Страстная неделя

А здесь пестроту создавала многоцветная гамма мундиров, впрочем, преобладали белые плащи гвардейцев — на Марсовом поле скопилось более трех тысяч человек, а рядом стояли тысячи полторы коней под пурпуровыми чепраками; мозаичный ковёр мундиров расцвечивали треуголки, конские хвосты, каскадом ниспадавшие с касок, медвежьи шапки, плюмажи, эполеты, лядунки, галуны, темляки, кисти, начищенные до блеска пуговицы с королевскими лилиями, с изображёнными на них солнцем и гранатами, перевязи, знамёна, орденские ленты, пряжки, аксельбанты, шпаги и сабли, ружья и мушкеты… словом, вся королевская гвардия, битых два часа простоявшая в полной боевой готовности под проливным дождём, роты, похожие сверху на разноцветный газон: в глазах буквально рябило от смеси одежд и самых различных видов оружия, и не удивительно, ибо все это войско удалось собрать только случайно: людей хватали направо и налево, когда большинство уже разошлись после утренней поверки: исключение составляли подразделения, участвовавшие в учении на плацу Гренель; гвардейцы были кто в парадном мундире, кто в обычной форме, и, как всегда, беспорядок вносили спешившиеся кавалеристы, стоявшие впереди эскадронов: Сезар де Шастеллюкс, проходя мимо штаба королевских кирасиров, которыми командовал его двоюродный брат Этьен де Дюрфор, приветствовал командиров, высоко подняв саблю.

По рядам королевского конвоя прошёл ропот нетерпения, и от этого ещё острее нахлынули воспоминания о Бельвю; как раз среди гвардейцев конвоя смешение видов одежды достигло своего апогея, и так как они преобладали, то, глядя на всю эту массу пешей гвардии, хотелось воскликнуть: «Хоть этих-то чучел не пускайте на смотр!» Рота герцога Граммона, которой командовал Тони де Рейзе, в данный момент целиком поглощённый рассказом своего зятя, барона Клуэ, о событиях в Лионе, как ни странно, сумела перещеголять все прочие части вопиющей разномастностью одеянии, хотя она справедливо считалась наиболее старой и лучше всех экипированной: однако в последнее время сюда устремились дворянские сынки, которые сочли бы для себя бесчестьем служить в ротах князя Ваграмского или герцога Рагузского, существовавших без году неделя! Синие мундиры, шитые золотом; чёрные треуголки, вкраплённые среди касок с бронзовыми и медными бляхами и чёрными или красными султанами; плащи с золотыми шнурами — в этой пестроте трудно было разобраться, однако же Сезару показалось, что он попал на скучное семейное торжество. Тут повсюду были свойственники Шастеллюксов, Дама, Ларошжакленов, Ноайлей, Лоржей… Смесь поколений и чинов; многие вернулись из Польши или Италии, из Англии или Австрии, где они проживали в качестве эмигрантов, но большинство — молодёжь, что где-нибудь в медвежьих углах, в своих разорённых поместьях, среди лесов и садов, долгие годы мечтала под сенью орлиных крыл о возвращении Бурбонов.

А также и те аристократические юнцы, которые служили под знамёнами Узурпатора, потому что не было для них жизни, кроме службы, и другого ремесла, кроме военного. И впрямь это была огромная вольера, где мокли под дождём в тревожном ожидании огненно-перые птицы, а расшитые золотом, с латинскими девизами знамёна хлопали по ветру, как птичьи крылья. Утверждали, что слух об измене Нея опровергнут…

— Вот видите! Я же говорил…

— Поживём — увидим! — У Тони де Рейзе все ещё звучал в ушах рассказ барона Клуэ…

Сезар де Шастеллюкс наконец добрался до своей роты. В Военном училище вместе с маршалом Мармоном, чей приказ он вёз, остался и его тесть, граф Шарль де Дама. командир лёгкой кавалерии, — Сезар был его помощником. Итак, вот чем все кончилось. И взор полковника обратился к высотам Шайо на том берегу Сены… «Двигаться на Сен-Дени…» В течение дня из Парижа постепенно отводили войска: одни части направляли в Вильнев — Сен-Жорж или в Эссон, другие — на Север. Но королевская гвардия… Значит ли это, что его величество не прибудет на смотр, подготовленный с таким трудом? Почему именно на Сен-Дени? Для того чтобы стоять там или идти вперёд, но куда?

Как намерены поступить принцы? Пока что речь шла не о том, чтобы немедленно идти на Сен-Дени, — просто требовалось подготовиться и ждать сигнала, по которому и начнётся манёвр на Сен-Дени… Значит, покидать Париж? Покинуть короля? Лёгкая кавалерия стояла вдоль Сены, позади всех, между чёрными и серыми мушкетёрами.

Старший в роде Шастеллюксов твердил про себя: «Конец, это конец…» В его воображении вставали картины давно минувших дней: возвращение из Версаля в Париж в октябре 89-го года в одной карете с королевской семьёй под крики черни — ему, Сезару, шёл тогда десятый год; и дети короля, с которыми до последнего часа играли сестры Сезара и сам Сезар: и изгнание, Неаполь, где он служил вплоть до прихода Мюрата… Потом возвращение во Францию, ставшую Империей, их старинное родовое поместье Тиль близ Жизора, где Жоржина как раз и познакомилась с Шарлем… Сезар натянул поводья и остановил коня. Что это такое происходит!? Похоже, что мушкетёры и лёгкая кавалерия строятся к походному маршу. Если говорить откровенно, то в этом браке повинен он, Сезар, полковник тридцати пяти лет, отказавшийся служить Узурпатору. Ведь это он уговорил родных. Разве не он сломил упорство отца, который никак не мог решиться на разлуку с младшей дочкой и выдвигал одно препятствие за другим? Но сам-то Сезар действовал так лишь потому, что догадался о любви своей сестры к Шарлю Лабедуайеру, подметив в глазах её влюблённый блеск. И хотел только одного — счастья Жоржины. А возможно, и он сам был покорён Шарлем, как и все, поддался его очарованию. Жоржина… бедная сестрёнка… Ну конечно, его рота уже двинулась. Он пришпорил коня и что-то крикнул шевалье де Ламарше, который, по-видимому, тоже решил двинуться вместе со всеми, но тот в ответ только отрицательно помахал рукой. Командир роты граф де Люссак обернулся и подъехал к де Шастеллюксу. Как? Вы покидаете Марсово поле? Не они одни — дан общий приказ. Но ведь он, полковник де Шастеллюкс, привёз приказ маршала Мармона: приготовиться к отправке в Сен-Дени, а приготовиться — это значит ждать приказа.

— Но приказ получен.

— Да где же он? От кого? Кто командует последние три дня гвардией, маршал или нет, я вас спрашиваю?

— Откуда пришёл приказ — неизвестно, но приказ пришёл.

Возможно, прямо из дворца. От графа д'Альбиньяк, помощника командира королевского конвоя, коменданта Тюильри… или же от графа Мезона, под чьим началом состоит первый военный округ, другими словами — город Париж и его окрестности. Или от королевского секретаря господина Блакас д'Оп, а следовательно, от самого короля… или же от герцога Беррийского, который руководит операциями по обороне столицы… если только не от маршала Макдональда, заместителя герцога Беррийского, а может быть, от герцога Фельтрского.

— Кларк не имеет права давать приказы по армии! Этого ещё только недоставало! С каких это пор войска передвигаются по повелению военного министра?

Но движение охватило уже все Марсово поле, останавливать войска было поздно. А потом, может быть, приказ передали через его высочество принца Конде, ведь он обер-гофмейстер… или через его высочество герцога Бурбонского. Сезар нетерпеливо передёрнул плечами. Во-первых, герцог Бурбонский уехал в Вандею. А во-вторых, если командуют все вместе, значит, никто не командует. Что ж, тем хуже! Он подъехал к графу де Люссак и встал во главе колонны.

Сейчас вся вольера устремилась в одном направлении, словно попугайчики, которые спешат к руке, крошащей булку. Кавалеристы разворачивали коней, бил барабан, ветер рвал знамёна, пехтура — язык не поворачивается назвать её пехотой — строилась с покорностью школяров.

Сезар де Шастеллюкс твердил: «Конец, конец…» И снова ему увиделось залитое слезами личико сестры, и снова он упрекнул себя за эти слезы: разве не он устроил её брак вопреки родительской воле, разве не он в прошлом году уговорил Шарля де Лабедуайер, находившегося в отставке, вступить в армию и по протекции герцога Орлеанского, которому поручился Роже де Дама, муж Полины, Шарлю дали под командование 7-й линейный полк. Дядя Лорж молол вчера по этому поводу просто чепуху.