Страница 4 из 11
Он терпеливо ждал, пока маленький человек с кейсом – хирург, прибывший, чтобы констатировать смерть, – изучит окровавленное тело.
Большая гладко выбритая голова детектива блестела. Несмотря на сломанный нос – а ломали его так часто, что он стал похож на извилистый горнолыжный склон, – этот мужчина следил за внешностью и аккуратно подстригал светлую бородку.
Когда его проницательные голубые глаза остановились на мне, я подумал, что он похож на викинга. Человека с таким суровым бледным лицом легко представить на морском берегу, куда он высадился, чтобы грабить и гонять монахов. Однако викинги не носили очков, а детектив носил – круглые, без оправы, почти как у Джона Леннона. Они смягчали свирепый вид, придавая лицу доброе и несколько смущенное выражение.
Вот каким был мой новый шеф.
– Детектив-констебль Вулф, – представился я.
– А, новенький…
Говорил он тихо и, судя по акценту, родился в Абердине или где-то севернее: это там шотландцы говорят так, будто каждое слово высечено из гранита.
– Я старший инспектор Мэллори.
Я уже знал, как его зовут. Мы никогда не встречались, но слышал я о нем достаточно. Старший инспектор Виктор Мэллори был одной из причин, по которым я хотел работать в Отделе по расследованию убийств и тяжких преступлений.
Мы оба надели тонкие голубые перчатки, а потому не стали пожимать руки. Просто улыбнулись, глядя друг на друга оценивающим взглядом.
Инспектор был в отличной физической форме, не только для мужчины, которому под пятьдесят, но и вообще для любого человека. Сильным телом он был обязан скорее природе, чем времени, проведенному в тренажерном зале.
– Вы как раз вовремя. Сейчас начнем. И добро пожаловать в Отдел.
Дружеское приветствие, никаких лишних разговоров.
Хирург встал.
– Мертвее не бывает, – констатировал он, захлопнув чемоданчик.
Мэллори поблагодарил его и кивнул мне:
– Идите сюда, Вулф. Попадалось вам когда-нибудь нечто подобное?
Я обошел стол и встал рядом с инспектором. Сначала я видел только кровь – красные реки артериальной крови, залившие человека в рубашке и галстуке.
– Хьюго Бак, – сказал Мэллори. – Тридцать пять лет. Инвестиционный банкир из «Чайна Корпс». Тело обнаружил уборщик в шесть двадцать пять утра. Бак приходил рано, работал с азиатскими рынками. Пил кофе, когда кто-то перерезал ему горло.
Инспектор внимательно посмотрел на меня:
– Что скажете?
Я не знал, что ответить. Убийца не просто перерезал горло. Переднюю часть шеи рассекла уверенная рука хирурга или опытного мясника. Хьюго Бак лежал на спине, но было видно, что голову с телом теперь соединяют лишь позвонки. Кровь хлестала фонтаном и покрыла грудь, словно чудовищный красный фартук. Я чувствовал ее медный запах.
На спинке кресла висел пиджак банкира. Каким-то чудом брызги на него не попали. Я бросил взгляд на Мэллори.
– Перерезанное горло я видел трижды, сэр.
Он кивнул, показывая, чтобы я продолжал.
– Впервые – когда я только поступил на службу. Муж прочел эсэмэс, которое прислал жене его лучший друг, и схватился за нож. Примерно год спустя грабили ювелирный, продавец нажал на кнопку сигнализации. Налетчик выстрелил, но пистолет дал осечку, и негодяй схватился за топор. Потом на одной свадьбе отцу невесты не понравилась речь шафера, и он метнул в беднягу бокал.
– Хоть одна рана была похожа на эту?
– Нет, сэр.
– Его почти обезглавили.
Я огляделся.
– Крик или шум должны были услышать.
– Тут с раннего утра полно народа, человеку почти что отсекли голову, однако никто ничего не слышал.
Мэллори значительно посмотрел на меня светло-голубыми глазами, но я по-прежнему не понимал.
– Ему перерезали трахею, – сказал инспектор. – Чтобы кричать, нужен воздух, а в легких его не осталось. Поэтому слышать было нечего.
Мы в молчании смотрели на тело. По огромному офису, точно в замедленной съемке, бродили криминалисты, похожие на ученых, исследующих последствия биологической катастрофы. В масках, перчатках и белой одежде все выглядели как близнецы. Они терпеливо искали отпечатки, складывали в мешочки микроскопические волокна, брали образцы крови со стола, ковра и стеклянных стен. А крови здесь было много. Фотограф снимал комнату на видео. На роскошном ковре желтели маленькие пластиковые маркеры с цифрами – так отмечали следы, чтобы следствие могло сравнить их с теми, что находятся в базе данных.
– Чаще всего бьют непрофессионалы, – заметил Мэллори, глядя на сотрудников. – Громилы, нанятые в пабе. Ублюдки, готовые убить ради нескольких купюр. И такие удары всегда наносят неумело. А здесь по-другому. Видите, как чисты края раны? Люди бьют с размаха, рубят, пилят. Получается неаккуратно. Вы ведь убедились по своим трем случаям, что может натворить разъяренный человек, когда вооружится чем-то острым. А тут – одно движение. Всего одно, и почти снесли голову. Кто мог это сделать?
– Тот, кто знает свое дело. – Я поразмыслил. – Мясник. Хирург. Солдат.
– Полагаете, у нас тут бегает Рембо?
– Возможно, он и не бегает, сэр. Спит где-нибудь на улице.
Мэллори кивнул на огромное, от пола до потолка, окно. С высоты тридцатого этажа был виден весь город в блестках осеннего солнца, разделенный надвое серой змеей реки.
– Сколько бывших солдат ночует на этих улицах?
– Слишком много, – ответил я, рассуждая вслух. – Он пришел сюда ночью. В поисках теплого местечка, где можно поспать, а заодно и чем-нибудь поживиться. Ему помешали. Но тогда он должен был пройти мимо охраны.
– Мясник, хирург, солдат, – повторил Мэллори. – Или тот, кто понятия не имел, что делает. Один из коллег-банкиров. Уборщик. Возможно, убийце просто повезло. А может, это была жена покойного. Она его не слишком-то любит. Три дня назад мистер и миссис Бак повздорили. Дошло до рукоприкладства, к ним домой приезжала полиция. Видели супружеское ложе?
У стеклянной стены стоял огромный матрас, упакованный в пленку с логотипами «Федэкса».
– Это их кровать? – удивился я. – Жена прислала ее в офис?
– Миссис Бак вернулась из деловой поездки раньше времени и застала мистера Бака с домработницей. – Мэллори осуждающе нахмурился. – И он отнюдь не помогал ей разгружать посудомоечную машину. Миссис Бак схватила нож для устриц.
– Для устриц?
– Ну да. У него короткое широкое лезвие. Людям с достатком нравятся устрицы. Словом, миссис Бак пригрозила отрезать мужу тестикулы и засунуть их ему в задний проход. Была драка, соседи вызвали полицию, и супругов успокоили. С тех пор мистер Бак дома не ночевал.
Мы посмотрели на матрас.
– Думаете, это сделала жена, сэр? – спросил я.
Мэллори пожал плечами:
– Других подозреваемых пока нет. Есть свидетели, что она угрожала отрезать мужу причиндалы. – Он посмотрел на изувеченную шею банкира. – Правда, никто еще так не промахивался.
– А может, миссис Бак сделала это не сама? – предположил я. – У нее хватит денег на профессионала.
– Я об этом думал, – согласился Мэллори. – Но он работал бы в перчатках, а мы не обнаружили никаких следов. Как вам известно, по ним тоже можно установить личность. Если материал достаточно тонкий, сквозь него проступают отпечатки пальцев. Рисунок может остаться и внутри перчаток. Чаще их выбрасывают недалеко от места преступления, поэтому их мы ищем.
– А если следы от перчаток мы не найдем?
– Придется собрать все отпечатки в комнате и действовать методом исключения.
В одном из мальчишек на старом снимке я наконец узнал убитого мужчину. Хьюго Бак был крайним справа, на него попала всего лишь капелька крови. Двадцать лет прошло, а на фотографии гладкое красивое лицо будущего банкира, покрытое щенячьим жирком, осталось совершенно нетронутым и сияло сквозь пролетевшие годы. Мальчишки вырастают, а живые умирают, подумал я.
– Обратили внимание на руки? – спросил Мэллори.
Хьюго Бак сжимал в кулаке пузырек таблеток. Я и не знал, что у мертвых бывает такая цепкая хватка.