Битва близнецов

Рейстлин протянул вперед руки и начал произносить магическую формулу, которой давно не пользовался. Врага вот-вот должны были поразить голубые молнии, которые уже начали шипеть и потрескивать на кончиках пальцев Рейстлина, однако закончить заклинание магу не удалось…

Прямо перед ним неожиданно, как гром среди ясного неба, возникли две невысокие фигуры. Они прямо-таки выпали из темноты, словно свалившись с луны или звезд. Одна из них, не удержав равновесия, повалилась магу прямо под ноги и, посмотрев вверх, издала восторженный вопль.

— Ба, да это же Рейстлин! Все получилось, Гнимш! Получилось!!! Эй, Рейстлин! Готов поспорить, ты не ожидал увидеть меня здесь, правда? Я мог бы рассказать тебе удивительнейшую историю. Видишь ли, я был мертв. То есть не совсем чтобы мертв, но что-то вроде этого…

— Тассельхоф, — ахнул Рейстлин.

Мысли заметались в голове Рейстлина со скоростью молний, которые готовы были сорваться с его пальцев.

Во-первых, кендер… Значит, время может измениться!

Во-вторых, время можно изменить.

И в-третьих — он может быть убит!

Подумав об этом, Рейстлин испытал настоящее потрясение. Спокойствие и сосредоточенность, необходимые ему, чтобы замкнуть сложное заклинание, оставили его. Явление кендера — одновременно нежданное разрешение его проблемы и путающее напоминание о том, чего это может ему стоить, — заставило Рейстлина потерять над собой контроль. Заключительные, самые важные слова заклинания исчезли у него из памяти, и Рейстлин застыл в нерешительности.

Но враг не медлил.

Повинуясь инстинкту, Рейстлин согнул запястье, и в ладонь ему выпал из рукава маленький серебряный кинжал. Маг стиснул его в руке, но кинжал был слишком мал.

К тому же было уже поздно…

Глава 9

Карас сосредоточился исключительно на человеке, которого он поклялся убить.

Он действовал с решимостью и целеустремленностью бывалого воина, поэтому неожиданное появление двух привидений нисколько не отвлекло его от фигуры мага.

Нельзя сказать, чтобы Карас не обратил на них внимания; он заметил их, но решил, что это, должно быть, твари из Бездны, которых призвал себе на помощь черный маг Фистандантилус.

От него не укрылось, правда, что глаза мага вдруг стали пустыми и круглыми, а рот, готовый выговорить последние слова гибельного заклинания, удивительно раскрылся.

Из этого Карас сделал только один вывод — на несколько мгновений противник в его власти.

Короткий меч уже был в руке гнома, и он сделал яростный выпад, с удовлетворением ощущая, как острая сталь вонзается в живую плоть.

Шагнув к потрясенному Рейстлину, Карас вогнал меч еще раз, чувствуя, как клинок все глубже погружается в хрупкое человеческое тело. Странный, обжигающий жар опалил гнома, словно адский огонь, а гнев и ненависть, извергнутые словно из самой глубины этой черной души, подействовали на Караса, как удар дубиной, опрокинув его на землю.

Но дело было сделано. Тот, кого звали Фистандантилусом, был ранен, и ранен смертельно. В этом Карас был уверен. Лежа на полу и глядя снизу вверх в эти страстные горящие глаза, гном увидел в них ярость и страшную боль. В пляшущем сиянии не то фонаря, не то какого-то магического источника света гном видел рукоять своего меча, торчавшую из живота волшебника.

Затем вокруг нее обвились тонкие пальцы, и человек хрипло закричал от боли. Карас понял, что бояться не надо: маг не сможет уже причинить ему никакого вреда.

С трудом поднявшись на ноги, Карас выдернул оружие из раны. Маг испустил еще один вопль и, прижав к животу руки, казавшиеся черными от крови, опрокинулся вперед и затих.

Теперь Карас мог позволить себе оглядеться. Его люди сражались с предводителем, который, услышав крик брата, бился со свирепым отчаянием. Ведьмы нигде не было видно, а сверхъестественный белый свет, который она вызвала к жизни, медленно гас.

Заслышав слева от себя какой-то сдавленный звук, Карас быстро обернулся и увидел двух призраков, которых призвал Фистандантилус в последние мгновения перед гибелью. Оба в ужасе уставились на скорчившегося на земле мага. К огромному удивлению Караса, твари, явившиеся из других планов бытия, оказались поразительно похожи на кендера в ярких голубых штанах и взлохмаченного гнома-механика с какой-то палкой в руках.

У Караса не было времени, чтобы как следует обдумать это удивительное явление. Он сделал то, зачем пришел, по крайней мере — почти. Карамон явно не стал бы разговаривать с ним — во всяком случае сейчас, поэтому главной заботой Караса было вывести своих спутников через тоннель, пока никого из них не убили.

Пригнувшись, гном стремительно пересек палатку и схватил свой молот, валявшийся в углу. Затем он выпрямился и с криком метнул его в Карамона.

Тяжелый боевой молот задел голову гиганта по касательной, — оглушив, но не убив его. Тем не менее предводитель рухнул, как бык на бойне, и в палатке внезапно воцарилась тишина.

Вся схватка заняла несколько недолгих минут.

Выглянув наружу, Карас увидел у самого входа молодого рыцаря, который лежал на земле без чувств. Судя по всему, никто из тех, кто сидел вдалеке у костров, ничего не слышал и не заподозрил.

В палатке стало совсем темно, и Карас, выпрямившись, нащупал во тьме свисавший с шеста фонарь. Кто-то поднес ему уголь из жаровни, и гном зажег фитиль.

Маг лежал на полу в луже собственной крови. Предводитель вытянулся на земле совсем рядом, протянув к нему руку, словно последняя мысль Карамона перед тем, как он потерял сознание, была о брате. В углу белел светлый плащ ведьмы.

Жрица распростерлась на спине, глаза ее были закрыты.

Заметив на плаще ведьмы кровь, Карас сурово поглядел на гномов. Один из них покачал головой.

— Прошу прощения, Карас, — сказал он и вздрогнул, ненароком глянув на тело молодой женщины. — Этот свет… он был таким ярким! Я думал только о том, чтобы он поскорее погас. Мне бы и это не удалось, но в это время закричал колдун, и ее свет тоже стал гаснуть. Тогда я ее стукнул… не сильно, и она упала. Ведьма жива, и даже, думаю, не сильно ранена…

— Хорошо. — Карас кивнул. — А теперь поспешим. Подобрав молот, гном посмотрел на лежащего на земле предводителя.

— Мне жаль… — начал он, но, не договорив, вытащил из потайного кармана хрустнувший пергамент и вложил его в протянутую руку Карамона.

— Может, когда-нибудь я сумею объяснить, в чем тут дело, — закончил он и огляделся по сторонам. — Все целы? Тогда давайте выбираться отсюда.

Один за другим гномы стали спускаться в черную яму.

— А что с этими двумя? — спросил один гном, остановившись возле кендера и гнома-механика.

— Возьмем с собой, — решил Карас. — Их нельзя оставлять здесь — они поднимут тревогу.

При этих его словах кендер словно очнулся, впервые за все это время.

— Нет! — взвыл он, умоляюще глядя на Караса и пытаясь высвободиться из крепких рук второго гнома. — Вы не понимаете! Вы не должны забирать нас! Мы только что из Бездны, едва вырвались и попали сюда…

— Заткни ему глотку, — перебил Карас, сталкивая кендера и гнома-механика в дыру и опускаясь рядом с ней на колени. Он хотел поторопить своих людей и убедиться, что все будет как надо.

Гномы быстро заткнули кендеру рот куском кожи и поволокли его по тоннелю, однако тот отчаянно сопротивлялся — лягался и царапался, — и им пришлось связать пленника, словно цыпленка. Что касается Гнимша, то с ним не было никаких хлопот. На него словно напал столбняк: разинув рот от изумления и страха, он только беспомощно оглядывался по сторонам и покорно исполнял все, что от него требовали.

Карас уходил последним. Прежде чем спрыгнуть в тоннель, он в последний раз оглядел поле битвы.

Лампу он повесил обратно на крюк, и теперь ее мерцающий теплый свет озарял ужасную картину, словно целиком вырванную из какого-то кошмарного сновидения.

Столы были разбиты вдребезги, кресла перевернуты, по полу разбросаны черепки и остатки еды. Из-под тела мага растекалась лужа крови; собравшись в небольшое озерцо у края дыры, она начинала понемногу капать в тоннель.