Страница 74 из 93
Я решаю, что идеальный наблюдательный пункт — это вершина холма, под который уходит база. Мне приходится долго добираться туда пешком, потому что местность непроходима даже для моего нового джипа. Я двигаюсь быстро, опустив голову, как мистическая змея, которую я воплощаю. Меня не покидает глубокое желание вонзить зубы в генерала, которого я видела прошлой ночью. Он напоминает мне Эдди — не извращенной натурой психопата, а своей манией величия. Я многое могу определить по лицу человека. Наверное, я прочитала и его мысли. Генерал хочет использовать Джоэла, чтобы возвыситься в этом мире, может быть, даже завоевать его. Не знаю, где Пентагон находит таких людей.
С вершины холма я осматриваю каждый квадратный метр базы. Я вновь поражаюсь тому, как она охраняется. Такое впечатление, что они готовы отразить атаку инопланетян. Пока я наблюдаю, на взлетно–посадочную полосу приземляется истребитель, по форме похожий на ракету. Я никогда не видела такого самолета, подозреваю, что он может делать десять махов — развивать скорость, в десять раз превышающую скорость звука, — и что конгресс никогда о нем не слышал.
Мой счетчик Гейгера показывает, что уровень радиации в три раза превышает норму, но все же далеко не опасен. Я озадачена. Значит, моя кожа светилась не от радиации. Однако ее высокий уровень подтверждает, что где–то рядом находятся ядерные боеголовки. Думаю, я сижу над ними, они складированы в пещерах, которые военные вырыли в холме. Теперь я убеждена, что пещеры есть. Я вижу, как под холм по миниатюрной железной дороге въезжают и выезжают люди и оборудование. Вот так человеческая раса попадает в неприятности. Опасность со стороны вампиров–отступников просто ничтожна по сравнению с тем безрассудством, с которым неограниченные деньги выдают людям, обожающим «секреты». Людям, которые содержат физиков, химиков и генных инженеров, и которые, как дети, докапываются до Пандоры, чтобы открыть ее ящик зла.
Меня продолжает терзать мысль о том, как Эндрю Кейн смог частично воспроизвести работу Артуро Эволы. Я не могу найти этому объяснения.
Подо мной, под холмом, едет черная платформа. На ней сидят солдаты, они курят и разговаривают о женщинах. Стрелки на моем счетчике моментально подпрыгивают. Уровень не так высок, чтобы навредить организму, но счетчик показывает, что ребята в форме сидят рядом с термоядерным устройством. Я знаю, что знаменитая система защиты от дураков — это просто шутка, о чем знают и большинство членов правительства. Президент США — не единственный, кто может приказать взорвать сделанное в Америке ядерное устройство. В Западной Германии до падения Берлинской стены право взорвать миниатюрную нейтронную бомбу часто находилось в руках лейтенантов. Сейчас все капитаны подводных лодок американских ВМС имеют право запустить свои ракеты без президентского черного ящика и секретных кодов. Мотивировка такая, что капитаны должны иметь это право, поскольку, если страна подвергнется нападению, то президент скорее всего погибнет одним из первых.
И все–таки это заставляет меня нервничать.
У генерала с базы, должно быть, есть это право запустить эти бомбы, если он пожелает.
Об этом полезно знать.
Я заканчиваю изучение комплекса и иду назад к джипу, когда замечаю, что мои ноги снова светятся, ладони и руки — тоже. Опять каждый квадратный сантиметр открытой кожи источает слабое лунное свечение; это не очень–то хорошо здесь, у сверхсекретного объекта. Из–за этого я становлюсь гораздо более видимой. Я спешу к джипу, сажусь в него и уезжаю.
Но задолго до Лас–Вегаса я сворачиваю с дороги и отъезжаю далеко в сторону.
Мне приходит в голову странная идея.
Проблема не в радиации. Проблема вообще не в том, что существует на земле.
Выйдя из машины, я снимаю с себя всю одежду и стою обнаженная, вытянув руки к луне, словно я молюсь этому небесному спутнику, поклоняюсь ему, упиваюсь его светом. Кожа на груди и на бедрах начинает медленно обретать молочное сияние. И кажется, что, чем больше я призываю лунный свет на мою кожу и внутрь моего сердца, тем ярче сияние. Потому что когда я хочу остановить его, кожа снова становится нормальной.
— Что это означает, Якша? — шепчу я своему покойному создателю.
Моя правая рука, насыщаясь лунным светом, светится особенно ярко. Я поднимаю ее к глазам, и оказывается, что я вижу сквозь нее!
Сквозь свою плоть я вижу землю!
Я снова одеваюсь.
Я не могу сверкать как какая–нибудь елка, когда буду пытаться соблазнить Эндрю Кейна.
Глава шестая
Я снова становлюсь «Парой Адамс, когда позже этой ночью вхожу в казино и встаю рядом с Эндрю Кейном у стола для игры в кости. Я все еще рыжая, у меня легкий южный акцент и скромная улыбка. Имя для меня не новое. Под этим именем я записалась в школу в Мейфэре, штат Орегон, где я познакомилась с Реем и Сеймуром. Трудно поверить, что это было меньше двух месяцев назад. Как меняется жизнь, когда ты вампир, спасающийся бегством.
Энди оглядывается на меня и улыбается. У него в руках кости: Он всего пять минут в казино, но уже успел пару раз выпить.
— Хотите сделать ставку? — спрашивает он.
Я улыбаюсь:
— Вы входите в азарт?
Он потряхивает кости в ладони:
— Я уже в азарте.
Я достаю из сумочки стопку черных стодолларовых фишек и ставлю одну на выигрыш, повторяя его излюбленную ставку — на семь или одиннадцать. Энди бросает кости, и они катятся по зеленому фетру. Когда они останавливаются, на нас с улыбкой смотрят четверка и тройка.
— Выиграла семерка, — говорит крупье и оплачивает наш выигрыш. Энди дарит мне еще одну улыбку.
— Вы, должно быть, везучая, — говорит он.
Я удваиваю ставку.
— У меня такое чувство, что это моя ночь, — говорю я.
К тому времени, как кости приходят ко мне, мы с Энди проигрываем на двоих в общей сложности восемьсот долларов. Но сейчас это изменится. Со своими сверхъестественными чувством равновесия и рефлексами и после тренировки я могу выбросить любое число, какое только пожелаю. Я практиковалась у себя в номере, когда вернулась с базы. Я аккуратно ставлю кости в левую ладонь пятеркой и шестеркой вверх. Потом неуловимым движением бросаю их. Они весело и беспорядочно, на человеческий взгляд, крутятся. Но останавливаются в той же позиции, что были у меня на ладони. Энди и я выигрываем по сотне долларов за одиннадцать. Поскольку я выиграла, мне предлагают бросить еще раз, что я и делаю. Собравшимся у стола игрокам я нравлюсь. Большинство из них ставят на мой выигрыш.
Я выигрываю десять раз подряд и потом отдаю кости. Нам не надо жадничать. Энди оценил мой стиль.
— Как вас зовут? — спрашивает он.
— Лара Адамс. А вас?
— Эндрю Кейн. Вы здесь одна?
Я обиженно поджимаю губы:
— Я пришла с другом. Но, похоже, уходить придется одной.
Энди усмехается:
— Не обязательно. Ночь еще не прошла.
— Сейчас пять утра, — напоминаю я ему.
Он кивает на мой стакан с водой:
— Могу я взять вам что–нибудь покрепче?
Я наклоняюсь над столом:
— Думаю, мне даже нужно что–то покрепче.
Мы продолжаем играть в кости и, когда я бросаю, выигрываем более чем приличные деньги. Люди за столом не хотят, чтобы я сдавала свои позиции выдающегося игрока, но я слежу, чтобы выглядеть не сверхчеловеком, а просто чертовски удачливой. Энди делает большие ставки, отыгрывает все, что проиграл прошлой ночью, и выигрывает еще сколько–то сверх того. Мы оба слишком много пьем. Я выпиваю четыре «Маргариты», а Энди — пять виски с содовой вдобавок к тому, что он выпил до моего прихода. На меня алкоголь никак не действует. Моя печень нейтрализует его почти сразу же после того, как он поступает в организм. Я могу принять любой яд безо всякого ущерба для себя. Но Энди пьян — казино любят, когда посетители напиваются как раз до такого состояния. Он пытается сделать ставку в пятьсот долларов, когда я оттаскиваю его от стола.
— В чем дело? — протестует он. — Мы ведь выигрываем.