Аэронавт

– Прекрасно, аэронавты! – генерал одарил команду кривой улыбкой, отчего его лицо исказилось в замысловатом оскале.

– Рады стараться, ваше превосходительство! – тут же рявкнуло в ответ из разных углов.

– Сегодня превосходный день! Право, я даже удивлён! С самого начала нам сопутствовала удача! Мы оказались первыми, кто взлетел. Нам благоприятствовал ветер и удалось подойти к противнику против солнца. Они заметили нас слишком поздно, и, судя по всему, удача и дальше шла рядом – мы перебили венграм тяги управления! Чем всё это закончилось, вы видели сами! Уж и не знаю, кто из нас угодил её величеству фортуне, но она сегодня явно на нашей стороне!

– Герр командэр, так ведь день новобранца! – со знанием дела усмехнулся боцман. – Определённо, везунчик кто-то из них!

– Ты так считаешь? – Генерал задумался и, будто впервые увидев, взглянул на оказавшихся рядом Марко и Прохора. – И кто же?

– Не могу знать, ваше превосходительство! Но обязательно узнаю, не будь я ваш боцман Томас Лаптев!

– Что ж, возможно, ты прав. Но я не намерен и дальше отпускать фортуну, а потому мы ответим венграм тем, чем они собирались удивить нас. Внизу, под нами, стоянка прилетевших к нам дирижаблей. Но, как и наша, она хорошо охраняется пушками с лафетами, приспособленными для стрельбы вверх. Бомбить из-под облаков опасно, а выше – мы ничего не увидим.

– Прикажете готовить клетку? – как отлично вышколенный сторожевой пёс, боцман старался наперёд угадать ход мыслей хозяина. – Если помните, в прошлый раз опускали серба Ивана. Хотя ему потом пальцы шомполами разгибали, чтобы отцепить от клетки, но он от страха хотя бы не проглотил язык, как это случалось с другими.

Командэр Юлиус качнулся с пятки на носок и неожиданно возразил:

– Нет! Ты ведь сам сказал, что сегодня день новичка, вот из них и выбери самого смелого.

Боцман растерянно улыбнулся, решив, что генерал изволит шутить.

– Ваше превосходительство, эта работа не для новобранца! Пусть и есть средь них счастливчик, но кого-то, отличающегося особой отвагой, я не заметил. Простите мою дерзость, герр командэр, но мы лишь напрасно потеряем время.

– Ты, Томас, несообразителен и не умеешь использовать то, что тебе уже известно. А вот я считаю, что для того, чтобы шпионить, нужна незаурядная смелость!

– Шпион?

Обернувшись к Смородину, боцман смерил его с головы до ног и переспросил:

– Вы полагаете, он справится, ваше превосходительство?

– Готовь клетку!

Командэр чётко выполнил поворот кругом и исчез так же стремительно, как и появился. Боцман Томас проводил его смиренным взглядом и, растерянно разведя руками, произнёс:

– Как прикажете, герр командэр! Как прикажете…

Миша догадался, что по генеральскому капризу ему отвели какую-то незавидную роль, но какую – у него не возникло ни малейшего предположения. Возможно, это было как-то связано с тем, что его упорно считали шпионом, а потому потребуют что-нибудь опознать на территории противника. Но, встретившись взглядом с боцманом, Смородин понял, что дело куда серьёзнее. Впервые боцман Томас Лаптев глядел на него с сочувствием.

– Ничего… – Он похлопал Мишу по плечу. – Ты, главное, пойми, что всё вовсе не так и опасно, как может показаться. Это раньше бывало, что клетка обрывалась, но потом мы заменили верёвку на пеньковый канат двойной вязки.

– Что ещё за клетка?

– Дело вот в чём! – охотно взялся объяснять боцман. – Командэр Юлиус решил сбросить эти бомбы, – он красноречиво постучал по одному из ящиков, – на место стоянки венгерских дирижаблей, пока они связаны боем с нашими. Но опуститься ниже облаков мы не можем, потому что нас тут же подожгут зажигательными ядрами.

Томас подтолкнул Смородина к дверям, ведущим в командный отсек, продолжая разжёвывать известные любому аэронавту истины:

– Отказаться ты не можешь, потому что непослушание генерал расценивает всё равно, что спички на борту. Кстати, клетка – это его изобретение. Его превосходительство довольно скор на подобные выдумки. Так вот, «Августейшая династия» будет лететь в облаках, а тебя в клетке спустят под нижний край. С земли ты будешь незаметен и по переговорной трубе укажешь – куда подвернуть и когда бросать бомбы. Ничего сложного, если только у тебя не заячья душонка. Хотя не у каждого выходит. Но запомни – командэр трусов не любит. В лучшем случае, он отдаёт их на другие дирижабли, которые и летать-то толком не могут. Ну а в худшем, сам понимаешь…

Смородин с боцманом миновали камбуз, затем просторную офицерскую кают-компанию с бронзовыми табличками на дверях кают, и наконец Томас толкнул дверь в командный отсек, громко выкрикнув:

– Ваше превосходительство, прошу разрешения пройти для подготовки аэронавта к спуску!

Не оборачиваясь, командэр кивнул, продолжая смотреть на проплывающие внизу облака. Командный отсек заливал солнечный свет, потому что здесь не было узких бойниц-окон. Вся его носовая часть казалась одним выпуклым окном. У огромного морского штурвала с ястребом в центре круга стоял рулевой. Перед ним в тумбе со стеклянной колбой покачивался круглый глаз компаса. К штурвалу рулевой был пристёгнут ремнями, и потому, даже перевернись их воздушный корабль вокруг собственной оси, тот бы не потерял над ним управление. Стульев в отсеке не оказалось. Офицеры и унтер-офицеры стояли каждый у своего стола. Ближе всего к двери находилось место штурмана мичмана Кутасова, с рулонами карт в углу. Одна, довольно крупного масштаба, занимала стену над столом. Именно она и захватила внимание Смородина, пока боцман готовил клетку. Всё Чёрное море не вместилось, отразив на карте лишь западное побережье, да уголок от Крымского полуострова. В центре листа, как и полагается в таких случаях, располагался главный объект – обведённое красными границами, добрую территорию карты занимало княжество Дакия. Растянувшись вдоль извилистого Дуная, с одной стороны оно упиралось в Чёрное море, а с другой – в предгорье Карпат. Снизу, не вместившись полностью и потерявшись за обрезом листа, Дакию подпирало царство Болгария. Миша сглотнул и, взглянув выше, почувствовал, как зашевелились на затылке волосы. Всё было так и не так! С левого угла выглядывала Австро-Венгрия. Вспомнив историю, Смородин согласно кивнул, но, всмотревшись в правый верхний угол карты, понял, что его так потрясло. Он оказался совершенно пуст. Вернее, там были обозначены зелёным цветом леса и рыжим степи. Но вдоль берега моря не значилось ни одного города. А там, где побережье перерезал Днестр и выше должна была находиться Одесса, на карте красовалась лишь коричневая мазня пересечённой и пустынной местности.

– Очнись! – тяжело ударил по Мишиному плечу боцман. – Ещё и опускать не начали, а ты уже в ступор впал! Ох, чувствую, намаемся мы с тобой.

Смородин посмотрел на него убитым взглядом и лишь затем заметил открытый в полу люк. Рядом стояла клетка из переплетённых верёвками деревянных жердей с распахнутой решетчатой дверью.

– Что увидишь – кричи сюда! – Боцман ткнул ему в лицо шланг с переговорным раструбом на конце. – И не хрипи там, как пьяный конюх в корчме под столом, а ори так, чтобы тебя слышали даже на рулях в корме! Да не торчи ты как истукан! Герр командэр ждать не любит!

Перед глазами стояла странная карта, и потому всё ещё потрясённый Миша безропотно дал завести себя в узкую клетку, сжимавшую плечи. Рассеянно посмотрел, как закрыли на двери замок, и лишь затем заметил, что он находится в центре внимания. Скрестив руки на груди, за Смородиным с интересом наблюдал командэр Юлиус. Оставив дела, молча смотрели офицеры. И лишь возившийся рядом боцман Томас, подёргав узел и проследив за канатом до барабана с вцепившимися в рукоятки аэронавтами, тихо произнёс:

– Да поможет тебе Святой Иезус.

Затем, навалившись, он столкнул клетку в люк.

Вот тогда Смородин дал волю чувствам и закричал диким, лишённым разума воплем. В этом вопле смешалось всё. И весь тот кошмар, навалившийся за последние дни, и странная карта с таким похожим на родной, но чужим миром, и ужас падения в вертевшейся в воздушном потоке клетке. Вращаясь, он увидел нависавший над головой дирижабль, затем в глаза ударило солнце да брызнуло синевой небо.