Страница 22 из 128
Но огромную разницу представлял общий вид Теннисаретской долины во времена Спасителя. Она была гораздо красивее, потому что гуще, зеленее и лучше обработана. Иосиф[144], в припадке пылкого восторга описавши красоту вод озера, дивную температуру, пальмы, виноградные лозы, померанцы, фиги, миндальные деревья, гранаты и теплоту весны, говорит, что времена года по-видимому здесь спорят за честь владения этой местностью, и природа, для того чтобы достигнуть разнообразия, истощила тут все свои силы. Талмудисты толкуют, что эта долина, гордость природы, принадлежащая колену Невфалимову, была такова во исполнение Моисеева благословения: Невфалим насыщен благоволением и исполнен благословением Иеговы; море и юг во владении его[145]. Придумана была даже поговорка с более глубоким смыслом, чем предполагали ее составители, что «Господь сотворил семь озер для земли Ханаанской, и оставил себе одно Галилейское».
Но не по одной только красоте, центральному положению и народной деятельности Галилея была особенно приспособлена к восприятию Христова учения, а в исполнение древнего пророчества Исаии, что земля Завулона и земля Невфалима, по ту сторону Иордана, Галилея языческая увидит свет великий и что для тех, которые сидят в стране и сени смертной, возсияет свет[146]. Потому что Иисус Христос даже во время своей земной жизни должен был быть светом к просвещению язычников, точно также как славой народа своего Израиля[147]. Люди всяких национальностей жили по соседству, ибо это была дорога к морю. «Города, — говорит Иосиф[148], — лежали там очень тесно и множество поселений было, по случаю плодородия земли, до того густо населено, что в самом малейшем из них находилось до 15000 жителей». Причем он прибавляет, что тамошние жители был народ деятельный и старательный; обрабатывали каждый клочок богатой и плодоносной почвы и с детства привычны к войне. Около четырех дорог вело к озеру. Одна лежала на западной стороне к низовьям долины Иорданской; другая, переехавши мост на южной стороне озера, проходила через Перею к волнам Иорданским близ Иерихона; третья пролегала через Сепфорис, веселую и нагорную столицу Галилеи, к знаменитому порту Акре на Средиземном море, а четвертая тянулась через горы Завулоновы к Назарету и таким образом через Есдрелон в Самарию и Иудею. Через этот участок Палестины проходили огромные караваны из Египта в Дамаск, и язычники, которые пробирались в Юлиеву Вифсаиду или Кесарию Филиппову, постоянно были видимы на улицах Капернаума. Во времена Иисуса Христа, Галилея, по населению и деятельности, была промышленной провинцией Палестины и воды этого озера рассекались почти четырьмя тысячами судов разного вида, начиная от военных кораблей римлян до грубых лодок рыбаков Вифсаиды и позолоченных шлюпок Иродова дворца. Итурия, Самария, Сирия, Финикия находились в таком близком расстоянии, что для достижения туда стоило только переехать реку, озеро или холм. Город Тивериада, — который Ирод Антипа построил, сделал столицей Галилеи и назвал по имени царствовавшего римского императора, — возведен был с удивительной быстротой. В то время, когда евангелист Иоанн писал свое Евангелие, озеро Галилейское получило уже, по вновь созданному городу, название Тивериадского. Если Иисус Христос не входил никогда в языческий амфитеатр или на улицы Тивериады, проходившие по разрытым кладбищам (что считалось осквернением могил), то Ему часто приходилось видеть в отдалении стены этого города с их укрепленными башнями, а равно и золотой дом Антипы, отражавший далеко в озере мраморных львов и скульптурные архитравы. Европа, Азия и Африка платили контрибуцию этому народу; люди всех национальностей встречались на его рынках. По всему протяжению западного берега Геннисарета жило смешанное население из евреев и язычников; дикий сын Аравийской пустыни мог быть там видим бок о бок с предприимчивым финикиянином, изнеженным сирийцем, презрительным римлянином, изворотливым, коварным и развращенным греком.
Дни приятного уединения в счастливой долине Назаретской прошли; началась жизнь постоянного труда, глубокой скорби, смятений, путешествий, борьбы, проповеди, исцелений и совершения добрых дел. При вступлении в общественную деятельность, Иисус в первый раз недолго оставался в Капернауме; но эти дни были типом Его остальной жизни. Ему пришлось проповедовать в еврейской синагоге, построенной римским центурионом[149], и дело Его милосердия в Кане стало известно людям всех национальностей. Всем было ясно, что вновь восставший пророк несходен со своим великим Предтечею, он явился открыть, что Вечность не есть нечто будущее, а только невидимое. Он пришел научить, что Бог есть не туманный абстракт, удаленный от людей бесконечной высью голубого неба, но что Он есть Отец, о котором живем, движемся и есмы и что служение Ему состоит не в жертвах и приношениях, а в делах милосердия и справедливости, в смирении и любви. Он пришел не с тем, чтобы нарушить природную гармонию жизни человеческой, чтобы поднять в ней бурю и волнение, но чтобы настроить каждую струну этой тысячеструнной арфы и согласить се с гармониею небесною.
Но местность, где стоял Капернаум, — этот город, который, по Евангелию св. Матфея, Иисус считал своим[150], который был свидетелем стольких великих чудес, слышал столько великих откровений, — остается до сего времени неразысканной. Достоверно известно, что он был на месте Кан-Миниега или Телль-Гума; но на месте которого из двух? Оба города находятся в соседстве с Вифсаидою и Хоразином; оба примыкают к водам Геннисаретского озера; оба стоят на дороге к озеру; притязания того и другого на право быть Капернаумом подтверждаются сильными доказательствами; решение на пользу которого-нибудь из них представляет неразрешимое затруднение. Посетив местность и старательно изучив там многообъемные доказательства путешественников, я отдаю преимущество Телль-Гуму. Там, на высоко выдающемся месте, заваленном обломками белого мрамора, возвышаются разрушенные стены, в которых была, может быть, синагога, построенная в цветистом сложном стиле иродианского века, а среди зелени и гигантской заросли лежат разбросанные остатки колонн и архитрав, доказывающие, что на этом месте стоял красивый и богатый город. В Кан-Миниеге нет ничего, кроме обыкновенного разрушенного караван-сарая и множества сероватых груд, которые могут быть и не быть развалинами развалин. Но в которой бы из этих местностей ни был дом апостола Петра, признаваемый у евангелиста Матфея жилищем Иисусовым[151], — во всяком случае дом этот разрушен до основания. Даже странствующий бедуин старается избегать этих древних развалин, где бродят по ночам одни лисы да шакалы. Исполнилось грустное и торжественное проклятие, прогремевшее над этим живописным и цветущим городом: ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься; ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе; то он остался бы до сего дня. Но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе[152].
ГЛАВА XIII
Праздник Пасхи
Пребывание Иисуса в Капернауме было на этот раз непродолжительно[153]. Нет ничего невероятного в том, что Он выжидал только большого каравана богомольцев, который к этому времени собирался, чтобы отправиться в Иерусалим на праздник Пасхи.
Три первые евангелиста умалчивают относительно посещения Спасителем Иерусалима, начиная с двенадцатилетнего возраста до самой смерти. Один только св. Иоанн, согласно принятых им однажды навсегда предначертаний и характеристики своего благовествования, рассказывает о проповеди Христовой в первую Пасху и приводит обстоятельства ее сопровождавшие.
144
Ios. В. Ind. 3, 10, §§ 7, 8.
145
Второзак. 33, 23.
146
Исаии 9, 1–2.
147
Лук. 2, 32.
148
Ios. В. Iud. 3, § 2.
149
Лук. 4, 23.
150
Maтф. 9, 1.
151
Матф. 8, 14.
152
Матф. 11, 23. 24; Лук. 10, 15.
153
Иоанн. 2, 12.