Страница 49 из 177
В то же время в обществах, где рабы составляли важную часть населения, рыночная стоимость невольничьего капитала могла достигать очень высокого уровня — еще более высокого, чем в Соединенных Штатах и чем стоимость всех прочих видов имущества. Рассмотрим условный пример, где почти все население принадлежит ничтожному меньшинству. Предположим, что трудовой доход (т. е. то, что приносит труд собственникам рабов) составляет 60 % национального дохода, доход с капитала (т. е. арендные платежи, прибыль и прочие виды дохода, получаемые владельцами с земли и других капиталов) — 40 % национального дохода, а доходность со всех видов не человеческого капитала равняется 5 % в год.
По определению стоимость национального капитала (за исключением рабов) равна восьми годам национального дохода — это первый основной закон капитализма
(β = α/r), представленный в первой главе.
В рабовладельческом обществе тот же закон можно применить для определения объема невольничьего капитала. Если рабы приносят 60 % национального дохода, а ежегодная доходность всех форм капитала составляет 5 %, то рыночная стоимость общего количества рабов равна 12 годам национального дохода, т. е. в полтора раза превышает национальный капитал — просто потому, что рабы приносят в полтора раза больше дохода, чем капитал. Если сложить стоимость рабов и капитала, то мы получим 20 лет национального дохода, поскольку совокупность ежегодного дохода и производства дает 5 % прибыли.
В Соединенных Штатах в 1770-1810-х годах стоимость невольничьего капитала равнялась примерно полутора годам национального дохода (а не двенадцати): во-первых, потому, что рабы составляли 20 % населения (а не 100 %), а во-вторых, потому, что, по оценкам, средняя производительность рабов несколько ниже средней производительности труда, а доходность невольничьего капитала, как правило, была ближе не к 5 %, а к 7–8 % и даже выше, что и обуславливает более низкую капитализацию. До Гражданской войны в Соединенных Штатах рыночная цена раба, как правило, равнялась десяти-двенадцатилетней зарплате свободного работника (а не двадцатилетней, как было бы при такой же производительности и доходности в 5 %). К 1860 году средняя цена на раба мужского пола в расцвете сил составляла около двух тысяч долларов, в то время как ежегодная зарплата свободного сельскохозяйственного рабочего равнялась 200 долларам[142]. Следует также уточнить, что цены сильно колебались в зависимости от качеств раба и от того, как его использовал собственник: в фильме «Джанго освобожденный» Квентина Тарантино богатый плантатор готов продать прекрасную Брумхильду всего за 700 долларов, но при этом требует 12 тысяч долларов за своих лучших боевых рабов.
В любом случае очевидно, что такие расчеты имеют смысл только в рабовладельческих обществах, где человеческий капитал может продаваться на рынке на постоянной и безвозвратной основе. Некоторые экономисты, например в серии недавних отчетов Всемирного банка, посвященных «богатству народов», пытались подсчитать общую стоимость «человеческого капитала» путем капитализации стоимости трудового дохода на основе довольно произвольной оценки ежегодной доходности (4 или 5 %). Авторы этих отчетов с удивлением отмечают, что человеческий капитал представляет собой ведущую форму капитала в зачарованном мире двадцать первого столетия. На самом деле этот вывод очевиден, к нему можно было бы прийти и в мире XVIII века: в условиях, когда более половины национального дохода приходится на труд, капитализация трудового дохода с таким же (или схожим) процентом, что и доход с капитала, приводит к тому, что стоимость человеческого капитала превосходит все прочие виды капитала. Это не должно вызывать удивления, и для того, чтобы прийти к такому заключению, не нужно прибегать к фиктивной капитализации (достаточно сравнить оба вида доходов)[143]. Придание денежной стоимости человеческому капиталу имеет смысл лишь в тех обществах, где существует возможность полного и безраздельного обладания другими лицами, т. е. в обществах, которые окончательно ушли в прошлое.
Глава 5. Соотношение между капиталом и доходом в долгосрочной перспективе
Мы изучили то, как менялся капитал в Европе и в Америке начиная с XVIII века. За этот длительный период природа имущества полностью преобразилась. На смену земельному капиталу постепенно пришел капитал недвижимый, промышленный и финансовый. Однако самый поразительный факт заключается в том, что, несмотря на все эти изменения, общая стоимость капитала, измеренная в годах национального дохода (это соотношение позволяет оценить значение капитала в экономике и обществе), по-видимому, в очень долгосрочной перспективе практически не менялась. И в Великобритании, и во Франции, по которым мы располагаем наиболее подробными историческими данными, в начале 2010-х годов национальный капитал составляет пять-шесть лет национального дохода, что ненамного меньше уровня, наблюдавшегося в XVIII–XIX веках и накануне Первой мировой войны (около шести-семи лет национального дохода). Кроме того, учитывая быстрое и постоянное увеличение соотношения между капиталом и доходом с 1950-х годов, вполне уместно задать вопрос: будет ли это соотношение увеличиваться в ближайшие десятилетия и достигнет ли оно в течение XXI века — или даже превзойдет — показателей минувших столетий?
Второй факт, который обращает на себя внимание, связан со сравнением Европы и Америки. Нет ничего удивительного в том, что потрясения 1914–1945 годов намного сильнее затронули Старый Свет, в результате чего в Европе соотношение между капиталом и доходом было ниже на протяжении значительной части XX века — с 1920-х по 1980-е годы. Однако если исключить этот длительный военный и послевоенный период, то окажется, что соотношение между капиталом и доходом в Европе всегда было выше, чем в Америке. Это утверждение справедливо как для XIX века и начала двадцатого (когда в Европе соотношение между капиталом и доходом составляло шесть-семь лет, а в Соединенных Штатах — четыре-пять), так и для рубежа XX и XXI веков. В Европе частное имущество вновь превзошло американские показатели в начале 1990-х годов и приблизилось к шести годам дохода в 2010-е годы, тогда как в США оно едва превышало четыре года (см. графики 5.1–5.2[144]).
График 5.1
Частный и государственный капитал в Европе и Америке в 1870–2010 годах.
ордината: Стоимость частного и государственного капитала (в % к национальному доходу).
Примечание. Движение национального капитала как в Европе, так и в Америке зависит прежде всего от колебаний частного капитала.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
График 5.2 Национальный капитал в Европе и Америке в 1870–2010 годах.
ордината: Стоимость национального капитала (в % к национальному доходу).
Примечание. В Европе в 1910 году национальный капитал (частный и государственный) составлял 6,5 лет национального дохода против 4,5 лет в Америке.
Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с.
Теперь нам предстоит объяснить эти факты: почему соотношение между капиталом и доходом возвращается к историческому максимуму в Европе и почему европейские показатели выше американских? Под воздействием каких волшебных сил стоимость капитала достигает примерно шести-семи лет национального дохода, а не остается на уровне трех или четырех? Существует ли некое равновесие для соотношения капитала и дохода, как оно определяется, как влияет на доходность капитала и как связано с распределением национального дохода между трудовыми доходами и доходами с капитала? Чтобы ответить на эти вопросы, мы начнем с изложения динамического закона, который позволяет связать соотношение между капиталом и доходом в данной экономике с уровнем сбережений и темпами роста.
142
См. техническое приложение.
143
Например, если национальный доход состоит на 70 % из трудового дохода и на 30 % из дохода с капитала, а общая доходность равняется 5 %, то общая стоимость человеческого капитала будет равна 14 годам национального дохода, стоимость не человеческого капитала — шести годам, а их сумма составит 20 лет. При разложении национального дохода на 60 и 40 %, которое, возможно, ближе к реалиям XVIII века (по крайней мере в Старом Свете), мы получаем 12 и восемь лет, а общая сумма остается такой же — 20 лет.
144
Соотношение между капиталом и доходом в Европе, отраженное на графиках 5.1–5.2, было рассчитано на основе усредненных данных по четырем ведущим экономикам континента (Германии, Франции, Великобритании, Италии) и объемов национального дохода каждой страны. В целом на эти четыре страны приходится более трех четвертей ВВП Западной Европы и около двух третей европейского ВВП. Учет других стран (прежде всего Испании) приведет к еще большему увеличению соотношения между капиталом и доходом в течение последних десятилетий. См. техническое приложение.