Страница 9 из 30
— Это сокращенное? От какого имени?
— Вот это пусть останется тайной, — сказал я твердо. — А как мне вас называть? Пруденс? Леди Макбет или Ночной Бабочкой?
— Пусть будет просто Прю, — сказала она. — У этого имени такое же двойное преимущество, как и у имени Эл.
— Итак, знакомство состоялось. — Я еще раз поднял свой бокал.
Пруденс грациозно скользнула ко мне на колени. Платье сразу же задралось выше бедра, и я даже зажмурился, чтобы не ослепнуть от открывавшегося перед моими глазами зрелища. Правда, я тут же широко раскрыл их снова и с облегчением убедился, что все осталось как было, она не стала одергивать платье.
Пруденс взглянула на меня. В зеленых глазах ее было легкое любопытство.
— Держу пари, вы считаете, что я хочу соблазнить вас, — сказала она.
— Если вы этого не собираетесь делать, то у меня откроется язва желудка.
— Спорю, что вы приписываете это вашему неотразимому очарованию, несокрушимому мужскому обаянию? — добавила она.
— Я никогда не ставлю под сомнение такие вещи, — скромно признался я. — Если я стану над этим задумываться, у меня еще, пожалуй, голова распухнет и придется покупать новую шляпу.
— При моих деньгах я не затрачиваю чересчур много усилий, чтобы соблазнить кого-то, — продолжала она. — Когда у меня есть настроение пригласить в свою постель кого-то, мне стоит только выбрать счастливчика из девяноста процентов мужского населения Штатов.
— Если даже я и не представляю собой выдающуюся личность, все же я сейчас нахожусь здесь. — В моем голосе звучала надежда.
Прю тихонько покачала головой:
— Вы даже представить себе не можете, Эл, но у вас и в самом деле есть кое-что, чего мне хочется, — и не пытайтесь догадаться сами: все равно ошибетесь. — Она сделала паузу для пущего эффекта. — Я хочу, чтобы вы помогли мне увеличить мою коллекцию.
— Зажгите свет и я немедленно уберусь отсюда! — торопливо предупредил я ее. — Я вовсе не собираюсь провести остаток своей жизни в компании вашей милой четверки — ведь они даже в покер не играют!
Она взяла из моей руки бокал, поставила его на столик, потом завладела моей рукой и крепко прижала ее к своему обнаженному бедру, одновременно обняв меня свободной рукой.
— Послушайте меня, — сказала она мягко, — мне представилась исключительная возможность, и я не намерена упускать ее. Я хочу добавить к своей коллекции кое-что от Говарда, и вы сможете помочь мне.
— Что же именно? Чем я могу вам помочь?
— Конечно можете, — нетерпеливо сказала она. — Вы ведь представитель закона и расследуете это дело. Вы можете раздобыть это для меня очень легко и без осложнений.
— У вас на уме что-то особенное? — спросил я. — Ботинок с левой ноги? Локон? Или еще что-то другое?
— Его сердце.
Я начал было улыбаться, но смех замер на моих губах: я понял, что она говорит совершенно серьезно.
— Вы с ума сошли, — сказал я довольно грубо.
— Но ведь будет производиться вскрытие, не так ли? Доктор может это сделать для вас. Я готова заплатить за сердце Говарда целых пять тысяч — его нужно будет поместить в формалин и закупорить в красивом сосуде. О сосуде я позабочусь сама. — Она подумала. — Я думаю, Говард заслужил нечто особенное. Венецианское стекло или специальный сосуд в форме теннисной ракетки.
— Если вы думаете, что я собираюсь сыграть в Джекила и Хайда, вы очень ошибаетесь, — сказал я ей. — Вы просто спятили.
Она грациозно соскользнула с моих коленей и пошла к двери.
— Очень плохо, Эл, — сказала она холодно, — а я думала, что вы человек с развитым воображением.
— Я такой и есть. Или, по крайней мере, был таким. Вся беда в том, что вы начисто лишили меня всяческого воображения этим своим разрезом, а потом еще и на колени ко мне уселись.
— Спокойной ночи, лейтенант, — произнесла она и открыла дверь.
— Почему вы решили, что я собираюсь уходить? — спросил я вежливо.
— Не будьте надоедливым и смешным, — сказала она коротко. — Но если вы уж так настаиваете, то я позову администратора, и вас выкинут вон.
— Вы кое о чем позабыли, Лукреция, — я неприятно улыбнулся, — я ведь коп. А копов не выкидывают из отелей, даже если клиент настаивает. Если вы мне не верите, можете сами убедиться.
Она прикусила губу, потом захлопнула дверь и вернулась на середину комнаты. Опустилась в кресло и на этот раз так тщательно одернула платье, что даже ее коленей не было видно.
— Ладно, — сказала она. — Что дальше?
— У меня есть секрет, — сказал я. — Но вам не придется допрашивать меня целые сутки, я вам его открою сам. Я вернулся к вам сегодня вечером не только из-за вашего великолепного тела. У меня была еще парочка веских причин. Мне хотелось знать, что вам от меня нужно, и я готов поверить, что ответ я уже получил. Но еще мне нужна была кое-какая информация, и, как я полагаю, вы именно та девушка, которая может мне ее дать.
— Я бы вам даже спичку не дала, чтобы закурить, — сказала она. Потом с минуту подумала и добавила: — Впрочем, может быть, и дала бы.
— У Говарда Дэвиса была жена, — сказал я.
— Но Пенни развелась с ним.
— До Пенни у него была другая. Ее зовут Тельма. Вы знаете ее?
— С чего бы это? Ведь Говард был женат на Пенни, а не на мне. Почему бы вам не спросить об этом Пенни?
— Я так и сделаю, — пообещал я. — А вы совершенно уверены, что однажды темной ночью африканский лев сожрал Джонатана Блэйка?
— Понятия не имею, где он сейчас. — Она пожала плечами. — А почему вы спрашиваете?
— Потому что кто-то в этом городе знает решительно всех, связанных с этой историей, — сказал я. — Этот парень — настоящий кладезь информации, — голос мой звучал довольно кисло, — но очень… очень застенчив, разговаривает только по телефону и не желает называть своего имени.
— Вы подозреваете, что это Джонатан Блэйк? — В глазах ее засветился искренний интерес. — Вы думаете, что он может быть сейчас здесь, в Пайн-Сити?
— Не знаю, а вы наверняка знаете, что его сейчас здесь нет?
Пруденс покачала головой:
— Я действительно не знаю, где он сейчас. Мы развелись почти год назад, и с тех пор я никогда больше им не интересовалась.
— Сколько времени вы были женаты?
— Два года.
— И вы не слишком ладили? Я помню, как вы это сказали: великий белый охотник и все такое. Вы не годитесь для вольной жизни!
— Просто мы с ним по-разному понимали эту фразу. — Она злобно усмехнулась. — Да с ним и вообще было нелегко. В нем ведь течет эта проклятая бостонская кровь, да и одна его твердая верхняя губа чего стоит! Я всего лишь раз отправилась с ним на сафари, и он сразу же неузнаваемо переменился. В общем, когда мы уезжали из этих Богом забытых джунглей, мне все время казалось, что он вот-вот заговорит о «великом бремени белого человека».
— И потому вы развелись с ним?
— Может быть, мы бы все же как-то поладили, — пожала плечами она. — Но после того, что произошло с отцом, я постепенно дошла до такого состояния, что просто спокойно не могла смотреть на Джонатана.
— И что же случилось с отцом?
Она посмотрела на меня с легким удивлением:
— Неужели вы не читали? Ведь это было во всех газетах!
— Я читаю, конечно, газеты, но только колонку «Что нового в мире». Так что лучше расскажите мне сами.
— Отец любил Джонатана. Они отлично ладили друг с другом. Мне кажется, что игра в великих охотников заразительна, а потому стоит только начать — и уже не остановишься. Папа просто помешался на этой идее, так что в конце концов мы все этим заразились. Нас было тогда пятеро: папа, Джонатан, я сама и Говард с Пенни. Они тогда только что поженились, и у них было что-то вроде медового месяца. — Она вздрогнула. — И жили мы в палатке, а кругом — тучи москитов!
— И что же произошло?.. — Я уже проявлял нетерпение.
На ее лице появилось невинное выражение.
— В ту ночь каким-то образом в палатку к Пенни забрался питон — залез прямо в кровать. Они не замечали его довольно долго. Во всяком случае, мне здорово надоело караулить у их палатки. Все это было очень похоже на кораблекрушение. Знаете, вся эта ерунда: «Женщины и дети покидают корабль первыми». Пенни как раз откинула полог палатки и собиралась выскочить вон, когда Говард схватил ее за плечи, отшвырнул в сторону и вывалился первым. Получилось так, что она отлетела прямо на кровать и свалилась на питона.