Битва близнецов

— Эй, а что они сделали? — спросил он, потеребив гнома за рукав. — За что их бросили в тюрьму?

— Они предатели, — отрезал гном.

За этим содержательным разговором (Гнимш продолжал развивать свои идеи, хотя его никто не слушал) их маленькая процессия дошла до конца коридора и остановилась напротив одной из дверей. Гном, с которым заговаривал Тассельхоф, вытащил из кармана несколько ключей и отпер замок.

Заглянув в распахнутую дверь, кендер увидел двадцать или, может быть, тридцать деваров, сгрудившихся в небольшом мрачном помещении с низким потолком.

Кто-то валялся на полу, словно в забытьи, кто-то дремал, сидя на корточках у стены. Несколько темных гномов, собравшиеся небольшой группой в углу, негромко переговаривались между собой. Стоило входной двери отвориться, как они замолчали и повернулись к вошедшим. В этой камере не было женщин и детей — только мужчины, — и все они с ненавистью смотрели на кендера, Гнимша и пришедших с ними стражников.

Тассельхоф схватил гнома-механика за шиворот за мгновение до того, как тот, все еще продолжая увлеченно рассказывать о том, что делать если усовершенствованный подъемник застрянет между этажами, едва не ввалился в камеру.

— Ну, хорошо, — сказал кендер, оттаскивая Гнимша назад и заставляя встать рядом с собой. — Прогулка была весьма, гм… увлекательной. А теперь, если вы возьмете на себя труд проводить нас в нашу прежнюю камеру, которая, должен заметить, была намного просторнее и светлей, чем этот погреб, я думаю, что смогу пообещать, что мы с моим другом Гнимшем не станем больше предпринимать несан-кици… не разрешенных экскурсий по вашему городу, хотя это очень интересное поселение, с которым я не прочь бы познакомиться поближе. Я…

Но гном грубо толкнул его в спину, так что кендер влетел в камеру и распластался на полу.

— Ты решишь наконец, будем мы входить или останемся снаружи? — недовольно спросил Гнимш, тоже очутившийся в камере.

— Думаю, все уже решено, — отозвался Тассельхоф с сожалением, потирая ушибленные при падении ладони. При этом он с подозрением покосился не деваров, которые молча разглядывали новичков. В тишине было слышно, как тяжелые шаги стражников удаляются по коридору. Вслед им из соседних камер неслись оскорбления и угрозы.

— Привет, — сказал Тас, дружелюбно улыбаясь, но не протягивая руки для рукопожатия. — Мое имя Тассельхоф Непоседа, а это — Гнимш. Похоже, мы с вами — товарищи по заключению. А как вас зовут? Эй, я вижу, вы не очень-то любезны…

Тассельхоф напрягся, глядя на одного из деваров, который все так же молча поднялся на ноги и пошел к ним.

Это был очень высокий гном. Его лица почти не было видно под густой свалявшейся бородой и шапкой вьющихся, давно не мытых волос, которые падали ему на глаза. Гном внезапно ухмыльнулся, и в руке его словно сам собой появился большой острый нож. Шаркая ногами по каменному полу, девар наступал на кендера, который невольно попятился в самый дальний угол, увлекая за собой Гнимша.

— Кто-это-такие? — в испуге проверещал Гнимш, наконец-то заметивший не слишком дружелюбно настроенных соседей по камере.

Прежде чем Тас успел ответить, темный гном схватил его за горло и приставил к шее клинок.

«Вот оно! — с сожалением подумал Тассельхоф. — Теперь уж я точно умру. То-то Флинт повеселится — когда родится, конечно!»

Однако нож девара, промелькнувший в нескольких дюймах от лица кендера, не был направлен ему в горло. Ловким движением клинка девар рассек на плечах Тассельхофа завязки, на которых держались его драгоценные кошельки. Последние со звоном упали на пол, рассыпав все свое содержимое.

Мгновенно у ног кендера образовалась куча мала. Казалось, все девары, сколько их было в камере, разом бросились на добычу. Гному с ножом, безжалостно рубившему и кромсавшему всех, кто ему попадался под руки, досталась самая богатая добыча, и он отполз к дальней стене, прижимая к животу два почти полных кошелька.

Остальное имущество кендера тоже исчезло в считанные секунды. Девары снова расселись по своим местам и принялись разглядывать трофеи, изредка затевая между собой шумные ссоры. Гномы у стены высыпали содержимое захваченных главарем кошельков на пол и принялись за дележ.

Тассельхоф со вздохом облегчения опустился на холодный каменный пол, жадно хватая ртом затхлый воздух. Между тем тревога не оставляла его, ибо кендер догадывался, что, как только его сокровища перестанут занимать темных гномов, они примутся за них самих.

— А обыскивать трупы гораздо легче, — пробормотал Тас. Это неутешительное умозаключение, однако, навело его на светлую мысль.

— Гнимш! — прошептал он. — Магическое устройство! Где оно?

Изобретатель заморгал и, похлопав по карману кожаного фартука, покачал головой. Затем он ощупал другой карман и вытащил оттуда кусок угля и тавровый треугольник с делениями. Некоторое время он внимательно рассматривал оба предмета, однако, сообразив, что это вовсе не магическое устройство, убрал их обратно в карман. Кендер начал всерьез задумываться, уж не наподдать ли ему, когда Гнимш с победоносной улыбкой вынул из-за голенища высокого башмака искомую вещицу.

За время их предыдущего заключения гном-механик сумел собрать устройство таким образом, что оно снова приобрело размеры и форму ничем не примечательного не то брелока, не то кулона, который превращался в красивый скипетр с шаром на конце только в руках того, кто знал, как нужно его разложить.

— Спрячь пока, — предупредил кендер. Бросив быстрый взгляд на товарищей по заключению и убедившись, что они поглощены дележом того, что обнаружилось в кошельках, Тас прошептал карлику на ухо:

— Эта штука сработала и вытащила нас из Бездны, и если она отколе… атколиберо… в общем, то слово, которое ты сказал, — чтобы возвратиться к Карамону, раз Пар-Салиан дал устройство именно ему, то почему бы нам не воспользоваться ею еще раз? Только я не хочу, чтобы она опять перенесла нас во времени. Как ты думаешь, может ли она переместить нас в пространстве? Если Карамон — предводитель этой армии, о которой они все твердили, вряд ли он так уж далеко…

— Замечательная идея! — восхитился Гнимш, и его глаза заблестели. — Дай мне только минуточку подумать…

Но было поздно. Кендер почувствовал, что кто-то тронул его за плечо.

Ощутив, как сердце отчаянно прыгнуло куда-то вверх, к самому горлу, Тассельхоф обернулся со Зловещей Улыбкой Известного Потрошителя Деваров. Очевидно, его представление удалось, так как подошедший к нему молодой гном в испуге отпрыгнул назад и поднял вверх кулаки, готовясь защищать свою жизнь.

Заметив, что этот юный девар с полубезумным взглядом черных глаз не представляет для него угрозы, Тас немного расслабился, а тот, видя, что кендер не собирается съесть его живьем, немного осмелел и, перестав трястись, с надеждой поглядел на Тассельхофа.

— Ну, что там еще? — спросил Тас на гномьем языке. — Что ты хочешь?

— Идем. Ты — идем, — ответил девар на ломаном Общем и сделал рукой приглашающий жест. Заметив, что Пожиратель Темных Гномов снова нахмурился, девар отошел чуть дальше в глубь камеры и, указывая на что-то, лежащее на земле, снова поманил кендера рукой.

Тассельхоф осторожно поднялся.

— Будь здесь, — велел он Гнимшу, но тот его не слышал. Довольно бормоча себе под нос, он что-то подвинчивал и подкручивал в магическом устройстве.

Сдерживая нарастающее любопытство, Тассельхоф пробрался вслед за молодым деваром. «Может быть, этот парень отыскал выход, — думал он, — или они прорыли подземный ход…» Юный девар вывел его почти на самую середину камеры и остановился.

— Ты помочь? — с надеждой осведомился он.

Кендер посмотрел туда, куда ему указывали, но никакого тоннеля не обнаружил. На полу на сгнившей мешковине лежал старый девар. Лицо гнома было покрыто крупными каплями испарины, а волосы и борода промокли от пота. Глаза старика были закрыты, а тело дергалось и выгибалось, словно в припадке.

Тассельхофу хватило одного взгляда, чтобы его тоже затрясло. Он обежал глазами тюремную камеру, которая показалась ему страшно тесной и душной, и остановил свой взгляд на лице молодого девара. Отрицательно покачав головой, кендер с сожалением пожал плечами.