Страница 7 из 116
Драгунский отряд, в котором числился Гордон, не участвовал во «взятии» замка, а был лишь свидетелем случившегося. В своём «Дневнике» дворянин-шотландец без сожаления отозвался о погибших поляках, назвав их «добровольцами низкого звания». То есть простолюдинами, крестьянами.
В другом бою Гордон участвовал в пленении шведских мушкетёров, исключительно финнов, державших оборону в лесу. Окружённые польской конницей финны в количестве 400 человек сдались и получили пощаду. Вскоре они уже сменили короля и стали служить в пехотном полку коронного маршала — гетмана Речи Посполитой.
После сильного поражения шведской армии в Жемайтии, где литовцы истребили около трёх тысяч неприятельских солдат, казалось, что Стокгольм согласится на поражение в войне. Но из Парижа приехали посланцы французского короля, которые доставили королю Швеции восемь бочонков золотой монеты. А от имени британской короны в Восточную Пруссию на помощь шведам прибыл милорд Крэнстон во главе двух с половиной тысяч наёмных шотландцев. Война на территории Речи Посполитой вспыхнула с новой силой.
В военных действиях того времени драгун, которого теперь вновь называли корнетом, Патрик Гордон не участвовал. Его полковой командир оставил охранять расположенное недалеко от Варшавы поместье Мале Лумны, принадлежавшее его старшему брату, коронному шталмейстеру. Разумеется, за хорошую плату.
Шотландский ландскнехт к тому времени уже ничем не напоминал недавнего обворованного и голодного пленника. Он имел несколько коней и вооружённых слуг, что было обычным явлением для наёмника дворянского звания. Патрик Гордон теперь был на коронной службе наравне с польскими шляхтичами-драгунами и немецкими фонами.
В Мале Лумны шотландец воспользовался случаем, чтобы освоить основы польского языка. В чём ему помогали жившие в хозяйском доме юные шляхтянки. Они заботливо исправляли речь иноземного дворянина и давали ему «задания из любовных сонетов, загадок и прочих безделиц», кои он не без удовольствия выполнял.
Охраняя панское поместье, ландскнехт не забывал о своей профессии — то есть о том, что надо постоянно делать денежные накопления на будущее. В дневниковых записях он откровенно описывает то, как это ему удавалось делать, восторгаясь своей предприимчивостью:
«В мою бытность здесь я узнал, что на реке Висле есть остров, где крестьяне с другого берега со своим добром и скотиной прячутся под моим покровительством (ибо они относились к Малым Лумнам), но без моего ведома. Я с двумя-тремя слугами отправился туда в лодчонке и, угрожая бросить оных и объявить, что они живут без защиты, заставил их дать мне 16 флоринов за прошлое и по 4 флорина в неделю на будущее. Проведав также о коне, украденном у шведов, я забрал его и уплатил за это только 7 флоринов. Прочие крестьяне мне содействовали и помогли заполучить коня у его владельца».
«В стаде, бывшем под моим присмотром, пасся также скот шляхтичей из Вельких Лумен и других людей. Из-за сварливости подстаросты они не награждали меня за труды, и я нашёл путь расквитаться с ними. Часто посещая [армейский] лагерь, я подговорил своих знакомцев прийти и угнать часть скота, когда оный был в поле. Я всегда держал наготове коня под седлом, погнался за ними и, стреляя для вида, вернул скотину. Проделав так пару раз, я прямо заявил, что не могу рисковать жизнью против отъявленных разбойников и изнурять лошадь при защите или возврате чужого добра, кое мне не приказано охранять, без вознаграждения за труд. Тогда они охотно снизошли до того, чтобы давать мне по рейхсталеру за каждый гурт и два — если я верну весь скот.
Так я наладил сей промысел, и два-три раза в неделю имел подобные случаи. Я всегда делился с приятелями тем, что добывал сим способом, как и они — тем, что угоняли. Мой сварливый подстароста ничего и не подозревал, ведь моих сообщников всегда было по меньшей мере шестеро или семеро, а при мне — в лучшем случае двое слуг. Я изображал, и довольно убедительно, невозможность изловить никого из них».
Делясь прибылью со своими сообщниками из числа таких же, как и он, наёмников, Патрик любил приговаривать:
— Никогда не думал у себя в Шотландии, что война — такое прибыльное дело. Особенна когда не надо сражаться за короля, а охранять имущество его спесивых панов...
Во время сражения под Варшавой корнету Гордону было приказано вернуться в полк драгунской гвардии короля Яна Казимира, которым командовал немецкий ландскнехт-полковник Иоганн фон Альтен-Боккум. Привольная и прибыльная жизнь его в панском поместье закончилась. Теперь надо было воевать и время от времени рисковать жизнью за корону Речи Посполитой.
Шведские войска под командованием генерала Роберта Дугласа решительно и успешно атаковали поляков, защищавших Варшаву. Они были разгромлены и бежали прочь от своей столицы. Королевский военачальник, под знамёнами которого Патрик Гордон начинал свою военную карьеру, получил из Стокгольма патент на чин фельдмаршала-лейтенанта.
В той баталии Гордон не участвовал, поскольку находился вне польского армейского лагеря. Но, узнав о приближении шведской армии, корнет со своими вооружёнными слугами поскакал к берегу Вислы. Однако на пути ему повстречались раненые польские кавалеристы:
— Пан корнет, не ходите дальше. Вас могут убить свои же.
— Почему? Разве не видно, что я офицер драгунской гвардии короля Казимира?
— На вас немецкое платье, пан корнет. Наши польские пехотинцы примут вас за врага и застрелят раньше, чем вы представитесь их капитанам...
Ландскнехт послушался вполне разумного совета и отказался от мысли прибыть в свой полк и поучаствовать в идущем сражении. Переночевав у маркитанта, он на следующий день попытался переправиться через Вислу по мосту. Но польская охрана не пропустила человека в чужеземном мундире.
Тогда он отправился со слугами в варшавский пригород Прагу, чтобы там нанять лодку, а лошадей переправить вплавь. Но по дороге на королевского офицера напала из-за изгороди «шайка негодяев». Крича «Шведы! Шведы!», польские селяне дочиста обчистили двух слуг Гордона, у третьего отняли саблю, а у самого корнета сорвали патронташ. Дело могло закончиться ещё хуже, но храбрый шотландец поднял коня на дыбы и разрядил в нападавших оба пистолета. Те бежали, унося с собой всё, что успели снять с людей.
Польская королевская армия потерпела поражение. Патрик Гордон не решился продолжать путь без попутчиков и вскоре присоединил к себе из числа отступавших дюжину таких же, как и он, ландскнехтов — двух земляков-шотландцев и прочих иноземцев. Они приняли над собой командование кавалерийского корнета, который выделялся своим бравым и решительным видом.
Однако отступление от Варшавы безоблачным не оказалось. По пути небольшой сборный конный гордоновский отряд обгоняли отряды польских конников. Те кричали наёмникам своего короля:
— Негодяи! Вам надо перерезать глотки! Вы хуже шведов! Вы заодно с ними! Почему вы не умираете с нами за ваши большие деньги?
Скакавшие по дороге королевские наёмники время от времени огрызались:
— Вы сами бежите от шведов! Где же ваше панство? Война не трактир — на ней умирать за вашу Польшу надо...
Корнет Гордон счёл за необходимое уйти с большой дороги в сторону, памятуя, что поляки грабили его уже не раз. В перелеске ландскнехты устроили шумное совещание, на котором обсуждался один вопрос: что делать и как жить дальше? Большинством голосов постановили: идти по дороге на Лович и избавить разлетавшуюся по домам поместную шляхту от кое-каких вещей, которые того стоят. С общего согласия импровизированный воинский отряд туда и двинулся.
В одной из деревень наёмники расположились на отдых, но позаботившись ни о дозорном разъезде по дороге, ни об охране. Тут-то на них и налетели шведские кавалеристы, в основном из германского Бранденбурга, которые забрались так далеко от Вислы ради разведки и промысла. Патрик Гордон получил лёгкое ранение пистолетной пулей в бедро и спас свою жизнь тем, что успел прокричать по-немецки: