Страница 107 из 128
Но Иисус желал внушить, апостолам, что пришло время, далеко не сходное со счастливыми днями их миссии в Галилее. Тогда посылал Он их без кошелька, мешка и сандалий. Теперь они имеют их, но все это оказывается не нужным. Явилась необходимость в одном только: в оружии, а поэтому у кого нет, продай одежду свою и купи мечь. Тон выражения показывал, что оно не должно быть принимаемо в тесном буквальном смысле. У него было в обычае придавать нравственному своему учению форму живой метафоры. Целью его в настоящее время было предостеречь их относительно перемены их положения, при которой они должны ожидать ненависти, пренебрежения, гонения, и в которых самозащита может сделаться главнейшею обязанностию. Но как бы для ясного предупреждения, что Он не думает о необходимости в настоящее время подобных усилий, — как бы для предупреждения того удара, который мог быть нанесен для защиты жизни, приносившейся в жертву добровольно, — Он прибавил, что конец близок и что, согласно с древним пророчеством, Он должен быть причтен к злодеям. Но, по обычаю, апостолы со всею беззаботностию несведущих людей приняли Его слова, не в виде притчи, а в буквальном их значении. Господи! вот здесь два меча, отвечали они, по-детски толкуя слова Его. Два меча! как будто этого было довольно для того, чтобы защитить от физического насилия священную жизнь Его? Как будто это могло входить в намерения Того, по слову которого могло явиться более двенадцати легионов ангелов? Как будто такая слабая сила, управляемая такими слабыми руками, могла спасти Его от ненависти врагов, составлявших чуть не целую нацию? Довольно, — сказал Он печально. Нет надобности продолжать об этом предмете; последующая проповедь в Гефсимании должна будет отучить их от этой слабости недопонимания Его слов: Он прервал разговор и, отложив в сторону предложенное оружие, начал слово утешения.
Повелевая не смущаться, а веровать, Он говорил им, что вера доставит им довольство. Он оставлял их для того, чтобы приготовить им дом во многих обителях Отца Его. Они знают, куда Он идет, и путь, который туда ведет.
Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь? был вопрос смущенного Фомы.
Я есмь путь, и истина, и жизнь, — никто не приходит к Отцу, как только через Меня. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его, и видели Его.
Но опять встретился один из наивных перерывов, — так верно и живо переданных евангелистами, указывающий нам непонимание и духовное неведение после такого продолжительного пользования высоким учением! И мы должны быть благодарны за такое их откровенное смиренное сообщение относительно их простоты и неведения; потому что ничто не может в такой степени доказать крайней перемены, которая совершилась в их душах. Прежде люди робкие, плотяные, проникнутые насквозь племенными предрассудками и непросвещенные, должны были преобразиться в апостолов, которых достоинство нам известно и которые, — будучи вдохновлены виденными ими делами и наитием Святого Духа, давшего им мудрость и слово, — стали могущественнейшими мировыми учителями, прежде чем непродолжительная жизнь их окончилась мученическою смертью.
Господи, покажи нам Отца, сказал Филипп из Вифсаиды, и довольно для нас.
Покажи нам Отца! Чего же ожидал Филипп? Какого-нибудь Богоявления, сопровождаемого землетрясением? Какого-нибудь ослепительного блеска с небес? Разве Он еще не познал, что Невидимый не может быть видим смертным оком, — что конечное не может достигнуть до того, чтобы видеть бесконечного, что те, которые хотят видеть Бога, не должны творить для себя никакого подобия, что Его торжественное молчание может быть прервано для нас единственно только через посредника наших к Нему обращений, — Его существование понято только чрез размышление о сотворенном Им? Ужели он в течение трех лет, бывши постоянно при Иисусе, не знал, что ходил с Богом, что ни он, ни другой смертный в мире не может познать Бога более, чем будет открыто о Нем Единородным Сыном, находящимся в лоне Отчем?
Но в ответе на этот вопрос не было никакого оттенка неудовольствия, а едва заметное выражение грустного удивления. Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня, видел Отца; как же ты говоришь: покажи нам Отца?
Затем, указывая на слова свои и на дела, — возможные только при вселении в Нем Его Отца, — Он стал сообщать им о сошествии Святого Духа и о том, каким образом этот Утешитель, поселясь в них, соединит их с Отцом и с Ним.
Но Иуда Леввий встретил новое затруднение. Он не понял, что глаза могут видеть только то, что подлежит зрению; не понял, что не должен был касаться того, что Господь открывает для взоров только тех людей, понимание которых настолько обширно, что объемлет свободно духовные предметы. Господи! спросил он, что это, что Ты хочешь явить Себя нам, а не миру?
Причиною этого была полная неспособность мира различать явление физическое от духовного, — недостаток, которым страдал сам Филипп. Но не отвергая вполне явления своего миру, Иисус преподал ученикам только ключ к пониманию Его слов, что Бог живет с тем, кто любит Его и что доказательство любви есть послушание. Потому что все остальное поучение относилось к Утешителю, которого Он пошлет и который напомнит им все. Затем Он ниспослал на них благословение мира, предполагая добавить еще немного, потому что начинается Его столкновение с князем мира.
При этих словах апостолы пришли в движение. Встаньте, сказал Он им, пойдем отсюда.
Поднявшись из-за стола, они воспели гимн, который, может быть, составлял последний отдел «аллилуия» и заключал 114,115 и 116 псалмы. Какую неувядаемую прелесть должны были получить эти псалмы от пения в таком обществе и каким глубоким значением обладали многие из стихов для некоторых из собеседников! С каким чувством пели они: Объяли меня болезни смертные, муки адския постигли меня; я встретил тесноту и скорбь. Тогда призвал я Имя Господне: Господи избавь душу мою; или Что воздам Господу за все благодеяния — Его ко мне? Чашу спасения прииму и имя Господне призову, или Славлю Тебя, что ты услышал меня и соделался моим спасением. Камень, который отвергли строители, соделался главою угла. Это от Господа и есть дивно в очах наших.
Прежде отправления в сад Гефсиманский, Иисус сказал апостолам еще слово, в котором предложил, — если хотят, чтобы вера их была плодовита и желают спастись от рассеяния, — быть в теснейшем общении друг с другом, изложив это поучение в притче «о лозе виноградной и ветвях». Поводом к этому было или вкушение за Вечерей «плодов от лозы виноградной», или посеребренные лунным светом живые виноградные лозы, обвивавшиеся вкруг решетчатых окон, или колоссальные золотые гроздья, украшавшие ворота храма. Он объяснил им, как глубок будет тогда для них источник радости в ожидающих их от ненависти мира преследованиях, а затем, в более пространном и ясном слове, передал им, что хотя разлука с Ним теперь слишком для них тягостна и прискорбна, но в действительности Его удаление будет для них лучше, потому что Он может тогда еще ближе, чем прежде, присутствовать с ними духом. Все это устроится при сошествии Утешителя Духа, который теперь с ними, а тогда будет в них. Это сошествие обличит мир о грехе, о правде и о суде, а их наставит на всякую истину и сообщит им будущее. Он прославит Меня, потому что от Моего возмет и возвестит вам, а теперь, прибавил Иисус: Я иду к Отцу; еще мало и вы не увидите Меня, а потом еще мало, и снова свидитесь со Мною.
Не понимая этих слов, ученики начали шепотом спрашивать друг друга: что бы это значило? Они с радостью спросили бы Его самого, но глубокое благоговение, которым они были к Нему проникнуты, мешало высказаться. Они чувствовали, что и так уже часто прерывали поток Его высоких дум, с одной стороны, не дельными вопросами, за которые хотя Он и не упрекал их, но которые видимо печалили Его, с другой — неправильным пониманием того, что Он старался втолковать им. Но пока они перешептывались, Учитель с кротостью явился к ним на помощь. Сначала наступит для них, — сказал Он, — непродолжительный час печали, но за ним последует радость, которой никто не отнимет у них и которой не будет конца. Потому что какая бы ни была у них нужда, стоит только им попросить у Отца, и она будет удовлетворена. К этому Отцу, который любит их, потому что они уверовали в Него, — к этому Отцу, от которого пришел, Он возвращается.