Страница 99 из 123
- Ну как, вам весело? - спросил он. - Вам хорошо здесь?
- Да, спасибо, - ответила она. - Мне здесь очень нравится.
Он занимал ее разговорами, пытаясь приноровиться к ней, рассказал тут же придуманную историю, над которой она много смеялась, - речь шла о том, как он добыл один из самых редких коровьих колокольчиков в своей коллекции. Настоящее сокровище, истинно бесценная вещь! На нем было даже выгравировано имя коровы, ее звали Эйстейн, и, судя по имени, это был бык.
Тут она вдруг начала хохотать; она совсем забылась, не помнила уже, где находится, и, раскачиваясь на стуле, как ребенок, хохотала от души над этой жалкой шуткой. Она так и сияла.
- Представьте себе, - сказал Нагель, - мне кажется, Минутка вас ревнует.
- Нет, - возразила она неуверенно.
- А мне показалось. Впрочем, мне и в самом деле очень приятно сидеть с вами вдвоем. Так весело слышать ваш смех!
Она ничего не ответила и опустила глаза.
Они продолжали разговаривать. Нагель повернулся, чтобы не выпускать из поля зрения столик, за которым сидела Дагни.
Прошло несколько минут. К ним снова подошла фрекен Андерсен, перекинулась с ними двумя-тремя словами, отхлебнула глоток из своего стакана и опять убежала.
Вдруг Дагни встала со своего места и подошла к столику Нагеля.
- Как вам здесь весело, - сказала она, и голос ее дрогнул. - Добрый вечер, Марта. Над чем вы так смеетесь?
- Веселимся как можем, - ответил Нагель. - Я болтаю что попало, а фрекен Гудэ так добра ко мне, что даже смеется... Нельзя ли просить вас выпить с нами стаканчик вина?
Дагни села.
Грохот рукоплесканий донесся из зала, и Марта воспользовалась этим, чтобы встать. Она, мол, хочет взглянуть, что там происходит. Она отходила от них все дальше, а у дверей обернулась, крикнула: «Выступает фокусник. Этого я не могу пропустить!» - и исчезла.
Пауза.
- Вы покинули ваших кавалеров, - сказал Нагель и хотел еще что-то добавить, но Дагни прервала его:
- А вас покинула ваша дама.
- Но она вернется. Вы не находите, что фрекен Гудэ сегодня очаровательна? Сегодня вечером она веселится, как малое дитя, правда?
На это Дагни ничего не ответила и спросила:
- Вы уезжали?
- Да.
Пауза.
- Вам в самом деле здесь так весело?
- Мне? Да я толком не знаю, что здесь происходит, - сказал он. - Я пришел сюда не веселиться.
- А для чего же вы тогда пришли?
- Конечно, только для одного: чтобы увидеть вас. Издали. И не надеясь даже заговорить с вами...
- Вот как! Поэтому вы и привели с собой даму?
Последнее замечание Дагни Нагель не понял. Он взглянул на нее и раздумчиво сказал:
- Вы что, имеете в виду фрекен Гуда? Не знаю, право, что вам и ответить. Мне так много о ней рассказывали. Она всегда сидит дома одна-одинешенька, год за годом одна, в ее жизни нет никакой радости. Я не привел ее сюда, мне просто хотелось развлечь ее здесь немножко, чтобы ей не было скучно. Вот и все. Фрекен Андерсен нашла ее и привела к моему столику. Господи, как печальна ее участь! Недаром она совсем седая...
- Уж не думаете ли вы... не воображаете же вы, в самом деле, что я ревную? Неужели? Но в таком случае вы жестоко ошибаетесь! Я прекрасно помню ваш рассказ о том сумасшедшем, который катался один на двадцати четырех экипажах; человек этот з-заикался, как вы сказали, и был влюблен в девушку по имени Клара. Да, я все это помню достаточно подробно. Итак, эта Клара не хотела иметь ничего общего с этим заикой, но она не пожелала, чтобы он женился на ее горбатой сестре. Не знаю, право, зачем вы мне рассказали эту историю, вам самому лучше знать, а мне ведь это безразлично. Но ревновать вы меня все равно не заставите. Если вы этого добиваетесь нынче вечером, то зря стараетесь. Этого не добиться ни вам, ни вашему заике!
- Господи! - вырвалось у него. - Не могу допустить, чтобы вы говорили это серьезно.
Пауза.
- Напрасно, я говорю это совершенно серьезно, - сказала она.
- И вы в самом деле полагаете, что я вел бы себя так, если бы хотел вызвать вашу ревность? Сидеть здесь с сорокалетней дамой и преспокойно ее отпустить, как только вы появляетесь... Нет, вы, видно, считаете меня дураком.
- Уж и не знаю, кем вас считать, знаю только, что вы ухитрились каким-то образом приблизиться ко мне и заставили пережить самые тягостные часы моей жизни, я перестаю сама себя понимать. Я не знаю, глупы ли вы или безумны, да и не собираюсь в этом разбираться. Мне это безразлично.
- Конечно, - согласился он.
- Да и с какой стати это должно меня занимать? - продолжала она, взбешенная его покорностью. - Бог ты мой, какое мне до вас дело? Вы себя дурно вели по отношению ко мне, а я еще должна за это заниматься вами! Тем не менее вы рассказываете странную историю, полную каких-то намеков, да, я убеждена, что про Клару и ее горбатую сестрицу вы рассказали не без умысла, наверняка не без умысла! Почему вы преследуете меня? Я не говорю про нынешний вечер. Сегодня я сама подошла к вам. Но вообще, почему вы не оставляете меня в покое? И то, что я сейчас задержалась у вашего столика и перемолвилась с вами, вы, конечно, истолкуете по-своему, будто это сильнее меня, будто это для меня так важно...
- Дорогая фрекен, вы ошибаетесь, я нимало не обольщаюсь.
- Не обольщаетесь? Но почем я знаю, что вы говорите правду? Нет, я вовсе в этом не уверена. Я сомневаюсь в вас, не доверяю вам, я готова заподозрить вас в чем угодно. Возможно, я несправедлива к вам, но пусть хоть раз и я причиню вам боль. Я так измучилась от ваших намеков, от вашего преследования...
Нагель молчал и медленно вертел в пальцах свой стакан. Когда же она снова сказала, что ни в чем не верит ему, он ответил:
- Я это заслужил.
- Да, - повторила она. - Я вам ни в чем не верю. Даже ваши плечи вызывали у меня недоверие, я подозревала, что ваши широкие плечи - дело рук портного. Не таясь могу сказать вам, что только что в гардеробной я ощупывала ваше пальто, чтобы выяснить, не подложена ли вата в плечах. И хотя в этом случае я вас зря подозревала - плечи в пальто не подложены, все же я полна к вам недоверия, и с этим я ничего не могу поделать. Я, например, уверена, что вы не погнушались бы никаким средством, чтобы казаться на несколько дюймов выше, чем есть, а уж ростом вы похвалиться не можете. Не сомневаюсь, вы воспользовались бы этим средством, если бы оно существовало. Господи, да как же не испытывать к вам недоверия? Кто вы, собственно говоря, такой? Зачем вы приехали в наш город? Да и живете вы не под своим именем. Ведь ваша фамилия Симонсен, просто Симонсен, и все. Мне об этом сказали в гостинице. Я слыхала, к вам приезжала дама, видимо, ваша близкая знакомая, и она назвала вас Симонсеном прежде, чем вы успели предупредить ее. Боже мой, до чего это все смехотворно и вместе с тем гадко! В городе говорят, что вы, забавы ради, раздаете маленьким мальчикам сигары и заставляете их курить, что вы учиняете на улице скандал за скандалом, что вы приставали к какой-то служанке на рынке, да, приставали в присутствии других людей. И несмотря на все это вы считаете себя вправе преследовать меня, ходить за мной по пятам... Вот больше всего меня и мучает то, что вы осмелились...