Греховная связь

— Она попыталась бы найти помощь. Это, наверно, первое, что пришло бы ей в голову.

— Каким образом она могла бы это сделать?

— Машину взять она не могла. Она не умеет водить, — ответил Роберт, пытаясь собрать все по клочкам. — В полиции же сказали, что обе машины — моя и Поля, — были на месте — во всяком случае, когда они туда прибыли.

— Следовательно, ей надо было возвращаться от бухты Крушения пешком. Бедное дитя! В такую ужасную бурю! Где-нибудь внизу она нашла телефон и позвонила в полицию. Куда могла она податься после этого?

Они переглянулись и чуть не в один голос воскликнули:

— Конечно! В пасторский дом!

— Боже праведный! — выпалил Роберт. — Надо ж быть таким идиотом! — Включив мотор, он направил машину в сторону мыса. Боже, сделай так, чтоб она была там, молился он про себя. Цела и невредима Неужели Ты подарил мне ее для того, чтобы тут же отнять, и не даешь возможности показать, каким отцом я могу ей быть… Господи, Отче Всемогущий, услышь меня… пощади ее…

Они нашли ее под старым дубовым столом в холле — промокшую до нитки; девушку колотил озноб, и она почти ничего не соображала. Увидев ее бедственное состояние, Клер заплакала и заключила Эмму в свои объятья.

— Ну, ну, — шептала она, качая ее на груди — движение утешения и любви, живущее в крови у любой матери со времен Адама и Евы. Эмма приникла к ней как малое дитя и пыталась выговорить что-то неразборчивое. Наконец Клер подняла голову. — Мне кажется, она говорит „наверху“, не пойму, Роберт, что она пытается этим сказать, но, может, тебе лучше подняться и самому взглянуть?

Она лежала на своей девичьей кровати; глаза ее были закрыты, лицо спокойно и ясно, как никогда в жизни. Она лежала, словно в глубоком сне, вся подтянутая и чистая, как всегда Будто прилегла ненадолго отдохнуть. Только огромное пятно крови на белом покрывале свидетельствовало о том, что уснула она навеки. А аккуратно сложенные на груди руки ясно говорили, что умирала она не в одиночку.

Еще через минуту он был внизу, его лицо являло собой маску спокойствия, несмотря на пронзающую боль.

— Клер, тебе лучше увести Эмму отсюда. Отвези ее в отель, сними комнату, сделай что можешь.

— А ты?

Она сразу поняла, что произошло что-то ужасное.

— Позвони мне из отеля сразу же, как уложишь Эмму в постель. Я буду здесь. Я буду… ждать полицию.

История, которую излагал настоятель Мейтленд, была столь невероятной и сложной, что все полицейские, с которыми он встречался, передавали его по инстанции выше. И с каждой встречей, с каждым допросом бюрократическая машина начинала набирать обороты, поднимались старые досье, открывались новые доследования, и слепая Фемида, эта капризная старая дева с весами, медленно, но верно стала наконец поворачиваться в нужную сторону.

Все это время Поль, получивший в печень и селезенку пулю, отнявшую жизнь Джоан, отчаянно боролся за свою собственную — с переменным успехом. И все это время Клер либо Роберт были рядом, непрестанно что-то рассказывая или читая не приходящему в себя раненому, а что касается Клер, то та напропалую бичевала брата за его недостаточные усилия и грозила всеми карами, если он не проявит явных признаков улучшения прямо у нее на глазах.

Таким образом, вполне справедливо, что именно Клер была вознаграждена, когда Поль наконец открыл глаза и еле слышно проговорил:

— Привет, сестренка.

— Поль! О, Поль!

— Вот и я! — Голос был слаб, но принадлежал Полю — сомневаться не приходилось. — Побереги слезы… а то у тебя на мои похороны ничего не останется!

Врачи, которые в глубине души уже отчаялись поставить беднягу на ноги, настаивали на особом режиме покоя и медицинского наблюдения в период выздоровления, и потому потребовалось известное время, пока он достаточно окрепнет, чтобы довести до его сведения все, что произошло в течение недель его болезни. Первым делом Клер поспешила обрушить на голову брата новость о том, что с него снимаются все обвинения в совершенном преступлении с возмещением морального и физического ущерба за столь длительное заключение и потерю доброго имени в виде исключительно высокой денежной компенсации.

— Роберт нанял дорогого адвоката, чтоб занимался специально этими делами, Поль, — огорошила она его, — это значит, что работать тебе не обязательно до конца жизни. Теперь ты и в самом деле сможешь быть плейбоем, как хотел всегда!

Поль изобразил ухмылку.

— Скажи ему спасибо от моего имени.

— Скажу. Но он не хочет благодарностей, он делает то, что считает нужным.

— А что полиция говорит о нем?

— Им известно, что у него не было вражды с Джимом Калдером. Известно также, что за субчик был Джим. Полиция остановилась на версии, что Джим напал на Роберта без предупреждения, в результате чего последовала случайная гибель. — Клер нагнулась и взяла его руку. — И еще кое что. Мика Форда посадили в тюрьму.

— Мика? — глаза Поля засветились любопытством.

— Ему предъявлено обвинение в участии в заговоре против Меррея Бейлби. Что он со страху наболтал в пабе, когда ты держал его на мушке, слышали все, кто там был. Его чуть ли не сразу же арестовали. И он во всем признался. Ему грозит пожизненное заключение, хотя он уверяет, что делал это для другого человека.

— Другого? Кого именно?

В голосе Клер звучала скорбь.

— Для Джоан.

— А что с Джоан… той ночью.

— Пистолет был у нее в руке, и выстрелила она. По характеру твоей и ее раны ясно, что она хотела убить тебя, а не наоборот. — Она помолчала. — Роберт считает… Роберт считает, что так даже лучше. Он бы никогда не смог простить ее за то, что она причинила тебе, и за то, что делала с ним всю его жизнь.

— Н-да. Ну и дела. — Поль посмотрел на сестру с любопытством. — Она спала и видела его епископом или что-то в этом роде. Но я всегда считал, что он хочет того же.

Клер легко рассмеялась.

— Не ты один. Все мы думали, что хотим этого. Но чем ближе к цели подходили, тем меньше нам это нравилось — и Роберту, и мне. И тем больше отдалялись друг от друга. Все дело в том, что на самом деле Роберт вовсе не тип общественного деятеля. У него это хорошо получается, когда надо, но в глубине души он вовсе не этого хотел.

— А чего же? Не может же он снова стать скромным приходским священником, а? Сдается мне, не так-то он был от этого счастлив и тогда, в молодости.

Клер улыбнулась. Она ужасно похорошела за последнее время, подумал Поль, такая же полненькая и миленькая, как бывало. Что и говорить, ей идет быть счастливой. И, похоже, она больше не намерена выпускать из рук синюю птицу.

— Да он что-нибудь придумает, не бойся. Мир велик, и нам место найдется. А с головой у него все в порядке?

Глаза у нее заблестели.

— Роберт хочет начать новую жизнь, и для себя, и для нас — для всех нас! В конечном итоге, нет худа без добра, и все, что ни делается — к лучшему. Зло, слава Богу, осталось позади. Роберт окончательно рассчитался с прошлым, и все духи обрели покой раз и навсегда. Перед ними блестящее будущее — и я жду не дождусь, когда оно начнется?

ЭПИЛОГ

ВЕСНА

1991

Крепкий морской ветер, пропитанный солью, будил в душе самые радужные надежды. Дыша полной грудью, Клер шла по палубе лайнера, приспосабливаясь к его неспешному величественному покачиванию; теперь она понимала, пожалуй впервые, почему с давних времен больным предписывались длительные морские путешествия. Вот так, месяц в море, улыбалась она про себя, и я буду как новенькая.

Впереди, на носу, опершись на леер стояли Роберт и Эмма и оживленно беседовали. Увидев приближающуюся Клер, Роберт повернулся и принял ее в свои объятия, укрыв широким плащом.

— Поль в хорошей форме? — спросил он, как бы читая по ее лицу.

Клер отбросила со лба пряди волос и с улыбкой взглянула на Роберта. Весь вид ее говорил о полнейшей удовлетворенности.