Бреслау Forever

— Лишь бы потом они не восклицали: «Бреслау — наш!». Господи, дай Бог, чтобы так не случилось. Я ведь и вправду люблю этот город.

— Молчи! — Взбешенный Грюневальд обратился к сторожу. — А вы сами видели то преступление?

— Ну, видел, только никакого преступления там и не было.

— А что же?

— Ну, попросту один тип перепил.

Кугер нагло присел на стульчике сторожа, Грюневальд оперся о стойку. Он вытер лоб платочком. Дело нравилось ему все меньше и меньше.

— А как все это было?

Сторож потер подбородок.

— Ну, нормально. Пришел солдат. Серенький, у него было ружье на плече, а офицеры ведь такого не носят. Я не слишком-то разбираюсь в военных званиях…

— Ну, теперь научитесь, — перебил его Кугер, указывая на мобилизационную повестку. А вы знаете, как будет по-польски: «Не стреляйте! Я сдаюсь!»?

— Прекрати немедленно! — рявкнул Грюневальд. — Нас же немедленно арестуют!

— Нас? Кто? Ведь мы и есть полиция, — рассмеялся Кугер. — Мне ничего не сделают. На меня даже наручники не наденут, — он помахал культей руки.

— Знаешь, кто это был? — глянул Грюневальд на сторожа. — Покажите нам место преступления.

— Конечно. Только никакого преступления и не было. У парня шарики заехали за ролики.

Он повел их путаницей коридоров. Очередные огромные ворота. Потом показал им столовку, накрытую огромным, опирающимся на колонны куполом.

— Вот тут. — Он вытянул руку в сторону ряда идеально ровно выставленных столов. — Я бежал за ним, потому что он начал отставлять столы под стенку. А что, ведь он же солдат, с ружьем. Что я мог сделать? А потом он сказал, что сейчас придут гости. Тогда мы с уборщицей стали помогать ему переставлять эти столы. Правда, ставил он их как-то неровно, словно они ему были совершенно не важны. Ну, а мы с уборщицей уже выставляли ровненько. Мне казалось, что это должна приехать какая-нибудь делегация. Ага, и тут приехал грузовик с цветами. Видя такие их количества, я думал, что это сам гауляйтер нас посетит. И все цветы в таких красивых корзинах, с окрашенной папиросной бумагой и с украшениями. Челядь хозяина цветочного магазина бегала как ошпаренная.

Кугер прикрыл глаза, чтобы никто не заметил в них смешливого выражения, когда услышал столь старомодные выражения как «окрашенные» и «челядь».

— И что произошло дальше? — допытывался Грюневальд.

— Он стал вытаскивать цветы, и ему было наплевать на украшения, и стал укладывать их на полу. В странный такой узор. Тогда мне подумалось, что это сам Гитлер к нам приедет. Ну а потом он стал танцевать.

— Танцевать?

— Да. И что-то еще он пел. Звучало это как гогенхотская музыка из кинохроники.

— Готтентотская, — поправил его Кугер.

— Ну да. Мы с уборщицей стояли, только глядели, а он пел и танцевал. А потом крикнул: «Почему вы меня не хотите?»

— Не понял?…

— Он крикнул: «Почему вы меня не хотите?»

— Кому он это крикнул?

— А я знаю? Явно не нам.

— И что?

— Он снял ботинок. Какой-то такой обмякший он сделался. Вытащил из ботинка шнурок. Снял носок и завязал конец шнурка на большом пальце на ноге, перезарядил ружье. Ну, мы с уборщицей начали отходить. Второй конец он привязал к спусковому курку и сунул дуло ружья себе в рот. Кто-то крикнул: «Нет!».

— Кто?

— Не знаю. У меня руки от страха тряслись, вот это — помню. А кто крикнул — честное слово, не знаю.

— И что этот солдат сделал?

— Я сбежал. А он, наверняка, потянул за шнурок и выпалил себе в рот. — Сторож на минутку задумался. — Помню только, как уборщица говорила, что в жизни не отмоет того зала. Мозги во все стороны полетели. Опять же, она была в шоке.

Кугер закурил сигарету и повернул голову к Грюневальду.

— Вот видишь, старик. Не покупай своей невесте цветов, а то паршиво кончится.

— Во-первых, никакой невесты у меня нет. Во-вторых, если ты и дальше будешь так пророчествовать, я отстраню тебя от дела.

— Ты можешь меня с ним связать? — спросил Славек у Мариолы.

— Я все могу.

Она набрала в «Гугле» фамилию писателя и все его реквизиты.

— ОК. Звоним. — Она набрала номер, подождала какое-то время. — Добрый день. Я звоню из журнала «Факты и Фото». Не могли бы мы договориться, чтобы сегодня взять у вас интервью?

— Господи Иисусе… — услышал Славек сонный голос.

— Если говорить обо мне, правильнее было бы: «Мария»…

Собеседник рассмеялся.

— Люди, вы знаете, который час?

— Кажется, знаем, — невозмутимо ответила девушка. — Двенадцатый час.

— И как вы можете будить человека в такое раннее время?

— Знаете… Я та самая глупенькая блондиночка с большим бюстом. Прошу прощения, что разбудила вас.

— Да ничего страшного, — тот сразу же сменил тон. — А какой у вас рост? Это я так спрашиваю, из любопытства.

— Метр восемьдесят два.

— А вы «в теле»? Рослая?

— Проверьте сами. Я девочка большая.

— ОК. Тогда еду. Где и когда?

— Даю вам час на водные процедуры и чтобы доехать. Встретимся в двенадцать тридцать в ресторане «Жак» на Рынке.

— Я знаю где это. Буду.

— Благодарю. — Мариола отключилась.

Изумленный Славек массировал себе виски.

— Господи Иисусе, как ты это сделала?

— Парень, если любишь какого-то писателя, то читаешь все интервью с ним. Просто, он обожает крупных, рослых блондинок. Я, к счастью, соответствую всем этим условиям. — Улыбаясь, она поглядела на Сташевского. — Он будет есть с моих рук.

— Ты гениальна.

— Гениальным был Эйнштейн. У меня же, просто, соответствующее тело и соответствующие знания. Ты только сиди рядом и записывай. У тебя есть час, чтобы подготовить для меня вопросы.

Земский вошел в ресторан точно в срок. Профессионал — он нигде не опаздывал. Поздоровался с официантами, которые явно его хорошо знали, бросил какую-то шуточку официанткам. Мариола махала журналом «Факты и Фото». Автор тут же подсел к ним. Его обслужили быстрее, чем ее — официант лишь спросил: «Как обычно?». Потом принес пиво и «бешеного пса»[16].

Мариола спросила:

— А есть такая пивная, где бы вас не знали?

Тот ответил:

— Наверняка какая-то имеется. Вроцлав — чертовски большой город, и он такой… развлекательный. — Он улыбнулся, раздевая собеседницу взглядом. Мариола поняла, что он у нее на крючке. Она знала это со всей своей женской уверенностью. Она точно соответствовала его типу.

— Я бы хотела поговорить о вашей книжке «Бреслау… как-то там».

— Вы сразу же к делу.

— Ну, потому что вы глядите исключительно на мою грудь.

Тот рассмеялся и поднял глаза.

— Вы весьма интеллигентны.

— Только лишь по той причине, что вижу, куда вы пялитесь?

Тут Земский начал смеяться уже от всего сердца.

— Ну, я впечатлен.

Тогда она раскрыла декольте платья, чтобы фантаст мог увидеть практически все.

— Глядите. Так лучше?

— Вижу, что в «Фактах и Фото» работают исключительно профессионалы. А поскольку вид замечательный, то отвечу на все ваши вопросы.

— Нам это и нужно. — Она поправила платье, чтобы перспектива не была слишком уж обещающей. — Откуда у вас появилась идея этого романа? Я опять же про «Бреслау как-то там».

— А пожалуйста. На всякой встрече с читателями, когда меня об этом спрашивают, я всегда говорю: «Врррррр!» Я не знаю, откуда у автора появляются идеи. Честное слово, не знаю.

— Но почему вы взялись именно за эту тему?

— Скорее всего, это из каких-то полицейских актов. Пару лет я снимал сериал про полицию.

— Знаю, знаю.

— Уууу… Пани и вправду хорошенько подготовилась. — Он вернулся к вопросу: — Из документов много не вычитаешь. Там сплошная фигня.

— Тоже знаю. Сама читала несколько.

— О, я и в самом деле впечатлен. — Он выпил «бешеного пса» и занялся пивом, потом закурил. — Это было случайно. Я встретил некоего Рихарда Кугера, инвалида войны, без руки и без ноги. Он счастливо проживал в ФРГ, как тогда ее называли, с дамочкой, которая о нем заботилась. У него даже была машина, которую можно было водить, не имя половины конечностей. В общем, жил.

16

Явно какой-то коктейль… чтобы взбодриться… То есть, водочка там быть должна.