путешествия, а они должны считаться как бы дополнениями. В 26 главе рассказан прием персидского посольства в Голштинии, перечислены аудиенции его и русского посланника и рассказана судьба бежавших из свиты перса шести человек 27 глава посвящена исключительно судьбе Брюггемана; здесь перечислены вины (см. Введение), возводившиеся на него, рассказано предсмертное примирение его с Олеарием и говорится о казни его. В издании 1647 года на последних страницах, где говорится о Брюггемане, приведен текст торжественного заявления, которое Брюггеман должен был сделать относительно неправоты своей перед Олеарием. В заявлении говорится. «Я, Оттон Брюггеман, сим заявляю публично, что во всем том, что я совершал по отношению к магистру Адаму Олеарию действиями и рассказывал о нем предосудительного, я поступал напрасно и несправедливо, и что, на самом деле, я в состоянии сказать о нем лишь то, что почетно и вполне достойно человека честного. Поэтому сим я публично отказываюсь от прежних моих слов».
333
секретаря Олеария.
334
компас. Олеарий намекает на свои собственные хлопоты в Готторне.
335
альдермана Alderma
336
переменами. В подл.: «wegen des jahrlichen Umbschlages». Смысл для нас неясен; это выражение во всех изданиях с 1647 г.