Страница 17 из 76
— Два миллиона — это большие деньги, Роман, — ответил Лебедев.
— Василий Андреевич, я же не про деньги… Понравится ей эта модель или другую лучше выбрать?
— Понравится, Рома, понравится, — ответил Лебедев.
— Я еще хотел посоветоваться… Я человек в городе новый, многого не знаю… Хочу Катеньке колье с бриллиантами подарить. Подскажите, где купить можно?
— Ромочка, — возразила Настасья Павловна, — ты и так на машину потратишься…
— Мы один раз живем… Почему я не могу сделать приятное любимой женщине?
— Хорошо, Рома… Если ты так решил… У меня есть знакомый директор ювелирного магазина, — ответил Лебедев.
— Так поедемте к нему прямо сейчас. Если Катенька позвонит или придет — придумайте что-нибудь, Настасья Павловна, хорошо?
— Езжайте, — с улыбкой ответила она, — Катя ничего не узнает.
Роман выбрал понравившийся гарнитур — колье и сережки, рассчитался сразу же карточкой.
Когда дети уехали домой, Лебедев произнес:
— Да, мать, не дарил я тебе таких подарков… Но это не главное — жили бы хорошо. Колье с сережками обошлось Роману в миллион восемьсот рублей… Вот так вот, мамочка.
В день рождения после работы Роман встречал Катю у дверей ее НИИ. Она вышла с двумя подругами, Он вручил ей букет цветов, обнял и поцеловал в щеку. Она зарделась и стала знакомить его с подружками:
— Эта Светлана, а это Валерия.
— Роман, — представился он.
Катя стала оглядываться и, не заметив его машины, спросила:
— Ты без машины, Рома, на такси поедем?
Он подвел ее к новенькой и блестящей Хонде СR-V голубого цвета, достал ключи:
— Эта твоя машина, Катенька, на ней и поедем, прошу, — он передал ей ключи.
— Моя? — удивилась она, — мы же хотели Джазз.
— Я полагаю, что в этой ты будешь смотреться лучше…
— Ой, Ромочка! — она бросилась ему на шею, потом произнесла: — Я боюсь, Рома, ты садись за руль сам. Я потом… за выходные подучусь немного… Какой цвет прелестный!
— Старался, — ответил он, открывая дверцу и усаживая сначала Катю, потом ее подруг.
За столом они сидели, как истуканки, не как обычно, когда ранее бывали на ее днях рождениях. И вскоре засобирались домой. Им вызвали такси, и они укатили. Роман взял слово:
— Я не стал, Катенька, дарить тебе основной подарок при подругах. Они и так обзавидовались, как мне показалось.
— Ничего тебе, Рома, не показалось, — поддержал его Лебедев, — подружки оказались уцененными, не настоящими, ни одна не порадовалась за тебя искренне, я заметил.
— Бог им судья, — продолжил Роман и подошел к Кате, встав у нее за спиной, — закрой глаза и не открывай, — он надел ей колье и прицепил к мочкам ушей сережки, — теперь можешь открыть глазки.
Она обрадовано бросилась к зеркалу…
— Ой, Ромочка… Это настоящие бриллианты?!
— Настоящие, — подтвердил подошедший отец, — при мне покупал.
— Ромочка… — она кинулась к нему на шею, — сколько же они стоят?
— Почти как твоя машина, — шепнул ей на ухо отец, с гордостью оглядывая дочь.
Она еще долго крутилась у зеркала, подбегая то к Роману, то родственникам, то к отцу с матерью и снова к зеркалу.
— Правда, красиво. Мне идет?
— Идет доченька, конечно, идет, — поддержала ее мать.
— А когда свадьба у вас? — спросила родная тетя.
— Не будет свадьбы, — твердо ответила Катя, — не хочу, чтобы завидовали. Зарегистрируемся с Ромой и отпразднуем здесь, среди своих. Ты не против, Ромочка?
— Нет, конечно, — согласился он, — всегда лучше видеть лица, которые смотрят с добром, участием и радостью. Подадим заявление и о дне сообщим.
На следующий день подруги уже завистливо судачили на работе: "Конечно, теперь она Графиня, Ваше Сиятельство…куда уж нам… и машина, и коттедж… а у самой ни кожи, ни рожи"…
Катя сразу почувствовала, что женщины на нее смотрят косо и с завистью, а мужчины… Мужчинам тоже было не все равно — фамилия Графа имела вес, и они считали ее теперь основной претенденткой на должность начальника отдела.
Дома Катя поделилась мыслями с Романом.
— Понятная ситуация, гнилой коллективчик оказался. Но ничего, не переживай. Завтра приезжай на работу на машине, надень колье и сережки и напиши заявление на увольнение. Найдем тебе работу получше и коллектив попорядочнее.
Екатерина раздумывала весь вечер, а утром оделась получше и укатила на машине, вернулась домой через два часа довольная, рассказывала мужу:
— Девчонки сразу заметили колье с сережками. Попросили примерить, я им ответила, что это только для графинь, каждая сережка несколько миллионов стоит, не для смердных ушей. Как они зафыркали сразу… а мне смешно стало. Пошла и подала заявление на увольнение прямо с сегодняшнего дня. Потом новенький лаборант ко мне привязался — что да как… Я ему тоже все напрямую высказала… Звягинцев его фамилия, обещал все на работе уладить, а трудовую и расчет домой сюда привезти. Так что жди гостей из ФСБ, Ромочка. Я не сдержалась, сильно набедокурила?
Он слушал ее с улыбкой…
— Все, что случилось, Катя, к лучшему. Мы вместе, а это главное.
Катя позвонила родителям, поинтересовалась здоровьем и сообщила, что уволилась с работы. Они сразу же приехали в Сосновый — так назывался коттеджный поселок, где проживали Роман с Катей. Поддержали ее. Отец стал готовить шашлыки. Ему нравился участок зятя, где можно не только шашлыки приготовить, но и отдохнуть, подышать запахом сосен.
К шести вечера снова заработал домофон. Приехавший представился кратко: ФСБ.
Катя пошла встречать. Вошедший протянул ей конверт.
— Что это и, простите, я вас не знаю? — заговорила она.
— Я начальник управления. Генерал Пилипчук Иван Арнольдович. Здесь ваша трудовая и расчет.
— Понятно, — она взяла конверт, — ко мне родители приехали… сейчас я приглашу мужа, вы пока присядьте вот здесь, — Катя указала на веранду.
Через минуту подошел Роман, поздоровался.
— Я генерал…
— Я знаю, Иван Арнольдович, — перебил его Граф, — вы не против, если мы переговорим с вами здесь, на веранде?
— Нет, конечно, не против, — ответил он.
— Внимательно слушаю…
— Я бы хотел извиниться за того полковника…
— Не стоит, генерал, мы не дети и я все понимаю, — перебил его Граф, — чего вы хотите?
— Мы бы хотели, Роман Сергеевич, чтобы вы вернулись в науку. Естественно не на тех условиях, о которых говорил полковник в Санкт-Петербурге.
— Что ж… прямо, честно и недвусмысленно. Вы не торопитесь, Иван Арнольдович?
— Нет, если есть необходимость — могу подождать. У вас гости, я понимаю.
Граф ничего не ответил на это, стараясь понять — что за человек этот прибывший генерал. Внешне он производил порядочное впечатление, а чувство редко обманывало Романа.
— Как я понимаю, беседа наша должна быть содержательной, деловой и без недомолвок. Вначале я бы хотел поговорить несколько на отвлеченные темы. Они дадут возможность лучше понять друг друга и в целом оценить весь разговор более продуктивно. Во второй части беседы уже перейти к тактике. Ваша стратегия, генерал, как я понял, уже высказана.
— В целом — да, — ответил он.
— Вы наверняка не ужинали, Иван Арнольдович, я сейчас скажу, чтобы нам чего-нибудь принесли. Выпьем по рюмочке коньяка — это придаст перца в наш разговор.
— Неудобно, Роман Сергеевич, — честно ответил генерал, — перца в разговор… его мы уже получили.
— Неудобно носить брюки прорехой назад или вы в обиде на интернет?
— Нет, не в обиде. Было смешно и больно. Врезали вы нам по самые помидоры, Роман Сергеевич. Прокуратура смеется, но требует объяснений и снова смеется.
— Что поделать… как-то надо было защищаться, — пояснил Граф.
Он ушел в дом и сразу вернулся. Через минуту Катя принесла поднос. Поставила на стол коньяк, порезанный и посоленный лимон, два шампура с шашлыками. Роман плеснул в бокалы коньяк, приподнял свой, словно приветствуя, и отпил немного. Начал разговор:
— Как бы вы, генерал, отнеслись к человеку, предложившему превратить, например, вот это дерево в рыбу? — спросил Граф.