Только между нами (ЛП)

— Может быть, — беспечно сказала Каллей. — Не знаю, как они это объясняют женщине, с которой он тайно встречается.

— Какой женщиной? — спросила Лиз, уверенная, что голос ее выдал.

У нее тряслись руки, и она сжала их в кулаки, чтобы этого не было видно. Она чувствовала, как у нее учащается сердцебиение. Нет. Они не могли знать.

— Есть заявления, что у него есть тайное увлечение, — почти прошептала Каллей, как будто она сообщала им какую-то тайну, но она смотрела прямо на Лиз.

Возможно, она знала?

— Разве это не домыслы? — спросил Хайден. — На самом деле никаких доказательств нет. Или, по крайней мере, если у конкурентов они есть, то пока они не всплыли на поверхность.

Каллей пожала плечами.

— Посмотрим. Спорим, если он победит, об этом узнают.

Лиз обнаружила, что кивает, потому что Каллей была права. Если у конкурентов были какие-нибудь доказательства этих «тайных» женщин, то, несомненно, в ближайшее пару месяцев все выплывет наружу. Сколько раз она была с Брейди на публике, где их вместе могли сфотографировать…снять на камеру? Она мысленно пересчитывала их встречи – гала вечер, домик у озера, День независимости, второй гала вечер, у него дома, в бунгало, это не учитывая того раза, когда она столкнулась с Клэйем в Хилтон Хэд, после чего Брейди сказал ей не светиться на людях…

Черт. Слишком много. Она думала, они были так осторожны, но теперь, оглядываясь назад, это все казалось таким безрассудным. Все непредвиденное в политике могло сказаться на карьере, особенно, если ты, как Брейди, связан с предвыборными гонками. Они месяцами тайком вместе спали. Это все вело к тому, о чем говорила Виктория: «Парень, который хочет хранить секреты от других…будет хранить их и от тебя». Оппоненты Брейди могли легко выставить это за обман, и люди станут интересоваться, что еще он скрывал от них. Не говоря уже о том, что ее с трудом заработаннная объективность пойдет на смарку. Они с Брейди игрались в азартне игры с их карьерой, и тепер, это все могло вылезти им боком.

В зале снова повисла тишина, и Лиз была суверенна, что люди могли услышать ее мысли. Она заставила себя оторваться от пристального взгляда Каллей. Она не знала, как много Каллей было известно, или, как сказал Хайден, это все были домыслы. В любом случае от этого было не легче.

— Мы слышали, что в любую минуту нам уже будут известны окончательные результаты из четвертого округа из Треугольника Северной Каролины. Что ты думаешь об этой гонке, Стейси? — спросил корреспондент соведущую.

— Ну, это и правда настоящая гонка, Райан, — нахмурив брови, ответила Стейси.

— Ходят много слухов вокруг статуса холостяка сенатора Максвелла и количества женщин, с которыми он был заменен. Люди задаются вопросом: «С кем же встречается сенатор Максвелл?» Мы видели его с королевой красоты Северной Каролины, защитницей окружающей среды, и моделью купальников. Со сколькими женщинами одновременно встречается этот политик? Капания уже завершилась и официально сделала заявление. Вы можете увидеть его здесь слева.

На экране появился отрывок из заявления кампании, и Лиз быстро пробежалась по нему, пока женщина зачитывала его вслух.

— «У сенатора Максвелла нет никаких официальных отношений ни с одной из женщин, с которыми он был заснят. Они просто друзья, которые согласились составить ему компанию на его мероприятиях. Он, как обычно, сфокусирован на выборах». Теперь, кажется, для меня все стало ясно, но мне интересно, сколько еще объявиться женщин, если он победит в первом туре голосования. Уже были слухи о том, что он состоит в отношения с еще одной женщиной.

— Это правда, Стейси, — перебил ее Райан. — Кто же эта таинственная женщина? И появятся ли еще доказательства относительно этой ситуации? Если это произойдет, это будет не очень хорошо выглядеть для сенатора Максвелла, если он сегодня победит на первичном голосовании и пройдет дальше на всеобщие выборы.

Лиз чувствовала себя так, будто с ее лица сошли все цвета радуги. Это были все слухи. Кто-то начал пускать сплетни, которые распространялись с такой скоростью, что могли вызвать хаос. Но до сих пор, она не слышала от Брейди ни о какой модели купальников. Была ли это тоже сплетня? И почему об этом сообщалось даже в новостях?

Она знала почему, даже если в данный момент это казалось сумасшествием. Политическая гонка – это такая же торговля лицом, как и предвыборной платформой… может даже больше. Люди могли бы пойти за убедительным кандидатом, как Брейди, но с таким потенциальным несчастьем, как это, на сколько это отбросит его назад?

— О, похоже, уже наконец-то появились результаты, — сказала Стейси с улыбкой.

— И, похоже, уже наметился победитель политического конки, опережающий всех на тысячу голосов, — прокричала Стейси, — Победителем первого тура голосования стал Сенатор Брейди Максвелл. Поздравляем, Сенатор.

Зал взорвался аплодисментами. Люди, кричали, хлопали, обнимались, пританцовывали с незнакомыми людьми – Лиз даже видела даму, которая плакала на плече подруги. А все, что делала она, это просто стояла там и смотрела.

Брейди победил. Он на самом деле победил. Он обошел очень квалифицированного кандидата, кого-то кто работал в политике в два или три раза дольше него. И вот он вышел вперед.

Лиз глубоко в душе знала, что победа за ним, но все равно магнетизм того, что только что случилось, ошарашил ее как и всех остальных. У него было два с половиной месяца, чтобы выяснить достанется ли ему место в Конгрессе, но с этой точки зрения, он превзошел свои ожидания. Если он начнет работать там в ноябре, то он будет самым молодым представителем в конгрессе. Она так гордилась им.

Вообще-то стоять там, зная, что Брейди был кандидатом в Палату Представителей, меняло все. Все.

Это не было просто шансом. Надеждой. Это было реально.

В тот момент Лиз поняла, что Брейди ошибался. Он ошибался, говоря, что у него никогда не было выбора. Не имеет значения, как упорно он старался объединить кампанию и отношения с ней, всегда был выбор. Всегда.

Но это не его выбор, а ее.

Все это время Лиз вела себя так, будто у нее не было никакого выбора в том, что происходило между ними с Брейди. Будто у них получится все или ничего. Будто он был единственным, кто будет принимать окончательное решение, вытаскивать ли вилку из розетки. В той маленькой закусочной он самого начала установил правила, и с тех пор так и продолжал их устанавливать. Брейди решал, где и когда, и даже кто мог знать, что у них вообще есть отношения. Брейди решал, на какие риски они должны будут пойти.

Лиз вела себя как пассажир, позволяя ему вести машину в необходимом направлении. Иногда она проявляла активности и даже была требовательной, но она никогда не устанавливала границы. Она никогда ничего не делала достаточно для того, чтобы он сказал: все значит все.

Но теперь она знала, что ей нужно было сделать выбор. Иначе Брейди будет продолжать делать это за нее. Он достаточно долго принимал за нее решения.

Дело дошло до того, что она полюбила его, а он любил ее. Это было неизбежно, но невозможно на том этапе, на котором они сейчас находились. Их чувства породили безнадежное, разрушающее желание, с необходимости на гране с зависимостью. Эта необходимость, которую она чувствовала, будет всегда, то стремление быть с ним, быть возле него, потому что им всегда запрещалось дать волю своим чувствам. При таком бездействии, они не могли по-настоящему развивать свои отношения.

И основная проблема. Та, которая превосходила все остальными – это то, что Брейди ей не позволит любить себя.

Все легко и просто.

Выбор стоял не между ней и кампанией. Выбор был позволить или не позволить ей любить его.

И ответ пугал ее, просто ужасал. Потому что Лиз знала, что если бы это было ее решение, она бы всегда предпочла его счастье своему.

Глава 31

Брейди