Страница 8 из 13
Жизнь на хуторе текла, как и вода в ручейках, своим чередом.
За всю зиму никто не потревожил его обитателей.
Рождество прошло очень весело. Столько народу в этот домик не набивалось уже давно. Приехали все – родители, тётя Линда, двоюродные братья и сестры, уже взрослые, со своими вторыми половинками и детьми. Как и положено, каждый привёз с собой не только подарки, но и угощение. И варёного и печёного нанесли всякого разного и невообразимо много. Но в одном гости оказались единодушны – каждая хозяйка привезла собственную разновидность традиционного перечного печенья – piparkūkas. Коричневые печеньки, большие и маленькие, пришлось насыпать в огромные корзины, предназначавшиеся обычно для яблок, так их было много. Ева тоже не ударила в грязь лицом. Её пряничный домик, созданный из крутого, полного пряностей теста, залитый «снежной» белой глазурью, вызвал положенное количество ахов и комплиментов и украсил собой буфет.
Марис тоже отличился. Гости вовсю потешались над ним, приволокшим из Риги в кандавские леса голландскую ёлочку в горшке. «И не поленился же тащить эдакую махину из Риги, когда за забором – целый лес?!» – так или иначе высказывался каждый гость, переступив порог и увидев это нарядное пушистое чудо, спокойно стоящее в парадном углу большой комнаты.
Ёлочка на эти восклицания никак не реагировала.
Впрочем, Марис – тоже. Его невозмутимости мог бы позавидовать сам Будда. Марис не видел ничего странного в том, чтобы не рубить ни в чем не повинные ёлочки… Уж кому-кому, а ему точно не составило бы труда срубить не то что ёлочку, но и, пожалуй, сосну. Но зачем? Зачем рубить, когда можно купить, а потом – и посадить во дворе пушистую, специально для этого выведенную голландскую красавицу. Он уже и место для этого нашёл. Весной, как снег стает, так и посадит. А пока – пусть себе стоит нарядная, украшенная прозрачными стеклянными ангелами, изо всех сил дующими в длинные трубы.
Бесстрастный Марис спокойно сидел за праздничным столом и с удовольствием уплетал скландраусис – традиционные круглые пирожки с морковкой, непременный атрибут рождественского стола. «Пускай себе посмеются, – думал он, – небось, не догадываются, какое им ещё бревно тащить придётся».
Уж бревно он заготовил – на славу.
Традиционная рождественская потеха корнями уходила в далёкое языческое прошлое. Злые духи так и норовили попасть в дом. И чтобы их напугать, сильные мужчины просто обязаны были протащить по всему двору, от забора до забора, тяжеленное бревно, пугая злых духов и отбивая у них всякую охоту вступать в единоборство.
Так что бревно тихо лежало во дворе, дожидаясь своего часа.
После полуночи, когда Рождество уже наступило, все высыпали во двор. Невозмутимый Марис тут же раздал парням заранее нарезанные верёвки. С хохотом и прибаутками мужчины принялись их распутывать, разматывать и привязывать к дереву, заодно примеряясь, как и куда будут тащить этот нелёгкий оберег.
Тащить бревно – забава чисто мужская. Даже Ральфу позволили принять участие в этом действии, как-никак, тоже – мужчина, хоть и собачий. И пёс стоял наготове с верёвкой в пасти и ждал, когда хозяин даст команду тащить. Единственный, кого с великими трудами удалось отговорить от участия в развлечении, это дедушка Евы – Карлис. Тощенький, но пока бойкий старичок, выпивший к тому же пару рюмок, тоже вознамерился тащить, но совместными усилиями его всё же убедили принять не физическое, а интеллектуальное участие. Кто-то из мужчин поручил дедушке показывать дорогу, и теперь он суетливо переступал с ноги на ногу, ожидая, когда уже можно будет начать командовать.
Женщины, как и положено, всячески подбадривали копошащихся над бревном мужчин.
Наконец, привязав последнюю верёвку, с криком «Взяли!» парни рванули промерзшую махину, начиная свой путь по двору. Дедушка Карлис засеменил впереди, отдавая команды старческим фальцетом, а парни дружно потащили бревно, ревниво поглядывая друг на друга.
Кто-то из женщин запел задорную песенку, подбадривая мужчин, и она полетела к звёздному небу вместе с хохотом, криками и скрипом снега под тяжёлым бревном.
Наконец компания обошла вокруг двора полный круг. Никакие злые духи теперь не рискнули бы проникнуть в столь хорошо защищённый дом.
Взмокшие от пота, но довольные собой мужчины, побросав верёвки, потянулись к дому, не забыв потрепать по холке полноправного участника обряда Ральфа. Пёс, вместе со всеми старательно тянувший бревно, принимал эти знаки внимания как должное, радуясь командному духу, захватившему всех.
Проводив в дом замыкавшего шествие Мариса и оставшись один во дворе, Ральф ещё раз обнюхал бревно, хранящее теперь столько интересных запахов, и отправился по своему обычному маршруту – по периметру двора.
Бревно бревном, духи духами, а свою работу сторожа он не забывал.
Уставшие мужчины продержались недолго.
Вскоре уже весь хутор спал.
Старшему поколению уступили кровати, а молодёжь, расстелив предусмотрительно привезённые с собой одеяла, улеглась прямо на полу хорошо натопленного домика, где ароматы выпечки и piparkūkas смешивались с запахом хвои от стоящей в углу ёлочки.
И стеклянные ангелы молча трубили в длинные белые трубы.
2
Впрочем, рождественские каникулы были посвящены не только Рождеству.
Это стало понятно сразу после пробуждения. И хозяева дома, и гости потянулись за подарками.
По традиции каждый гость заранее озаботился носком. Самые разные, красные, зелёные, синие и белые, шитые из войлока или вязаные, носки подвесили к специально прилаженной Марисом доске неподалёку от ёлочки. Каждый носок заботливо снабдили ярлычком с именем владельца, чтобы Деду Морозу было проще разобраться с подарками.
Уныло висевшие вчера, сегодня носки, полные подарков, круглыми поросятами загадочно оттопыривались в разные стороны, дразня своих владельцев ожиданием сюрприза.
Ева, как и положено хозяйке, заняла место на раздаче. Аккуратно отцепив очередной носок, она громко называла имя владельца, которому полагалось отгадать, что же за подарок принёс ему Дед Мороз в этом году. Остальные гости с нетерпением подбадривали получателя. Образовалась даже стихийная группа поддержки, сопровождавшая аплодисментами и свистом каждый следующий носок с подарком. Интерес был искренним – все носки наполнялись в складчину, каждый позаботился о том, чтобы внести свою лепту в каждый подарок. Поэтому на свет извлекались самые разные вещи. Это могла быть записная книжка в кожаном переплёте, аккуратно упакованная кофейная чашечка, CD – диск, календарь, ручка, крем для бритья, конфеты…
Но латышский Дед Мороз не был бы латышским, если бы в носках не оказалось милых сюрпризов, сделанных своими руками. Открытки, закладки для книг, чехольчики для мобильников, какие-то кисеты, платочки, плетёнки, и конечно же – самодельное печенье, а как же без него. Поэтому подарки вынимались и рассматривались с живейшим интересом.
Наконец, когда гости распотрошили свои дары, наступила очередь хозяев. Вручив Марису его огромный зелёный, с большим клетчатым Дедом Морозом на пятке носок, из которого торчала аккуратно перевязанная бантиком упаковка с каким-то инструментом, Ева потянулась за последним оставшимся на стене, тоже зелёным с белыми помпончиками, туго набитым носком – своим. Сосредоточившись на том, чтобы не уронить подарок, Ева не сразу обратила внимание на внезапно наступившую тишину. Однако контраст с только что стоявшим гомоном был таким разительным, что не заметить его было невозможно. Встревоженно обернувшись к гостям, она проследила, куда же направлены их изумлённые взгляды. Оказалось, что всеобщее внимание привлёк Марис. Он стоял перед ней на колене и протягивал маленькую золотистого цвета коробочку: «Я не стал поручать это Деду Морозу. Я хочу, чтобы ты стала моей женой».
На огромной ладони доверчиво лежала маленькая коробочка, а на Еву так же доверчиво смотрели внимательные серые глаза любимого мужчины. Они были вместе уже давно, но Марис продолжал её удивлять. Ева видела, как важен для него её ответ. И уже не вспоминалось, как волновалась она, вынужденно переезжая в этот сельский дом, останется Марис с ней или нет. Понятно, что этот надёжный парень останется с нею раз и навсегда, что бы ни происходило в жизни, и будет защищать её от любых напастей, если потребуется.