Битва близнецов

При мысли об этом король презрительно фыркнул. Впрочем, у эльфов было достаточно оснований для столь сурового затворничества. Что, в конце концов, мир сделал им хорошего?

Нет, эльфы достаточно пострадали, когда незваные пришельцы вторглись в их страну, насиловали женщин, убивали детей, сжигали дома и резали скот. И разве были это гоблины или дети зла — великаны-людоеды? Нет, тысячу раз нет! Это были те, кому эльфы доверяли и всегда встречали как лучших друзей, — люди.

«Теперь настал наш черед, — мрачно подумал король, шагая по бастионам и разглядывая западный край неба, окрашенный в кровавый закатный цвет. — Теперь и нам придется поплотнее захлопнуть за собой двери и попрощаться со всем остальным миром. Пусть он отправляется в Бездну своим путем, но даст нам возможность идти своим…»

Погруженный в размышления, король не сразу заметил, что рядом с ним на площадке появился еще один гном. Внимание его привлек сначала цокот подбитых железом башмаков, который звучал эхом его собственных шагов. Второй гном хотя и был на целую голову выше своего короля и мог сделать один шаг, пока Дункан делал два, однако из уважения к монарху нарочно приноравливался к поступи своего коротконогого сюзерена.

Дункан недовольно нахмурился. В любое другое время он был бы рад обществу своего ближайшего друга, но только не сейчас. Появление гнома показалось ему чем-то вроде дурного знака: его высокая фигура заставила короля обратить внимание на длинные и мрачные тени гор, протянувшиеся к Пакс Таркасу, словно холодные хищные пальцы.

— Эльфы будут неплохо охранять нашу западную границу, — сказал король, не имея больше сил выносить затянувшееся молчание.

— Да, тан, — ответил его собеседник почтительно, и король бросил на него острый взгляд из-под насупленных мохнатых бровей. Несмотря на то что гном согласился с Дунканом, в его голосе была холодная сдержанность и легкое неодобрение.

Король раздраженно хмыкнул и круто повернулся на каблуках, направляясь в противоположную сторону. Он уже предвкушал некое злорадное удовольствие от того, что обескуражил своего собеседника, однако гном, вместо того чтобы повторить маневр, просто остановился посреди дозорной площадки и остался стоять, печально глядя с высоты башни вниз, на земли эльфов, которые уже окутались осенними сумерками.

Сначала Дункан хотел продолжать свою прогулку в одиночестве, но потом остановился, давая возможность слишком высокорослому по гномьим стандартам советнику догнать себя. Второй гном, однако, так и не сдвинулся с места, и король сам подошел к нему.

— Клянусь бородой Реоркса, Карас, — пробормотал он. — Что случилось?

— Я думаю, тебе нужно встретиться с Огненным Горном, — медленно сказал Карас, разглядывая темно-пурпурное небо. Высоко над его головой, почти в зените, сверкала первая яркая звезда.

— Мне нечего сказать ему, — коротко ответил король.

— Тан мудр. — Карас произнес это ритуальное обращение с легким поклоном, как и полагалось по этикету, однако от Дункана не укрылся ни его легкий вздох, ни то, как его советник заложил руки за спину.

— Ты хотел сказать «Тан глуп как осел»! — взорвался Король. — Или я не прав? — Он схватил Караса за плечо.

Вместо ответа Карас лишь улыбнулся и слегка наклонил голову, легко поглаживая ладонью серебристую курчавую бороду, которая мягко переливалась в свете развешанных по зубчатому ограждению факелов. Когда же он попытался что-то ответить, площадка башни вдруг огласилась громкими криками, топотом ног, сердитыми окликами и звоном железа на стенах сменялась стража. Капитаны зычно выкрикивали приказы, одни солдаты покидали посты, другие их принимали. Карас молча прислушивался к этой какофонии, затем кивнул, как бы услышал в этих звуках подтверждение своим невысказанным мыслям.

— Я думаю, тебе следует, по крайней мере, выслушать то, что он хочет сказать, тан Дункан, — заговорил наконец советник. — Ходят слухи, будто ты хочешь подтолкнуть, наших двоюродных братьев начать войну.

— Я?! — прогремел Дункан. — Я этого хочу? Это они выступили в поход, это они покидают свои холмы, словно крысы, бегущие из горящего дома! Они сами решили оставить наши пещеры под горами и переселиться на холмы; мы не просили их уходить из того дома, где веками жили наши общие предки. Но нет, в своей глупой гордыне они…

Некоторое время король излагал долгую историю действительных и мнимых обид, закончившуюся расколом некогда единого народа. Карас снисходительно слушал, терпеливо дожидаясь, пока король выговорится и его гнев поостынет.

— Выслушать его тебе ничего не стоит, тан, — сказал он, когда Дункан наконец выдохся. — А мы можем от этого только выиграть. Будь уверен, на нас направлены взоры не только народа холмов, но и других наших соседей.

Дункан проворчал что-то себе под нос, но на лице его ясно отразилась напряженная работа мысли. Несмотря на то что в запальчивости он совсем недавно как бы обвинил самого себя в глупости, король Дункан вовсе не был «ослом». И уж конечно Карас не считал глупцом своего короля, скорее наоборот. Вождь своего клана, тан Дункан сумел объединить в союз все семь гномьих кланов, став правителем Торбардина. Даже племя деваров хотя и не слишком охотно, но все же признало Дункана своим вождем.

Девары, которых иногда еще называли «темными гномами», обитали в глубоких, едва освещенных, дурно пахнущих пещерах, которых избегали даже сами гномы Торбардина, проводившие под землей почти всю свою жизнь. Много лет назад этот клан поразило безумие, из-за чего остальные гномы стали еще больше сторониться своих мрачных собратьев. Теперь же эта болезнь, многократно усиленная навязанной деварам изоляцией и вынужденными кровосмесительными связями, проявлялась намного чаще, чем прежде, хотя и те девары, которые не были подвержены заболеванию, отличались удивительными даже для гномов упрямством и сварливостью.

Но и они могли оказаться полезными союзу кланов. Свирепые, не знающие жалости девары умели убивать без раздумий и составляли одну из главных сил в армии Дункана. Именно по этой причине, а также потому, что в глубине души он выше всего ставил справедливость, Дункан относился к деварам с особенным уважением и вниманием. Впрочем, он был достаточно умен, чтобы при этом не поворачиваться к своим подопечным спиной.

Точно так же мудрость короля проявилась и в отношении его к тому, о чем только что сказал Карас. Дункан и сам неоднократно задумывался, чьи глаза будут следить за их поведением в столь непростой и чреватой серьезными осложнениями ситуации. С опаской он посмотрел на запад. Дункан был уверен, что эльфы не желают гномам зла. И все же, если эльфы сочтут, что гномы пытаются спровоцировать войну, они будут действовать быстро и решительно, пытаясь защитить свой родной край.

Потом король повернулся на север. Уже который раз ему передавали упорные слухи о том, что воинственные кочевники Абанасинии собираются заключить с гномами холмов, которым они позволили стать лагерем на своей земле, военный союз.

Дункан чувствовал — этот союз уже почти состоялся, и беседа с Огненным Горном могла бы помочь ему узнать это наверняка.

И наконец, самые тревожные сведения касались огромной армии, которая двигалась к Торбардину со стороны разоренной Соламнии, армии, ведомой могущественным черным магом…

— Хорошо, — прорычал король недовольно. — Ты опять оказался прав, Карас.

Скажи гномам холмов, что я встречусь с ними в Совете Танов. Посмотрим, сумеешь ли ты уломать вождей кланов, ведь я пошел на это без решения Совета, просто по твоей просьбе…

Карас с улыбкой поклонился, причем его длинная борода едва не коснулась загнутых вверх мысков ботинок. Дункан отпустил его коротким кивком и, отвернувшись, пошел прочь, звонко стуча каблуками по каменным плитам. При его приближении стоявшие на бастионах гномы-часовые кланялись своему королю, но тут же возвращались к непосредственным обязанностям. Собственно говоря, гномы всегда были независимым народом, преданным в первую очередь своему клану и только потом — кому-либо еще, пусть и наделенному самой высокой властью. Все они, безусловно, уважали Дункана и прислушивались к его мнению, и король не мог этого не знать. Но чтобы удержаться на троне, ему приходилось вести ежедневную борьбу за него.